Преданья старины глубокой - Александр Рудазов

– Ваня, подь сюды! – окликнул он Ивана. – Княже! Княже! Всеволод Юрьевич!

– Что там опять? – раздраженно обернулся князь. – А-а-а, боярин… Что там у тебя?

– То ли сам не чуешь?! Иванушка с Яремой все твои задачки выполнили! Яблоко молодильное ты в саду закопал, золото подводное в казне схоронил, кота диковинного на цепь золоченую посадил! Время слово держать! И так уже запозднились пуще всякого сроку!

– Ах да, верно… – расплылся в улыбке князь. – Ступай, боярин, в гридницу, там я вам все и скажу…

– Да что тут говорить… – вполголоса ворчал Фома, следуя за князем. – Что тут говорить – выдать девицу на руки, как по чину положено, а там уж мы ее сами как-нибудь до жениха доставим… Иванушка, не отставай!

Иван слегка задержался – он наконец приметил Яромира. Оборотень стоял поодаль, беседуя о чем-то с Демьяном Куденевичем и вещим Бояном. Судя по серьезным лицам всех троих – речь шла о чем-то нешуточном.

Поднявшись по ступеням, устланным атласом, и усевшись на трон, великий князь добренько улыбнулся, опер подбородок на костяшки пальцев и ласково молвил:

– Ну что ж, испытания дочери моей любимой вы выполнили… успешно выполнили…

– Точно так! – подтвердил боярин Фома. – Теперь-то уж, благословясь, и свадебку сыграть можно!

– Можно, – скучным голосом согласился Всеволод. – Только вот загвоздка одна есть… Недовольна моя дочка осталась.

– Это чем же?.. – нахмурился Фома. – Что опять не так?.. Что не по ней вышло?..

– Да как сказать… Испытания-то были не просто так – а для жениха… Кто их исполнит – за того моя Олена и замуж выйти обещалась. А ведь исполнял-то их вовсе и не жених, а брательник его меньшой да дружка его – этот вовсе ни при чем, человек посторонний! Это что же – мне Олену за двоих сразу выдавать?! А в третий раз еще и Овдотья Кузьминишна вам помогала – может, и ее теперь в женихи запишем?! Что скажете, православные?! Разве это дело?!

Большинство бояр послушно загомонили – мол, непорядок, не годится так, прав князь. Однако нашлись и такие, кто смущенно помалкивал, опустив глаза в пол. Про себя-то все понимали, что причина, названная князем, несерьезна – так, отговорка пустая…

– А… а… а что ж ты загодя-то нас не упредил?! – не сразу нашел слова боярин Фома. Он ужасно покраснел и выпучил глаза, едва сдерживаясь, чтоб не заорать в голос, не затопать ногами от бессильного гнева. – Зачем Ваньку с Яремкой заставил впустую по лесам да полям бегать?! Неладно поступаешь, княже!

– А я тут при чем?.. – скучающе откинулся на спинку трона Всеволод. – То дочка моя все, дочка… Капризы ее девичьи…

– Так что же нам теперь?.. как же?.. – раздул щеки боярин Фома, приобретая удивительное сходство с рассерженным хомяком. – Ну, княже!.. ну уж!..

Он поискал вокруг глазами, и его взор упал на стоящего у дверей Яромира. Оборотень спокойно перешептывался с Алешей Поповичем, нисколько не интересуясь происходящим.

– Эй, дружка, а ну!.. а ну, подь сюды!.. – крикнул боярин, возмущенный таким безразличием. – Ты что же – воды в рот набрал?! Скажи что-нибудь!..

– А что сказать? – негромко откликнулся Яромир, пожимая плечами. – Всеволод Юрьевич здесь господин полновластный – плетью обуха не перешибешь, против княжьей воли не попрешь. Коли он решил – все, ничего не поделаешь… Подчинимся, боярин, что уж теперь кулаками махать…

– Умный ты человек, дружка, – благосклонно кивнул ему Всеволод. – Ты мне сразу понравился.

– Ясное дело, – прищурился Яромир. – Я прямо как слиток золотой – всем нравлюсь. А только все же правду боярин говорит, неладно вышло. Надо бы тебе нам хоть какую мзду выдать в утешение. Все ж таки старались, добывали тебе диковинки всякие – ты уж нас вознагради, не поскупись… Чтоб нам князю от тебя гостинцев каких-нибудь привезти – а то ведь рассерчает…

– Вознагражу, не сомневайся! – ухмыльнулся в бороду князь, обрадованный, что так дешево отделается. – Злата-серебра отсыплю, платьем одарю с собственного плеча, клинок булатный вручу, самоцветами дивными украшенный!.. И то сказать – не совсем же с пустыми руками ворочаться? Так Глебу и передайте – сам-то я б с удовольствием с ним породнился, да вот, вишь, Оленка моя заартачилась, дуреха… Пусть уж сердца на меня не держит – чай, соседи в дружбе жить должны!

– А еще хорошо было б, если бы и дочка твоя что-нибудь князю нашему подарила – на память добрую, – просительно улыбнулся оборотень. – Пустячок какой-нибудь – платочек, или там кошелек… Главное, чтоб ее собственная вещица была, от чистого сердца. Сам знаешь, не подарок дорог, а внимание…

– Непременно что-нибудь пришлю, непременно! – легко согласился Всеволод.

– Ну что ж, благодарствую, княже, за ласку твою, за щедрость, – низко поклонился Яромир, старательно пряча усмешку. – Загостились мы у тебя, угощенья твоего покушали – пора уж и честь знать. Не поминай лихом, князь, поедем мы домой…

– И то – солнышко еще высоко, дотемна много проехать успеете! – поддакнул князь. – Езжайте, езжайте себе! Глебушке от меня поклон – при случае ответный визит нанесу!

– Будем ждать, – усмехнулся Яромир, разворачиваясь к дверям.

– Ну, дружка!.. ну!.. – не выдержал такой измены боярин Фома. – Куда пошел?.. эй, куда пошел?.. А ну, стой!.. оборотись, когда кличут!..

Глядя на боярина, теребящего удаляющегося дружку, князь ощутил несказанное довольство. Вышло все так, что лучше прямо и не бывает.

Диковинки редкостные заполучил – раз. Придется, конечно, сколько-то подарочков за них отвалить, чтоб жадным не показаться, ну да это ничего, это не страшно. Казна не обеднеет. Тем более, что золото со дна Белого озера ее здорово пополнило…

От зятька неудобного избавился – два. Теперь не придется Тиборску на помощь идти – его дело сторона, с Глебом Берендеичем он ничем не связан. Пусть Кащей сколько угодно соседей потрошит – ему-то какое дело? Главное, чтоб его, Всеволода, не трогал. Точила, правда, грудь смутная опаска, что все же придет и тронет… но это уж, как водится, то ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет.

Русский человек спокон веку привык на авось надеяться.

– Ох, княже, кабы не пожалеть тебе… – послышался из-за трона тоненький голосок.

– Чего тебе, остолоп? – угрюмо отозвался князь.

– Пожалеешь потом, княже, да поздно будет… – пропищал Мирошка. Вопреки обыкновению, личико скомороха оставалось серьезным. – Силен ты, князь, веслами Волгу разбрызгать, а Дон шеломами вычерпать! Тебе ли от Кащея под лавкой прятаться, да соседей ему на съедение отдавать?

– Не твоего дурацкого ума дело – звени своими бубенцами, да помалкивай! – злобно огрызнулся Всеволод, барабаня пальцами по подлокотнику.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});