Жертва - Гарольд Карлтон

— Принесите еще одну! — радостно воскликнула она. Марчелла, улыбаясь, посмотрела на нее через стол.

— Я слишком счастлива сегодня, Соня, чтобы поддаваться на твои провокации, — сказала она. — Мне всегда хотелось, чтобы мы были подругами. Если ты не хочешь этого принять, это твои трудности!

Соня пристально посмотрела на нее:

— Только не говори мне, что ты влюбилась. Марчелла рассмеялась:

— С чего ты это взяла? Соня простонала:

— Потому что я знаю все эти глупые признаки. Мой косметолог влюбляется каждый день. У него на лице тоже появляется это выражение. Можно умереть со смеху.

— Тебе всего лишь семнадцать лет, дорогая, — подчеркнула Марчелла. Она увидела, как красивая блондинка заключила Марка в свои объятия и крепко поцеловала в губы. Судя по всему, Марк ее не знал.

— Ты познакомишь нас с ним, или ты стыдишься своих детей? — спросила Соня.

Марчелла закурила сигарету.

— Его зовут Санти Рока, он будет здесь через три недели. Мне хотелось, чтобы ты познакомилась с ним, если у тебя найдется свободное время.

— Разумеется! — Глаза Соня блеснули. — А что думает по этому поводу маленький Марк?

— Я еще не сказала ему, — ответила Марчелла, отводя глаза от изучающего взгляда Сони. — Я решила подождать и сказать после концерта, чтобы…

Соня рассмеялась.

— Чтобы он не закатил ревнивой истерики! — воскликнула она.

— Соня, — строго произнесла Марчелла, — твое отношение к Марку…

Она замолчала. Марк подошел к их столику, на его лице отражались гордость и усталость, костюм был немного в беспорядке, волосы всклокочены.

— Как я вам? Не слишком плохо? — смеясь, спросил он. Он наклонился поцеловать мать и положил руку ей на плечо.

— Ты был просто великолепен, Марк! Я сопротивлялась, как могла, но пришлось сдаться, — сказала Марчелла.

— Совсем неплохо, Марки-малыш, — Соня чмокнула его в щеку и крутанула нитку бус, висевшую на шее, в манере семнадцатилетних. Подошел официант с новой бутылкой шампанского, и когда Марк сел за столик, с шумом откупорил ее.

— За твою музыку и твой талант, Марк! — Марчелла подняла свой бокал.

Соня быстро осушила свой бокал и встала.

— Пойду посмотрю, как там веселятся низы, — сказала она. — Избыточное общение с высшим обществом приводит меня в обморочное состояние.

— Соня, — Марк встал и поцеловал ее. — Спасибо, что привела молодежь. Я очень тебе признателен.

Она рассмеялась:

— Прежде чем благодарить, давай сначала посмотрим, что они напишут. Чао!

Соня стала пробираться сквозь толпу, выкрикивая имена друзей:

— Франческа! Ясон! Леонид!

Вокруг нее собралась молодежь, чей нелепый вид свидетельствовал, что они принадлежали к кругу ее близких знакомых. Девушки выглядела как соблазнительницы или балерины, затянутые в сетки и блестки. На головах парней красовались парчовые фески или плотно повязанные цветные повязки.

— Кто они? — спросила у Марка Марчелла. Он состроил мину, потягивая вино:

— Журналисты, прилипалы: узко ограниченная клика, присвоившая права решать, кто в моде, а кто нет. Все дело в том, что большинство людей действительно верят им!

Он допил свой бокал и налил еще немного вина.

Какой-то мужчина с обилием золотых колец на руках и сверкающими запонками в манжетах возник за спиной Марка и положил ему на плечо руку.

— Можем поговорить? — крикливо сказал он, имитируя Джона Риверса и подмигивая Марчелле.

Марк посмотрел на мать.

— Мне нужно побыть некоторое время с друзьями Кола, мам, — сказал он. — Подождешь здесь, или как?

— Нет, если мои дети покинули меня, — сказала она, снимая жакет со спинки кресла, — снаружи меня ждет Дональд. Только проводи меня до машины, пожалуйста.

На улице она пожелала ему доброй ночи, крепко прижала к себе на мгновение и сказала:

— Я очень горжусь тобой, дорогой.

На следующий день, поднявшись в десять утра, Марчелла, пока Марк еще спал, отправилась купить свежего печенья и газет. Вернувшись на кухню, пока готовился кофе, она прочитала шестую страницу в «Посте», где печатались новости из мира культуры. О них сообщалось в первой же колонке под названием «Дети миллионерши».

«Марчелла Балдуччи-Уинтон, писательница, романы которой расходятся миллионными тиражами, также эксперт по воспитанию детей-вундеркиндов. Не только ее дочь Соня, обворожительно-божественная супермодель, но и сын Марк (18 лет), выступавший вместо своего учителя Кола Феррера, своим искусством заставил стоя рукоплескать взыскательную публику, собравшуюся вчера вечером в коктейль-зале отеля «Карлайл». Марк, студент музыкальной академии, так исполнил песни Гершвина и Портера, что многие из присутствовавших дам слушали затаив дыхание. Представители компаний, ищущих молодые таланты, предлагают выгодные контракты, однако Марк настаивает, что будет стремиться поступить в класс лучшего итальянского классического пианиста Франко Джанни. Его мать, Марчелла, сидевшая рядом с умопомрачительной Соней, выглядела гордой за успех сына».

Когда полчаса спустя на кухне появился Марк, с заспанными глазами и небритый, Марчелла взглянула на него.

— Кто предупредил искателей молодых талантов? — спросила она, наливая ему апельсинового сока.

— Кол, надо думать… — Он скосил глаза на газету, которую Марчелла держала в руках. — Я не ложился до четырех утра! Боже, я подумал, что это мое первое распятие.

Он упал на стул, и Марчелла поставила перед ним тарелку с печеньем.

— Кол ужасно гордится мною, — сказал он, отламывая кусок печенья.

— Даже и не думай о контрактах и записях, Марк, — сказала Марчелла. — Ты еще не готов стать полусырой поп-звездой.

— Слишком поздно, — признался он, потягивая кофе, — вчера вечером я согласился выпустить альбом.

— Марк! — воскликнула Марчелла. — Не спросив меня?

Он пожал плечами:

— Ничего страшного. Кол записывается у этих ребят. Они классные специалисты. Просто они хотят записать несколько бродвейских мелодий. Мне даже незачем будет ходить в студию; записи будут делаться во время моих концертов в течение следующих двух недель.

— Черт возьми, — вздохнула Марчелла. — Мне хочется, чтобы ты передумал, Марк.

— Послушай, возможно, никто никогда не увидит и не услышит этого, — пророческим тоном заявил он. — Это своего рода ритуальная запись для музыкального архива в Виллидже, будет себе лежать и пылиться на полке в пластиковой упаковке. И почему это так чертовски важно, чтобы я придерживался классики? Ты что, хранительница огня или еще чего-то?