Таинственный двойник - Юрий Торубаров

Почувствовав, что разговор подходит к концу, Роберт сказал, что дела заставляют его вернуться назад и он ждет ответного послания, чтобы доставить его королю.

В глазах эмира появились веселые искорки.

– Вижу, ты один из прилежных подданных короля. Счастлив тот правитель, который имеет рядом таких людей.

Потом, хитро прищурив глаза, негромко, но доверительно сказал:

– Не скрою, такого посланца вижу впервые. К тому же ты хороший знаток восточных обычаев. Это делает тебя незаменимым… в моем эмирате.

От этих слов брови у Роберта поднялись, а взгляд стал удивленным. Это не осталось незамеченным хозяином. Эмир улыбнулся, потом добавил:

– Если твой король, а мой друг, откажется от твоих услуг, приезжай ко мне, я сделаю тебя главным визирем.

На что Роберт тактично ответил, что он непременно воспользуется таким предложением, если в этом будет необходимость. Эмир снова улыбнулся и что-то приказал визирю. Тот с поклоном удалился.

Роберт считал, что ему сейчас вручат готовое послание и он немедленно помчится назад. Да не тут-то было. Эмир предупредил, что, пока готовят послание, он покажет Роберту своих лошадей. Это сообщение было для Роберта ударом грома средь ясного неба. Он и сам не знал почему, но его душа была не на месте. Приглашение эмира оторвало его от довольно грустных мыслей. Эмир привел его на большой двор, где гарцевал табунок прекрасных арабских скакунов. Роберт любил коней. Но при виде таких тонконогих ухоженных красавцев глаза его загорелись. Это заметил эмир.

– Хороши?! – спросил он, глядя на посланца смеющимися глазами.

– Ой! Хороши! – ответил он.

– Не желаешь ли, посол, усмирить одного из них? – эмир кивнул на табун.

– А что, эфенди, не откажусь.

– Выбирай.

Выбор пал на гнедого скакуна. Эмир зацокал языком, хваля выбор гостя. Его долго ловили. И несколько конюхов еле справились с ним.

Когда коня подвели к эмиру, тот перевел взгляд с лошади на Роберта. В глазах эмира был страх. Вдруг что случится с посланцем? Роберт понял его, усмехнулся и решительно подошел к коню. Едва передали ему узду, как жеребец, громко заржав, попытался оторвать передние ноги от земли. Прием знакомый, так же вел себя когда-то и Рыжий. Только теперь перед ним был опытный наездник. Он решительно осадил лошадь и в мгновение ока легко взметнулся в седло. От такого неожиданного поступка оторопел не только жеребец. У эмира перехватило дыхание:

– Ну и ну!

Пришедший в себя конь, пытаясь сбросить седока, начал выкидывать такие коленца, что захватывало дух. Да ничего у него не получалось. Всадник крепко держался в седле. Тогда конь в открытые зачем-то ворота, словно на крыльях, помчался на свободу. Оттуда они возвратились, подружившись. Конь признал его своим хозяином. Эмир был поражен и рад, что с посланцем ничего не случилось, и подарил ему этого коня.

Послание было готово. Они тепло попрощались. Эмир, обнимая Роберта, еще раз напомнил ему о своем предложении.

– Я его не забуду, – глядя в глаза эмиру, ответил он и неожиданно спросил, – эфенди, могу я доложить королю…

Но эмир не дал ему договорить, перебив:

– Скажи, что я его друг, – и добавил: – Верный друг. Я тоже хочу осчастливить свой народ.

– С нами Бог! – воскликнул Роберт, вскочив на подаренного коня.

– С нами Бог, – тихо повторил эмир.

А на земле карфагенской Людовика нельзя было узнать. У него точно выросли крылья. Его кипучая деятельность проявлялась везде. То его видели среди воинов, то он проверял, как строятся временные оградительные сооружения. Не зная отдыха сам, он не давал его и другим. В этом метании он находил массу упущений. Понимая, что одному за всем не уследить, он решил привлечь к работе и совет. Тот должен был пройти в королевском шатре. Там была специально оборудованная комната, ее называли ковровой. Она действительно была увешана толстыми коврами, которые гасили звуки. Король очень боялся, чтобы секретные разговоры не стали достоянием чужих ушей. Для ее освещения не жалели свечей, которые ставились в специальные канделябры, дабы не допустить пожара. Комната была хороша еще тем, что там были вырезки наподобие окон. В жаркое время года сквознячок освежал помещение.

Вот этот зал и стал наполняться членами совета. Вошел Боже. Пройдя к своему месту, он не сел, а, обратившись к присутствовавшим, сказал:

– Сеньоры, по-моему, здесь душно, – он подошел к окну и открыл его.

Подул ветер. Он загасил сразу несколько свечей и сдул бумаги с королевского стола.

– Ах, простите! – и виновник бросился собирать на полу листы.

Возвращая их на стол, он пронес руку над бокалом с водой, который перед этим принес и поставил королевский слуга. Никто из присутствовавших, занятых разговорами, не видел, как Боже ловко повернул на пальце перстень, как что-то тихонько булькнуло в бокале. Зажгли свечи и стали дожидаться Людовика.

Вскоре вошел король. Его продолжало радовать пребывание на этой земле, где все начиналось так неплохо. Он верил, что его посланец привезет только хорошие вести. Сомнения окончательно оставили его, и он поверил в выполнение своей миссии. От этого чувства его грудь наполнялась гордостью и желанием скорее приступить к конкретным делам. Как обычно, он уселся в кресло, потер руки:

– Ну как настроение, мои сеньоры, – он потянулся к бокалу и, сделав несколько глотков, обратился к Патэ, – что скажешь, мой маршал?

Ферри, крякнув, приподнялся:

– Мой король, все идет превосходно. И мы должны благодарить Бога…

Роберт торопился. У него было ощущение – опоздай он, может произойти такое, что изменит ход всего задуманного дела. Поэтому нещадно гнал коня. Его сопровождавшие едва поспевали за ним.

А король, великолепно проведя совет, вдруг почувствовал легкое недомогание. Он успокоил себя тем, что, наверное, сильно напрягся. Не те годы, чтобы работать с таким напряжением. Он даже дал себе маленький отдых, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Но, вопреки ожиданию, его состояние не улучшилось. Появилась даже боль в левой стороне груди. Он еле досидел до конца. Вяло махнув рукой, он удалился в покои.

Такая перемена в короле удивила весь совет. Слышался шепот по углам, забегали лекари. Сновала прислуга. Что-то было не так. Стало ясно, что королю все хуже и хуже. Люди потянулись к шатру. Срочно прибыл епископ Герен и прошел прямо в шатер. Это было плохим предзнаменованием.

Его долго ждали. Наконец епископ вышел. На нем не было лица. Все поняли, что дело плохо.

– Король просит капитана, – сказал он.

– А мы можем зайти? – завопили братья и Филипп.

Герен повернулся и строго ответил:

– Нет! Король ждет только капитана.