История великих путешествий. Том 2. Мореплаватели XVIII века - Жюль Верн

«Эта птица, — рассказывает он, — не замечательна ни по величине, ни по окраске. На первый взгляд ее можно было бы принять за обыкновенного воробья, если бы она не отличалась несколько большими размерами и более светлым оперением с желтыми пятнышками на крыльях и белыми крапинками на хвосте.

Руководствуясь своими собственными интересами, пчелиная кукушка указывает людям гнезда пчел, так как сама очень любит их мед и в особенности яйца; она знает, что при разрушении пчелиных гнезд всегда прольется немного меда, который достанется на ее долю, или же люди намеренно оставят его ей в вознаграждение за услуги.

Аппетит к меду, вероятно, пробуждается у нее по вечерам и по утрам; во всяком случае, чаще всего она прилетает именно в это время и пронзительными криками как бы пытается привлечь внимание готтентотов или колонистов. Почти всегда кто-нибудь приходит на ее зов; тогда птица, не переставая кричать, медленно, то и дело садясь, летит к тому месту, где обосновался пчелиный рой… Наконец, приблизившись к гнезду, построенному либо в расщелине скалы, либо в дупле дерева, либо где-нибудь под землей, она несколько секунд парит над ним (я сам два раза наблюдал за этим), после чего умолкает и обычно где-нибудь прячется, выжидая дальнейших событий и надеясь получить свою долю добычи».

Двенадцатого апреля 1776 года, возвращаясь в Кейптаун, Спаррман узнал, что к северу от района Снежных гор обнаружено большое озеро, единственное во всей колонии. Вскоре путешественник добрался до Кейптауна и сел на отправлявшийся в Европу корабль, захватив с собой многочисленные естественнонаучные коллекции. В то же время, между 1772 и 1775 годами, швед Тунберг, которого Спаррман встретил в Капской колонии, совершил одно за другим три путешествия в глубь Африки. Как и Спаррман, он не ставил себе целью каких-либо открытий и не внес ничего нового в географическую карту. Тунберг лишь сделал много любопытных наблюдений над жизнью птиц Капской провинции и собрал интересные данные о различных племенах, населяющих эти обширные пространства, гораздо более плодородные, чем можно было предполагать.

Непосредственно вслед за Тунбергом те же места посетил английский офицер, лейтенант Уильям Патерсон; основная цель его путешествия состояла в сборе ботанических и других естественнонаучных коллекций. Он проник на север за Оранжевую реку, а на восток — до страны кафров, оставив далеко позади себя реку Фиш. Ему мы обязаны первым описанием жирафа; его отчет содержит ценные сведения о природе и социальном устройстве страны, а также о ее обитателях.

Любопытно отметить, что лишь немногих европейцев влекло в Южную Африку стремление к географическим открытиям; большинство путешественников ставило своей целью изучение животного и растительного мира. Мы уже упоминали о Спаррмане, Тунберге, Патерсоне; к этому списку надо добавить еще орнитолога[198] Левайяна.

Левайян родился в Парамарибо, в Нидерландской Гвиане (Южная Америка). Его родители, французы, занимались торговлей птицами. Вернувшись с отцом и матерью в Европу, он еще ребенком побывал в Голландии, Германии, Лотарингии, Вогезах и, наконец, приехал в Париж. Легко понять, что постоянные скитания пробудили в нем страсть к путешествиям. Увлечение птицами, усилившееся под влиянием виденных им государственных и частных коллекций, перешло в стремление обогатить науку открытием новых видов.

Какая страна могла представить для него с этой точки зрения наибольший интерес? Южная Африка была исследована ботаниками и одним ученым, занимавшимся главным образом четвероногими животными. Никто еще не путешествовал по ней с целью изучения птиц.

Прибыв 29 марта 1781 года на мыс Доброй Надежды, Левайян в результате катастрофы, происшедшей с доставившим его судном, оказался без всяких средств, если не считать бывшего на нем костюма, десяти дукатов и ружья.

Другие на месте Левайяна пали бы духом. Но он не потерял надежды выпутаться из сложившейся ситуации. Меткий стрелок из ружья и лука, сильный и ловкий, прекрасно умевший выделывать шкуры животных и изготовлять чучела птиц, которым он придавал естественный вид, Левайян вскоре завязал связи с самыми богатыми коллекционерами Капской колонии.

Один из них, крупный чиновник Бурс, снабдил его средствами на покупку телег, волов, провизии, товаров для обмена, лошадей и даже для найма слуг и проводников. Характер задуманной Левайяном экспедиции определил его маршрут. Избегая часто посещаемых мест и селений, он предпочитал держаться вдали от обычных дорог, забираться в районы, не привлекавшие внимания европейцев, так как полагал, что только там сможет встретить новые виды птиц, не известные ученым. В итоге Левайян почти всегда мог наблюдать природу в первозданном виде и вступать в сношения с туземцами, нравы которых еще не изменились от общения с белыми. Собранные им факты гораздо лучше отражали подлинную жизнь первобытных племен, чем наблюдения других путешественников, побывавших в тех местах до или после него. Единственная ошибка Левайяна состояла в том, что он поручил редактирование своих путевых записок молодому человеку, внесшему в них исправления в соответствии с собственными идеями. Не отличаясь добросовестностью современных редакторов, он приукрашивал события и, уделив чрезмерное внимание эпизодам, рисовавшим храбрость и другие достоинства путешественника, придал книге об этой экспедиции хвастливый тон, доставивший ее автору много неприятных минут.

Проведя несколько месяцев в Кейптауне и его окрестностях, Левайян 18 декабря 1781 года отправился с пятью готтентотами в первое путешествие к востоку и в страну кафров; он взял с собой девять собак, три лошади и тридцать волов, из которых двадцать тащили два фургона, а десять служили для подмены…

Прежде всего Левайян проехал Готтентотскую Голландию, уже хорошо известную благодаря исследованиям Спаррмана; там он видел огромные стада зебр, антилоп и страусов. Наконец он прибыл в Звеллендам, где купил еще волов, тележку и петуха, в течение всей экспедиции заменявшего будильник. Большую пользу принесло путешественнику и другое животное. То была прирученная им обезьяна; ей он доверил необходимую и одновременно почетную должность дегустатора. Когда попадался плод или какой-нибудь корень, не известный готтентотам, никому не разрешалось к ним прикасаться до тех пор, пока «господин Кеес» не выскажет своего мнения.

Кеес исполнял также обязанности часового; остроте его органов чувств, изощренных постоянными упражнениями и условиями борьбы за существование, могли позавидовать самые прославленные вожди краснокожих. Он предупреждал собак о грозящей опасности. Если поблизости была змея или стая обезьян резвилась где-нибудь рядом в чаще, ужас Кееса, его жалобные крики немедленно давали знать о неприятном соседстве.