Ярость - Генри Каттнер

Бонд отпрянул назад, но и моя собственная голова также откинулась назад от отражения, так что мой первый удар потряс нас обоих.

Моему противнику удалось удержать равновесие, хоть он и пошатывался слегка, будто находился в гроге, глядя на меня с непередаваемым смущением. Затем гнев исказил хорошо знакомые мне черты, и я увидел, как потекла кровь из рассеченной губы. Я свирепо рассмеялся. Странно, но только при виде этой крови я окончательно убедился, что между нами не может быть примирения.

Бонд пригнулся и пошел на меня боком, прикрывая локтями туловище. Я страстно возжелал заполучить кинжал или пистолет, поскольку не любил драться на равных и никогда не смотрел на подобные схватки как на одну из разновидностей спортивного состязания. Ганелон всегда дрался, чтобы победить. Победить во что бы то ни стало. Но эта схватка отличалась от всех предыдущих — сошлись ужасно, невероятно равные противники.

… Бонд нырнул под мой удар правой, направив свой кулак в мою челюсть. Все поплыло передо мною, а Бонд уже отскочил назад, пританцовывая на носках вне пределов моей досягаемости.

Яростный крик вырвался из моего горла. Я не собирался боксировать, вести поединок по всем правилам кулачного боя. Ганелон вступил в схватку для того, чтобы победить! Я ревел в полную силу своих легких и, стремительно приблизившись, смял его в своих объятиях, упал вместе с ним на серую пружинистую поверхность: на то, что было почвой или полом ада. Пальцы правой руки потянулись алчно к его горлу, пальцами левой старался я выцарапать его глаза.

Он хрипел, продолжая сопротивляться, и полоснул внезапно ребрами своих ладоней по моим ребрам. Одно из них сломалось, и ослепительная вспышка боли застлала туманом мой мозг.

Бонд настолько был мной, а я им, что какое-то время я был не в состоянии разобраться, чье именно ребро сломано и от чьего удара. Я вздохнул как можно глубже и тут же едва не потерял сознание от пронзившей все мое тело боли, и только тогда понял, что сломано именно мое ребро.

И эта догадка едва не свела меня с ума.

Уже не обращая внимания на боль, отбросив всякую предосторожность, я слепо и яростно молотил по его телу, чувствуя, как трещат кости, как течет кровь по фалангам моих пальцев.

Единым целым катались мы по полу потустороннего мира, пребывая в кошмаре, не могущем быть действительностью, и только пронзающая при каждом вздохе боль была реальной.

Трудно сказать, сколько продолжалась наша схватка, но в конце ее осознал отчетливо, что хозяином положения являюсь я. И вот по какой причине. Бонд откатился в сторону, намереваясь нанести мне жестокий размашистый удар в лицо. Но прежде чем он задумал это, я начал действовать, я подготовился парировать его удар. Я знал. Он промахнулся, вновь вывернулся из-под меня, вновь вознамерился ударить, но за долю секунды до этого я откатился вбок. Я опять знал.

Ведь я когда-то был Эдвардом Бондом, точной копией его матрицы. Я жил в его мире и действовал сообразно его памяти. Я знал Эдварда Бонда лучше, чем знал самого себя. Инстинкт ли подсказывал мне или что-то еще, но я мог предугадать, как он поступит в том или ином случае. Он не в состоянии обмануть меня, а значит, не может надеяться на победу в этой схватке, потому что я предугадывал каждое его движение до того, как он задумал его.

И тогда я рассмеялся, не обращая внимания на боль в области поломанного ребра. Фрейдис, ты обманула саму себя! Отправив когда-то Ганелона на Землю, ты создала предпосылки для того, чтобы я победил его сегодня.

Он в моих руках, я могу прикончить его в любую секунду, и Темный Мир станет моим, лесные жители — моими рабами, и в том числе золотоволосая Арле.

Предвкушая упоение от скорой победы, нанес я три точных удара своему противнику и поверг его на землю. Всего три удара, и он лежит на моих коленях, беспомощный, как ягненок. Кровь моя капала ему на лицо и, стекая, падала на землю. Я заглянул в его помутневшие глаза, и внезапно на какое-то мгновение, возжелал, чтобы исход нашей схватки был совсем иным. В эти быстротечные мгновения я молился всем богам, чтобы Эдвард Бонд торжествовал победу, а Ганелон навсегда остался в преисподней.

Я встряхнул головою, повел вокруг налитыми кровью глазами, прислушался к острой боли в правом боку, вдохнул воздух всей грудью — этот вздох стал последним для Эдварда Бонда — и сломал его позвоночник о свое ребро.

Свобода

С неизбывной нежностью холодные ладони прикоснулись к моему лбу. Я взглянул наверх, и тотчас ладони прикрыли мои глаза. Слабость окутала меня невесомым одеялом. Я все еще стоял на коленях, чувствуя, как тело Эдварда Бонда (а может быть Ганелона?) скользит вниз.

Фрейдис толкнула меня, и я живой улегся рядом с ним, мертвым.

Колдунья приставила к моей голове все те же волшебные трубки, восстановив утерянную связь между Ганелоном и Эдвардом Бондом. Почему-то я вспомнил о жезле Медеи, с помощью которого извлекала она жизненную энергию из мозга своих жертв. Тупая немощь сковала мои члены. Нервы напряглись и лопнули, как истончившиеся струны, и я перестал двигаться.

Острая и непереносимая боль пронзила меня насквозь. Моя спина! Я попытался закричать, но пересохшее горло издало всего лишь навсего еле слышимый стон. Все ссадины и раны, какие я нанес Эдварду Бонду, я ощущал как собственные.

И в этот жуткий миг, когда мысль моя билась о стены еще не познанной человечеством науки, я догадался, чем занималась, что делала Фрейдис.

Она возвращала сознание, душу и неповторимое «я» Эдварда Бонда из царства мертвых. Мы лежали с ним рядом: плоть к плоти, и наши души витали над нами. Кромешная тьма застлала все вокруг, и в этой темноте две яркие искорки испускали холодные лучи.

Одна была огнем жизни Эдварда Бонда, другая — моей жизнью.

Два язычка пламени наклонились друг к другу!

И смешались, и слились — один в другом!

Душа, разум и жизненная энергия Эдварда Бонда слились с душой, разумом и жизненной энергией Ганелона. Из двух язычков пламени боролся с наступающей темнотой только один.

И самобытная личность Ганелона дрогнула, попятилась в вязкую темноту, растаяла серой тенью, а огонь жизни Эдварда Бонда вспыхнул ярче прежнего.

Мы стали одной сущностью. Мы стали…

Эдвардом Бондом! Ганелона как не бывало! Не стало повелителя Темного Мира, повелителя Кэра.

Волшебные чары Фрейдис исторгли душу Ганелона и вдохнули в его тело огонь жизни Эдварда Бонда!

И последнее, что мне довелось увидеть, это предсмертную агонию Ганелона!

Я воспрял, я открыл глаза и увидел себя перед алтарем Ллура. Вокруг невообразимое пространство Кэра, потустороннего мира как не бывало. Исчезло, словно испарилось, бездыханное тело на моем колене. Улыбающаяся Фрейдис помогла мне подняться на ноги.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});