Любимцы фортуны - Тилли Бэгшоу

Сиена снова разозлилась.

— При чем тут моя внешность? И тем более мое имя? Я хочу добиться славы благодаря таланту и трудолюбию, неужели не ясно?!

Рэндалл снисходительно улыбнулся:

— Понятно. К сожалению, девочка, все, что меня интересует, — это деньги, которые я получаю от проектов. Если мы собираемся вести какие-то совместные дела, тебе придется усвоить это.

Стайн решительно перегнулся через стол, схватил Сиену за руки и уставился в лицо. На какой-то короткий момент девушка решила, что он вот-вот ее поцелует.

Вместо этого продюсер заговорил с нажимом, заставляя вслушиваться в каждое слово.

— Ты хотя бы представляешь, как много в Голливуде девушек, наделенных талантом? Я вообще не люблю это глупое слово. «Талант»! Неужели умному человеку требуется талант, чтобы притвориться кем-то другим? Ты же актриса, Сиена, ты не изобретатель или пианист. И вас тысячи, сотни тысяч. И все надеются, что однажды их путь пересечется с кем-то вроде меня. Как ты думаешь, почему из сотен тысяч актеров передо мной сидишь именно ты?

Сиена смолчала, понимая, что вопрос риторический.

— Потому что ты особенная, — продолжал Рэндалл. — Тебе повезло — у тебя есть то, чего нет у них. У тебя есть фамилия Макмаон, и если ты не воспользуешься этим преимуществом, то ты глупее, чем кажешься. — Теперь он перехватил Сиену за запястья с такой силой, что на коже под его пальцами проступили красные пятна. — Тебе нужно о многом поразмыслить, если ты собираешься делать актерскую карьеру. О многом!

— Я и так знаю, чего хочу от жизни, — ответила Сиена не слишком уверенно.

Она была в смятении. Близость Стайна была и пугающей, и возбуждающей одновременно. На жизненном пути ей редко встречались люди, настолько же упрямые и прямолинейные, как она сама, и это вызывало естественный интерес. Правда, Сиена совершенно не представляла, как ей держаться.

— Значит, знаешь? — словно прочитав ее мысли, насмешливо переспросил Рэндалл. — Просто ты вешаешь мне на уши лапшу о таланте, и я начинаю сомневаться в том, что нам по пути. Если ты не сменишь своих убеждений, то закончишь карьеру в каком-нибудь малоизвестном театре или в низкобюджетных лентах. — Стайн внезапно ослабил хватку и откинулся назад. — Если тебя не устраивает такая судьба, — он жестом велел официанту подлить себе кофе, — если ты мечтаешь стать настоящей звездой, какой был твой дед…

— Да! — выпалила девушка помимо собственной воли. — Очень!

— Тогда тебе придется кое-что в себе изменить. — В голосе Рэндалла появились жесткие, приказные нотки. — Тебе интересно?

— Что я должна изменить? — Сиена была заинтригована.

— Во-первых, рядом с тобой должны быть только успешные люди. Прекрати общаться с неудачниками, вроде твоего парня.

— Макс вовсе не неудачник, — застыв от боли, сказала Сиена. — Он — режиссер, он очень талантлив…

— Ага, ты опять за свое. Талант, талант… тьфу! Очнись, девочка! Одним талантом сыт не будешь. И твой парень — полное ничтожество. Ноль! — Каждый эпитет Стайн буквально выплевывал изо рта. У Сиены тоскливо сжалось сердце, и она буквально силой заставила себя промолчать и принялась слушать дальше. — Если ты забыла, он еще и изменял тебе, ублюдок. Просто вышел из дома и подцепил дешевку с силиконовыми сиськами. Как думаешь, зачем он это сделал?

— Мне кажется… — Сиене пришлось умолкнуть и пожать плечами, чтобы не разреветься. Она не понимала, зачем Стайну нужно над ней издеваться и бить в самое больное место. Какое ему дело до Макса? — Я не знаю, — вымолвила девушка. — Я думала, он меня любит.

— Господи, ты только послушай себя! Ты совсем еще дитя, — хмыкнул Рэндалл. — Он сделал это по двум причинам, Сиена. Первая, — он загнул один палец, — потому что он кобель, как все мужики. Так поступают все мужики, разве ты не знала? Рано или поздно, так или иначе, но они приходят к этому.

— И вы тоже? — с вызовом спросила Сиена.

— Разумеется. — Стайн равнодушно пожал плечами. — И второе… — Он загнул второй палец и ухмыльнулся. — И вот тут мы с твоим парнем сильно различаемся. Он изменил тебе, потому что чувствовал себя слабаком на твоем фоне. Его подавлял твой успех.

Сиена ненавидела себя за то, что слушает и соглашается. Стайн был ей чужим человеком, но во многом был прав. Для Макса успех любимой женщины всегда был мучительным. Он чувствовал себя жалким, ничего не достигшим в жизни неудачником.

И он предал ее. Какой смысл защищать его перед Стайном?

— Твой Макс тормозит твое развитие, Сиена. Избавься от этого груза. — Рэндалл сжал пальцы в кулак, так что хрустнули суставы. Словно сломал чью-то шею, не иначе.

— Я уже это сделала, — вздохнула Сиена.

После этих слов она сделала нечто такое, чего совершенно не собиралась делать. Она потянулась рукой через стол и коснулась щеки Рэндалла.

Он не улыбнулся и не отстранился, просто смотрел на нее, не отрывая взгляда, долго-долго, а затем поцеловал ее руку. Сиена, уже почти без смущения, пожелала, чтобы его губы касались не только ее ладони, но и всего тела.

— Я помогу тебе, — сказал он наконец. — Я дам тебе то, к чему ты стремишься. Но ты должна слушаться меня во всем. Во всем, понимаешь? И больше не встречайся со своим дядюшкой, звездой «мыльных опер». Даже ради пары коктейлей, ясно?

— С Хантером? Но почему? Он же такой хороший, заботливый, — запротестовала Сиена.

— Вот и славно. Пошлешь ему открытку. Можешь даже съездить к нему на День благодарения. Мне плевать, хороший он или нет. Речь идет о твоем имидже, о том, какой тебя будет видеть публика. Если ты будешь продолжать жить со своим Хантером, то всегда будешь ассоциироваться с ним. А это на несколько уровней ниже той планки, к которой ты должна тянуться. Или ты хочешь оставаться третьесортной звездочкой?

— Нет, конечно.

— Я так и знал. — Рэндалл передвинул свой стул ближе к Сиене и положил теплую руку ей на колено. Девушка не стала противиться. Было уже ясно, что разговор так или иначе закончится в постели. — Я знал Дьюка, и весьма неплохо. В тебе очень много от него.

Рука постепенно передвигалась выше. Сиена почувствовала влагу между ног, ее губы приоткрылись, веки потяжелели от желания. Еще три дня назад ей казалось, что всякий мужчина, кроме любимого Макса, будет вызывать в ней лишь отвращение. И что теперь? Она сидит на крыше шикарного здания в Вегасе рядом с великим Рэндаллом Стайном и позволяет трогать себя везде, где ему заблагорассудится.

— Я забыл сказать еще одну важную вещь, — прошептал Рэндалл куда-то ей в шею, в то время как его пальцы проникали ей в трусики.