Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

Глава 17

Син скатился в дренажную канаву у берега. Вдруг рядом с краем канавы разорвался снаряд, и Сина засыпало землей. Какое-то время он приводил себя в порядок, потом продолжил путь туда, где полковник Ачесон, сидя на корточках, вел серьезные разговоры с капитаном фузилеров.

— Эй, полковник Ачесон. Сомневаюсь, что понадоблюсь вам снова, не так ли?

Капитан был шокирован обращением Сина, но Ачесон ухмыльнулся:

— Только что у нас был гонец. Нам приказано отступать.

— Какая жалость! — Син саркастически хмыкнул. — Именно в тот момент, когда мы достучались до наших старших братьев буров.

Они быстро пригнули головы, опять пулеметная очередь разбросала комья земли. Син продолжил с того места, где его прервали:

— Ну, в таком случае я вынужден покинуть вас.

— Куда вы направляетесь? — подозрительно спросил капитан.

— Не через мост. Со мной раненый. Ему не преодолеть этого пути. У вас есть спички?

Капитан автоматически достал коробку восковых спичек из нагрудного кармана.

— Спасибо. Я собираюсь плыть вниз по течению и найти лучшее место для брода.

Син зажег сигару, с удовольствием выпустил облако дыма и вернул спички капитану.

— Рад был видеть вас, полковник Ачесон.

— Я разрешаю вам валить отсюда, Коуртни.

Еще какое-то время они смотрела в глаза друг другу, и Син почувствовал, что хочет пожать руку этому человеку, но он повернулся и пошел к канаве.

— Коуртни! — крикнул Ачесон. Син оглянулся. — А как зовут второго разведчика?

— Фридман. Соул Фридман.

Ачесон что-то записал в блокноте и сунул его в карман.

— Вы еще услышите о сегодняшнем дне. Желаю удачи.

— И вам того же, сэр.

С дерева, свисающего над коричневыми водами Тугелы, Син штыком срезал пушистую ветку.

— Пошли. — Син начал сползать по скользкой глине берега, пока не оказался в воде, доходящей до пояса. — Оставь ружье.

Соул покорно кинул его в реку.

— А для чего ветка? — поинтересовался Соул.

— Чтобы укрыть головы.

— А чего мы ждем?

— Наступления Ачесона, когда он попытается пробиться через мост.

И тут же они услышали свист снаряда, летящего в сторону берега, на котором они находились. От взрыва умолкла труба, и группа людей, одетых в форму цвета хаки, была уничтожена при подходе к мосту.

— Пора, — проворчал Син.

Они вместе погрузились в воду, температура которой была такой же, как и температура их крови. Две головы, замаскированные листьями, торчали над поверхностью. Син мягко оттолкнулся, и течение подхватило их. Они не оглядывались на ужасную бойню, происходившую на мосту.

Через двадцать минут в полумиле, ниже по течению Син стал выбираться к остаткам железнодорожного моста. Это был отличный проход на юг, так как насыпь служила хорошим укрытием.

Ноги Сина коснулись илистого дна, потом они оказались под пролетом моста, как цыплята под крыльями курицы. Он бросил ветки и вытащил Соула на берег между металлическими фермами.

— Пятиминутный отдых, — произнес он и встал рядом с Соулом на колени, чтобы поправить повязку, сползшую бедняге на глаза. Грязная вода стекала с их одежды, и Син попрощался с сигарами, лежащими в кармане мундира.

Рядом с высокой гравийной насыпью железнодорожного моста была вырыта еще одна дренажная канава. Идя по ней пригнувшись, Син подталкивал Соула впереди себя, ругаясь каждый раз, когда тот пытался выпрямиться, чтобы спина не так болела. Какой-то снайпер с холмов выпустил пулю по гравию, она просвистела у них над головами. Син страшно выругался и согнулся так, что почти задевал носом колени. Но Соул не заметил ее. Его ноги разъезжались, Он, шатаясь, брел дальше, пока силы не оставили его. Он упал и остался лежать в вязкой грязи на дне канавы.

— Вставай, черт тебя побери!

— Нет, Рут, не буди меня. Сегодня воскресенье. Мне не надо на работу. — Он говорил вполне отчетливо, убедительно и разумно, глядя на Сина, но его глаза были сонными, а стоящий над ним человек казался черной точкой.

— Вставай, вставай! — Упоминание имени Рут придало Сину решимости. Он схватил Соула за плечи и стал трясти. Голова Соула странно откинулась, и свежая кровь потекла сквозь повязку. Тут же раскаявшись, Син мягко опустил его на землю. — Соул, пожалуйста. Ты должен попытаться, постарайся.

— Не блестит, — прошептал Соул. — На нем нет блеска. Я его не хочу. — Он закрыл глаза, рот остался открытым, но дыхание совсем ослабело.

Сина обуял ужас, когда Соул вдруг пристально посмотрел ему в лицо. Глаза раненого сузились и превратились во впадины цвета сливы, кожа на щеках и большом носу с горбинкой натянулась.

«Во искупление вины перед ним я обязан спасти Соула. Что бы я сейчас ни чувствовал, как можно определить свои чувства к другому человеку? Можно только сказать: „Он — друг“. А так как он мой друг, я не могу оставить его здесь».

Син поднял расслабленное тело друга, перекинул руку Соула себе через плечо и осторожно встал. Соул тяжело повис, склонив голову на грудь. Син посмотрел вперед.

Уцелевшие пробивались по мосту обратно в деревню, таща за собой раненых.

По всей равнине, поодиночке, по двое и по трое, подгоняемая шрапнелью, разбитая, понесшая неисчислимые потери, отступала огромная могучая армия Буллера. В сотне ярдов от того места, где, пригнувшись в железнодорожной канаве, тащился Син. стояли аккуратно замаскированные, одинокие, заброшенные полевые пушки.

Син медленно побрел прочь от реки. Одной рукой он держал запястье Соула, другой обнимал его за талию. Дурное предчувствие накатило волной. Если раньше случайные снаряды падали на отступающих, но теперь огонь начал концентрироваться на равнине, лежащей прямо перед Сином. Раньше с высот доносились отдельные выстрелы, теперь они звучали непрерывно, и их треск напоминал звуки лесного пожара.

Прислонившись к краю канавы, Син пытался что-то рассмотреть сквозь кусты мимозы и облака пыли от взрывов. Несколько лошадей со всадниками продирались через заросли колючек, оставляя за собой бледные облачка пыли, которые смешивались с пылью от взрывов. Впереди, размахивая саблей, галопом скакал молодой офицер на большом лоснящемся гнедом.

— Он смеется. — Удивлению Сина не было предела. Всадник тем временем лихо повернул коня в сторону, как игрок в поло.

Его рот был приоткрыт, и Син заметил, как сверкнули белые зубы.

«Дурак, смеется над своей смертью!» Неожиданно для себя Син крикнул:

— Скачи, старик, скачи! — но его голос затерялся в шуме и треске канонады. — Они едут, чтобы отбить пушки, — простонал Син. — Соул, они едут за пушками. — И, еще не понимая, откуда взялись силы, сходя с ума от восторга, Син выскочил из канавы и побежал, волоча Соула по траве к пушкам.

Когда он добрался до батареи, первая повозка была уже там. Люди пытались подвести лошадей к первому орудию. Син осторожно положил Соула на траву. Двое из прибывших попытались поднять лафет, но это было под силу лишь четверым.

— С дороги! — закричал Син, широко расставив ноги перед длинным стальным клинообразным лафетом, сомкнул руки в замок и легко поднял орудие. — Повозку!..

Они быстро подкатили съемную ось и колеса под лафет и закрепили его. Син отошел назад, часто и тяжело дыша.

— Хорошая работа! — похвалил молодой офицер, наклонившись вперед в седле. — Идите в повозку.

Син Побежал к Соулу, поднял его и, спотыкаясь, вернулся к повозке.

— Помогите, — ворчливо произнес он, обращаясь к двум солдатам, которые уже были в повозке. Те втащили Соула на сиденье.

— Все занято, приятель. Может, займешь место Тэффи на правой коренной? — крикнул один из них.

Погонщики уже забрались на коней, но одно седло было пустым.

— Присмотри за ним, — обратился Син к мужчине, который держал Соула.

— Не волнуйся, присмотрю, — заверил его артиллерист. — А тебе лучше поскорей забраться в седло. Мы сматываемся.

— Присмотри за ним, — повторил Син и пошел вперед.