Древо Жизни - Гай Гэвриел Кей

А он, сунув руку в карман дорожной сумки, валявшейся перед ним на полу, вытащил оттуда нечто весьма истрепанное, потому что все время возил это с собой.

— Мне кажется, ты неправильно интерпретировал приговор, вынесенный по делу Маккея, — заявил он, глядя Кевину прямо в глаза, и выложил на стол покрытый пятнами конспект «Улик».

«Вот черт, — думал Дейв, наблюдая за ними, — надо же, как развеселились! Даже Ливон, даже Торк. Все с наслаждением хохотали. Все явно испытывали облегчение. А ведь я ничего особенного не сделал», — снова подумал он. И почувствовал, как широкая улыбка расплывается у него на лице.

— Ну ты и чудак! — сказал Кевин Лэйн с несомненным одобрением и продолжая смеяться. — А теперь нам всем прямо-таки необходимо выпить! А ведь ты, — он ткнул Дейва пальцем в грудь, — еще и с Дьярмудом как следует не знаком. Я думаю, он тебе понравится. Даже больше, чем я.

Странная какая шутка, подумал Дейв. Нужно непременно обдумать эти слова Лэйна. У него было такое ощущение, что все кончится в целом неплохо.

Но думать было некогда: все уже поднялись, собираясь уходить. Пятеро молодых людей направились в «Черного кабана», а Ким, следуя инстинктивному чутью, которое с момента коронации Айлерона еще более окрепло, решила вернуться во дворец. И там она постучалась в одну дверь, находившуюся в конце того коридора, где была и ее комната. И, войдя в эту дверь, сделала некое предложение, и предложение это было принято. А некоторое время спустя, уже оказавшись в своей комнате, она поняла: ее интуитивное решение на сей счет отнюдь не было вызвано какими-либо событиями во Фьонаваре.

Мэтт Сорин закрыл за гостями дверь, и впервые за весь день они с Лорином остались наконец наедине и посмотрели друг на друга.

— Ну вот, теперь еще и Рог Оуина! — промолвил маг, словно подытожив некий продолжительный обмен мнениями.

Гном покачал головой.

— Слишком глубоко, — сказал он. — Ты что, хочешь попытаться их разбудить?

Лорин встал и подошел к окну. Снова шел дождь. Он высунул наружу руку и подставил ладонь, ловя капли как некий дар небес.

— Я-то не стану их будить, — сказал он наконец. — А вот они могут.

— Ты ведь все время сдерживался, да? — тихо промолвил гном.

Лорин спокойно посмотрел на него из-под густых седых бровей; во взгляде его отчетливо ощущалась властность.

— Пришлось, — сказал он. — Они, по-моему, являются носителями великого могущества, принадлежащего как их собственному миру, так и нашему… Нам следует посторониться и уступить место им.

— Они еще очень молоды, — сказал Мэтт Сорин.

— Я знаю.

— А ты уверен? Неужели ты позволишь им взвалить на себя эту ношу?

— Я ни в чем не уверен, — сказал маг. — Но я действительно намерен позволить им это.

— Но ведь и мы там будем?

И тут Серебряный Плащ улыбнулся:

— Ах, друг мой, уж мы-то свою битву не пропустим, можешь не беспокоиться! Но мы должны уступить молодым основное бремя ответственности. Впрочем, вполне возможно, перед самым концом войны нам с тобой выпадет на долю трудное сражение.

— Нам с тобой, — эхом откликнулся гном, и в его ворчливом басовитом голосе маг услышал множество разных чувств, не самым последним из которых была любовь.

Принц выпил немыслимое количество пива. Для каждой из кружек находился особый повод, и все неплохие.

В тот день он был официально назван наследником Айлерона.

— Это уже становится доброй традицией, — заметил он тогда. И был совершенно прав. Об этом немало говорили в «Черном кабане», и по этому случаю он осушил еще одну кружку. О да, поводов выпить у него хватало!

Наконец он все же оказался в своих покоях. Совершенно один. Принц Дьярмуд, наследник королевского престола. Вот уж действительно!

Было уже слишком поздно, чтобы затруднять себя раздеванием и ложиться в постель. И по внешней стене, хотя и не без некоторых трудностей, связанных с ранением, он пробрался на балкон Шарры.

Но ее комната оказалась пуста.

Томимый дурными предчувствиями, Дьярмуд перелез на соседний балкон, куда выходила спальня Ким Форд. Для этого ему пришлось воспользоваться веткой растущего рядом старого дерева, что с раненой рукой было непросто. Уже перемахнув через перила, он заглянул в спальню и тут же был встречен ледяной водой — сразу из двух кувшинов! — и насмешливым хохотом дочери Шальхассана и новой ясновидящей Бреннина. Интересно, когда это они успели так спеться? Чуть ли не закадычными подругами стали, ошалело думал мокрый Дьярмуд.

Оплакивая в душе свою печальную участь и оставляя на полу грязные следы, наследник престола направился в комнату леди Рэвы.

В такие моменты ищешь утешения где можешь.

И потом ему даже удалось немного поспать. Самодовольно глядя на спящего Дьярмуда, Рэва слышала, как он, видимо, во сне, шепчет: «Оба они…» Она не совсем поняла, о чем это он, но он только что так хвалил красоту ее грудей, называя их «дивными холмами», что она с удовольствием решила, что они-то и снятся принцу.

Кевин Лэйн, который легко мог бы объяснить леди Рэве смысл этих слов Дьярмуда, тоже в эту минуту не спал; он слушал длинную и мучительную исповедь Пола Шафера, который, кажется, наконец обрел способность говорить и очень хотел выговориться. А когда Пол умолк, заговорил сам Кевин и тоже говорил очень долго.

А потом они посмотрели друг другу в глаза. Занимался рассвет. И оба не выдержали и улыбнулись — несмотря на Рэчел, несмотря на Джен, несмотря ни на что.

Глава 16

Он пришел за ней утром.

Ей казалось, что она уже изведала все глубины отчаяния прошлой ночью, когда черный лебедь опустился перед железными воротами Старкадха. Она увидела крепость еще издали — чудовищную черную твердыню, доминирующую над белоснежным, покрытым вечными льдами плато. А когда они подлетели ближе, она почувствовала, что эта чудовищная крепость подавляет ее почти физически. Один ее вид чего стоил: стены из огромных каменных глыб, лишенные окон и не пропускающие внутрь не только света, но и вообще ничего. Несокрушимые. Крепость Бога Тьмы.

Мрак и холод царили там, когда его слуги отвязали ее, сняли со спины Авайи, схватили своими жадными руками и потащили — сама она идти не могла, так затекли ноги, — куда-то во чрево Старкадха, где стоял тошнотворный смрад разложения, гниющей плоти, где царил пронизывающий холод, а немногочисленные зажженные огни зловеще отливали зеленым. Ее, совершенно измученную, швырнули в какую-то комнату и оставили одну; здесь тоже нечем было дышать от кошмарной вони, но она все же легла, нет, рухнула на валявшуюся на ледяном полу грязную циновку, от которой так и несло мерзким запахом цвергов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});