Чемпионы Темных Богов - Джон Френч

Ариман медленно выпрямился, его доспехи заурчали.

— И мне следует доверять Кадину? — спросил он.

— Да, — ответила Кармента.

Мышцы в его челюсти окаменели, когда он отвернулся.

— Спи, госпожа. Мы почти на месте.

— Конец, — сказала она, но слово застряло у нее в горле, став шипением шестеренок и кода. Ариман пошел прочь. Кармента, восседавшая на троне, уронила голову и снова возвратилась к слушанию машины изнутри.

— Мы должны получить преимущество, — сказал Игнис.

— Вот наше преимущество, — возразил ему Санахт. Они уже значительно удалились от мостика «Сикоракса», спустившись через Высокую цитадель на нижние уровни. Место, по которому они сейчас шли, представляло собой узкое ущелье, затерявшееся между пыльными машинами. Высоко над ними между металлическими утесами сыпались искры разрядов. Гудящее безмолвие то и дело нарушали раскаты грома, когда голубые сполохи озаряли сумрак. Они говорили настоящими голосами, их разумы были ограждены от варпа летавшими вокруг них медными дисками. Их поверхности покрывали выжженные кислотой линии и круги, каждый из них парил и поворачивался одновременно с другими, словно их соединяли между собой незримые шестерни и нити. Внутри этой орбиты они могли говорить без опасений, что чей-либо разум сможет их подслушать. Диски, как и язык, на котором они общались, были древними и сотворенными на Просперо, до того, как он стал пеплом. Жертвенник шагал в трех шагах от них, пощелкивая что-то про себя.

— Он будет со мной один, без остального Круга, пока ты будешь командовать флотом в космосе. Сколько безродных банд отвечает теперь только перед одним тобой? Как еще это назвать, если не шансом?

Игнис остановился, и вращающиеся на орбите диски замерли.

— Он идет в лабиринт в одиночку, не считая тебя и Кадина. Почему?

— Доверие, брат. Он не доверяет никому из вас.

— Но все еще доверяет тебе.

— Однажды я едва не умер за него, — тихо сказал Санахт.

Игнис покачал головой.

— Слишком много неизвестных, слишком много переменных. Может это и шанс, но нам нужно нечто большее, чем шанс — нам нужно преимущество, — осторожно произнес Игнис. — Ты будешь один на один с Ариманом под поверхностью Аполлонии, но еще там будет стража Рубрики, подчиняющаяся только воле Аримана. И нельзя игнорировать это чудовище, Кадина — даже для тебя он представляет опасность. Это, а еще мы ведь говорим об Аримане, в какой изоляции он бы ни оказался. И, кроме того, на орбите будет целый флот, с огневой мощью и войсками на борту. Кармента предана только Ариману, а один «Сикоракс» достаточно силен, чтобы сокрушить нас, если мы выступим против него.

Игнис остановился и нахмурился. Санахту стало интересно, говорил ли когда-либо прежде Властитель Разрухи так много.

— У нас есть преимущество. На самом деле, даже несколько, — отозвался мечник.

Игнис просто выжидающе смотрел на него.

— Есть кое-что, чего Ариман не знает об Аполлонии и Атенее.

Игнис приподнял бровь.

— Но тебе известен тот факт, который укрылся от него?

— Да, — настала очередь Санахта молча ждать.

— И что же это? — наконец спросил Игнис.

— А это, — осторожно произнес Санахт, — я оставлю при себе.

Игнис едва заметно покачал головой.

— Почему он не знает?

— Потому что плененная им ведьма-инквизитор сохранила это от него, прежде чем умереть, — прозвучал голос над ними.

Игнис вихрем взметнулся, его болтер с металлическим звоном дослал снаряд в патронник. Его взор устремился во тьму наверху, обнаружил цель, и он мгновенно нажал спусковой крючок.

Удар Санахта отсек ствол Игнисового болтера за мгновение до того, как спусковой крючок со щелчком возвратился на место. Болт в патроннике взорвался. Жертвенник с шипением поршней рванулся вперед, занося кулак.

— Нет! — крикнул Игнис. Автоматон замер.

Санахт удержал острие меча перед глазами Игниса, силовое поле отбрасывало электрические голубые тени на его лицо. Жертвенник остановился.

— Спокойно, брат, — осторожно сказал Санахт. Ничего не выражающие глаза Игниса просто смотрели на него в ответ. Секунду мечнику хотелось узнать, о чем размышляет Властитель Разрухи. Затем Игнис кивнул и бросил взгляд на Жертвенника.

— Все в порядке.

Машина выплюнула в ответ поток машинного кода.

— Да, — ответил Игнис. — Все в порядке во всех смыслах.

Жертвенник опустил кулак и медленно отступил назад. Санахт едва слышимо вздохнул и повернулся к теням, откуда донесся голос.

— Я не вызывал тебя, — сказал он.

— Вызывал? Нет, но ты звал, о да, еще как. Я услышал. Услышал и пришел.

Позади него раздался металлический лязг, когда Марот спрыгнул с машин наверху. Краем глаза Санахт заметил, как Марот наполовину поднялся, а затем припал к полу.

Взгляд Игниса переметнулся на фигуру. Он пристально осмотрел ее, затем поднял глаза и кивнул. Санахт убрал меч, ощутив, как вздрогнуло лезвие, когда силовое поле отключилось.

Игнис стоял на месте, переводя взгляд между сидевшей фигурой и мечником.

— Значит, еще один предатель, — произнес он.

Марот рассмеялся, и звук треском разнесся по машинному ущелью. Высоко над головами прокатился раскат ложного грома. Санахт почуял запах озона и разряда молнии.

— Те сведения, которых нет у Аримана, ты получил… — Игнис остановился, его язык прижался к зубам. — От этого.

— Другой секрет, да, — произнес Марот. — Тот, который сберегла ведьма, прежде чем умереть. Ариман думал, что получит их все, но один она сохранила. Умная, сильная. Очень сильная.

— Но ты забрал его после того, как она умерла? — спросил Игнис.

Марот кивнул, забарабанив пальцами по носу шлема.

— Как?

— Я съел ее труп.

Санахт ощутил, как его пальцы вздрогнули на агатовой и алебастровой рукоятях мечей.

— И что же ты узнал? — продолжил допытываться Игнис.

— О, нет. Нет. Я уже раз сказал, и это и так слишком много.

Игнис взглянул на Санахта.

— Секрет лучше всего хранить через неведение, — сказал Санахт.

Игнис склонил голову.

— Значит, у тебя есть преимущество, но вопрос с Кадином и «Сикораксом» никуда не делся.

— Железная старуха и зверь, — пробулькал Марот. Санахт почувствовал, как от этих слов у него защипало кожу.

— С кораблем можно справиться.

— А Кадин?

— Умрет еще до того, как вступит в бой.

— Предательство — ответ на многие вопросы, — сказал Игнис, а затем улыбнулся — его губы растянулись, обнажив зубы с выгравированными на них черными цифрами. Это было одно из самых тревожащих выражений, что Санахт когда-либо видел на лице живого существа.

«Они даже не замечают меня, — Хемеллион, пересекавший верхнюю платформу мостика, наблюдал за суетившимися вокруг него фигурами. — По крайней мере, — подумал он, — они замечают меня, но не интересуются, почему я здесь».

Мимо прошествовала высокая гибкая фигура в ярко-охряных одеяниях, ее длинная маска с клювом даже не повернулась в его сторону. Хемеллион вздрогнул, хотя воздух тут был теплым как кровь. — «Я — часть этого места. Я помечен одним из их хозяев, и всякий, кто видит меня, видит не более чем одного из своих».

Эта часть мостика была больше самой крупной городской площади, которую он только видел, а ее потолок был выше самого высокого храма, в который ему приходилось заходить. За ее далеким краем раскинулся следующий уровень мостика, чье необъятное пространство испещряли ущелья, наполненные машинами и забитые металлическими стеками, из которых вились кабели. Он повернул голову и прищурился, позволив глазам приспособиться к пятнистому сумраку. Где-то в тридцати шагах от него над плинтом из черного камня висела огромная кристаллическая сфера. Воздух вокруг нее мерцал, а ее поверхность переливалась, словно пролитое на воду масло. Прямо за глазами Хемеллиона расцвела резкая боль. Он закашлялся и почувствовал в слюне кровь.

Перед кристаллом возвышался трон. Его спинку и подлокотники покрывали резные изображения животных с когтями, перьями и искривленными крыльями. На месте глаз металлических зверей переливались сверкающие камни. От его основания вились кабели, исчезая в полу. Он увидел на троне существо, закутанное в красные одеяния, ее маленькая фигурка казалась еще более крошечной в огромном кресле.

Хемеллион сделал шаг к фигуре, затем остановился. Он бросил взгляд по сторонам, внезапно ощутив неуверенность.

«Почему я здесь? Мне здесь не нужно находиться», — он огляделся, переводя глаза между искривленными фигурами и шипящими машинами.

«Этот невозможный город однажды сгорит. Тронный зал станет могилой с пеплом. Это случится. Наверняка случится».