И жили они долго и счастливо - Алёна Селютина

не обязательно делать это сейчас.

Она не была уверена. Но точно знала, что ради своего ребенка ей нужно забыть о страхе.

– Я умерла, Кош, и так его и не обняла, – покачала головой Василиса. – Хватит.

И шагнула вперед, выходя из своего укрытия. Алексей обернулся. Нахмурился, не признав сразу. А потом ахнул, и лук выпал из его пальцев. Василиса бросилась к нему, Кощей поспешил следом, и в этот момент произошла заминка, потому что Кощея Алексей тоже узнал. Молниеносно схватил лежащий рядом меч и принял стойку. Василиса остановилась.

Это были очень сложная встреча и очень тяжелый разговор. И обняться в тот раз так и не получилось, но в самом конце, когда Василиса уже решила уйти, Алексей все-таки позвал.

– Ты вернешься? – спросил он.

– Если ты захочешь.

Он кивнул.

– Я буду ждать.

Весь путь до дома она плакала, и хорошо, что Кощей вел ее под руку, – дороги было не разобрать.

А в конце декабря в Конторе проходил традиционный новогодний корпоратив, и Настя заявила, что если Кощеевы сами не придут на него, то корпоратив переместится к ним домой. Соколова была полна решимости, и даже Кощей признал, что безопаснее будет принять приглашение, нежели испытывать судьбу.

Как и всегда, праздник вышел по-семейному добрым и теплым, но никогда еще Василиса не принимала столько поздравлений. Контора накинулась на нее едва ли не полным составом, и даже грозный взгляд мужа не умерил пыл желающих ее обнять. Даже Елена, с которой она общалась в основном исключительно по работе, искренне обрадовалась. Впрочем, позже выяснилось, что эта радость распространяется не только на Василису.

– Она такая с тех пор, как Баюн вернулся, – шепнула Варвара, пока Василиса ошарашенно наблюдала, как Елена, что-то нежно воркуя, подкладывает Баюну на тарелку рыбку. – Мне кажется, будь он и правда человеком, он бы от нее не убежал. Она ж развод наконец оформила. Лет десять с этим тянула.

Василиса кивнула. У нее самой сложилось впечатление, что принадлежность ее начальника к семейству кошачьих не слишком-то смущала их коменданта. Увлеченная чужими брачными играми, она не заметила, как Кощея перехватил Сокол, и обернулась, только когда ее муж закашлялся и принялся судорожно наливать себе воду.

– Что такое? – испугалась она.

Настя рядом покатывалась со смеху. Финист пожал плечами.

– Да говорю, что после того, как мы с ним друг друга спасли, нам осталось только породниться. А серьезно, чего вы ждете? Рожайте уж кого-нибудь. Лучше девочку. У нас два сына непристроенных. Не пропадет!

Настя перестала смеяться и обреченно посмотрела на мужа, а потом сконфуженно на Василису. «Ну не доложили ему наверху эмпатии, чего с него взять», – читалось в ее взгляде. Василиса улыбнулась в ответ, давая понять, что все нормально. Не хотелось позволять этой маленькой заминке испортить себе настроение.

– Гриш! – позвала Настя сидящего в конце стола Григория. – Я уже наелась, давай Яру, поешь тоже.

– Так, – нахмурился Гриша. – Ты мне ребенка отдала? Вот и забудь про нее до конца вечера. Празднуй.

Яра согласно агукнула и запихала ему в рот кусок колбасы. Идиллия у них царила полная.

– Вот кому нужны жена и дети, – вздохнула Настя.

После новогодних праздников Василиса все-таки вышла на работу, и первым ее посетителем неожиданно стал Елисей. Он помялся на пороге кабинета, потом неуверенно принял предложение присесть и выпалил:

– Я хочу поступать в университет. Стать психологом. Горбунок сказал, вы можете помочь разобраться, как это сделать.

Так жизнь вернулась в свою колею. В феврале Агата закончила новую рубаху для Демьяна и наконец смогла говорить. У нее оказался очень красивый мелодичный голос, но пользовалась она им редко и словно через силу. Вскоре Василиса отвела ее к Яге и долго плакала на плече у старушки, которая приняла ее едва ли не с материнской радостью и, кажется, тоже пустила скупую слезу.

– Эх ты, горемычная моя… – шептала Яга. – Стала-таки царицей… Ну ничего, ему полезна женская забота. А то совсем одичал в своем замке…

К тому моменту Кощей добился опеки над Демьяном, и мальчик переехал к ним окончательно. Они условились, что договор на ученичество он подпишет по достижении пятнадцати лет, если все еще будет хотеть этого, а пока что начнет обучаться необходимым азам. Василиса смотрела, как они занимаются, и у нее щемило сердце. Она была уверена, что Кощей стал бы отличным отцом, и ей все чаще казалось, что он хотел этого куда сильнее, чем давал ей понять.

А в марте красный сарафан Василисы, провисевший в шкафу полгода, наконец дождался своего часа: они с Кощеем встали в Круг.

* * *

Младшего сына Насти Василиса всегда представляла тощим и в очках. Почему-то этот образ сложился в ее голове и не желал отпускать, даже несмотря на то, что в Тридевятом очков не водилось. Однако реальность, как всегда, внесла коррективы. Лицом Тихомир был похож на мать: черные волосы и карие глаза, аккуратные утонченные черты, а вот богатырский размах плеч и рост ему явно достались от отца.

– Как ты его рожала? – шепнула Василиса Насте.

– Долго, – мрачно отозвалась та.

Но Тихомир был очень мил. Явно волновался, пока все готовились и вставали на свои места, однако, когда пришло время церемонии, успокоился и сразу стал выглядеть взрослее и солиднее. И Василиса, пока еще могла, кинула взгляд на Соколовых. Те смотрели на сына с любовью и гордостью. Рядом с ними сидели Хугин с Мунином и стояли Баюн и Демьян.

– Мальчик должен иметь представление о рунном круге, – сказал Кощей. – Хотя бы чтобы уметь распознать его при необходимости.

Василиса не стала спорить. Она была не против присутствия Демьяна, а еще ей казалось, что Кощей до сих пор не может простить себе, что с Марьей Круг не сработал, а он и не понял, и с учетом этого его желание было вполне закономерно.

А еще здесь был Алексей. Он оставался поодаль и смотрел на происходящее с определенной толикой недоверия и осуждения, но он пришел, и не могло быть для Василисы подарка ценнее.

– Начнем, – сказал Тихомир.

Посреди поляны на расчищенной от травы земле уже были начертаны руны, образующие круг в косую сажень в поперечнике. Кощей взял Василису под руку и аккуратно, чтобы не повредить знаки, ввел в него. Встал к ней лицом, и они встретились взглядами.

– Сцепите руки, – попросил их Тихомир.

Беседу с ними он провел заранее, и Василиса знала, что и как нужно делать. Пальцы Кощея уверенно обхватили ее запястья, и она повторила его жест. Руны наполнились светом, с ладоней Тихомира сорвалась алая лента, скользнула к ним, оплела их руки надежно, но пока еще свободно.

Тихомир запел, призывая богов в свидетели их союза.

А потом Василиса внезапно очутилась в месте, о котором много лет старалась не думать. От неожиданности выдохнула испуганно, рванулась было, но ее окружили стены одних из многочисленных покоев в замке в Нави, и перед ней возникла запертая дверь.

– Ты уверена, что хочешь этого? – шепнул ей тихий голос. – Вспомни, что он сделал с тобой. Как лишил тебя свободы. О трех годах в лягушачьей шкуре. Он забрал тебя у семьи. Это из-за него ты вышла замуж за Ивана. Вспомни.

Она никогда не забывала.

Послышался звук опускаемого засова, и тот, кто был за дверью, произнес: «Это для твоего же блага…» Василиса задышала чаще. Нет, нет, нет… Это все давно осталось в прошлом…

– Ты уверена? – продолжал вопрошать голос. – А что, если ты наскучишь ему? Что, если надоешь? А если он вдруг решит, что вам все же лучше уйти в Навь? Что тогда?

После произошедшего вопрос о переходе в Навь больше не поднимался. «Мы остаемся здесь», – сказал Кощей. Но жизнь долгая. И все вполне могло измениться.

– Ты уверена? – голос стал громче и настойчивее. – Он мрак и холод. С этим ты хочешь связать свою жизнь? Ты ведь мечтала о свободе…

Вокруг была клетка. И выхода не было. Но Василиса знала, что теперь это не так. Поэтому она закрыла глаза и наконец смогла снова почувствовать на запястьях пальцы мужа и лишь крепче сжала свои. Однажды он уже дал ей свободу. И даст снова. Столько раз, сколько потребуется.

Ради него можно было дать клятву. И потом, ведь она уже сделала это пятнадцать лет назад, и какая разница – в Круге волхвов или на лавочке в парке?

– Да, – ответила она. – Я уже связала. Я верю ему. Я не отступлюсь.

И все исчезло. Василиса снова стояла на полянке с Кощеем, только за Кругом никого не было. Но это