Леннар. Тетралогия - Антон Краснов

И с резкой, черно-белой обнаженностью и ясностью она вдруг осознала, что весь этот мирок, придворная чинная жизнь по укладу, ритуальные приемы, церемонные поклоны знати, роскошные тени садов и терпкий, с солнечными брызгами сока аромат апельсина — все это закрутится бешеным водоворотом, уйдет в черную пучину, став чем-то маленьким и незначительным, словно и не было никогда. Война, война!..

…Если бы тут был Леннар, он сказал бы ей: нет, не война с Храмом ему нужна!.. Война бесполезно расточает силы и мутит разум, а ведь так много нужно сделать — собравшись с этимисилами и этимразумом! Война уводит в сторону от истинных целей, которые ставят перед собой Обращенные, и потому нужна не война, а согласие или хотя бы нейтралитет ордена Ревнителей и Храма!

Ничего этого не осознавала пока что королева.

Поздним вечером Энтолинера долго сидела перед окном спальни, глядя в сады. И эти сады по периметру ограды, и весь дворец, и сторожевые башенки у парадных ворот были напичканы гвардейцами Каллиеры. Альд вызвал всех, кто на этот момент находился в Ланкарнаке. Прибывший во дворец дополнительный гвардейский полк, укомплектованный отборными воинами, одним своим видом разогнал толпу, скопившуюся на площади. Колонны гвардии шли одна за другой: четкий, несокрушимый строй, синие мундиры, перетянутые белыми ремнями, высокие шапки, лица спокойные и сосредоточенные, оружие — палаши и пики — на изготовку. Толпа начала редеть и вскоре рассосалась, пролившись бурными потоками по окрестным улицам.

Громада Храма, поднимающаяся от последних ступеней Королевской лестницы, безмолвствовала. Конечно, Ревнители и жрецы Благолепия прекрасно видели, что к королевскому дворцу подходит гвардия и вливается в открытые ворота колонна за колонной. Скачут конные курьеры, огромный дворец похож на растревоженный улей, пылают окна, десятки тысяч свечей тают и ярко умирают в стенах резиденции Энтолинеры.

Наконец все утихло. Посты расставлены, гвардия неусыпно бодрствует, к опочивальне королевы не пролетит незамеченной и мошка. Конечно, королева никак не могла заснуть. Глаза уже начали слипаться, усталость, накопившаяся за этот бурный день, брала свое, но смутное чувство, которому сложно подобрать однозначное определение — тревога ли, страх, печаль, замешенная на усталости, или огарки недавнего гнева, — не давало уснуть. Энтолинера закуталась в длинную накидку, вышла из опочивальни, прошла мимо дремавшей фрейлины и выглянула в смежную комнату, в которой стояли на посту два гвардейских офицера, самых что ни на есть проверенных — оба из числа тех, кто сопровождал королеву в путешествии в Проклятый лес и — дальше… Завидев Энтолинеру, они вытянулись и четко отсалютовали алебардами.

— Все спокойно, ваше величество! — отрапортовал один из них. — В галерее, прилегающей к вашим покоям, пост держит тун Томиан. Он только что руководил строителями, замуровавшими последний выход в старый дворец. Постов там не расставишь, там и тысяча человек может заблудиться, ваше величество.

Поэтому лучше сработать понадежнее и перекрыть вход.

— А вы никого там не замуровали? — слабо улыбнувшись, спросила королева. — Мало ли кто туда может забрести?

Гвардеец легко тронул плечами, всем своим видом обозначая: кто не успел, тот опоздал, значит, такая судьба у этого условного заблудившегося, а здоровье и жизнь королевы дороже. Энтолинера выглянула в освещенную галерею, где на скамье сидел тун Томиан и точил свою саблю и так острую как бритва. Кроме того, Томиан насторожил капкан для того, кто захотел бы прокрасться по галерее незамеченным: при помощи хитрой системы бечевок и блоков, а также заряженных тяжелыми болтами двух арбалетов он смастерил ловушку. Каждый, кто зацепил бы ногой веревку, протянутую по полу наискосок галереи, получил бы в грудь добрую порцию убийственного металла.

Королева кивнула и вернулась в спальню. Легла и попыталась уснуть. Думать о том, что предстояло ей завтра, не хотелось, да и не было, не было четкого плана. Очевидно, что нужно связаться с Леннаром. Леннар, Леннар!.. Энтолинера чуть привстала на кровати, и ей вдруг припомнились слова, пророненные промеж ней и Инарой, горько упрекнувшей ее: «Придет время, и ты тоже окажешься для него ненужной, незваной!..» — «Если так, и правда, что ты говоришь, так на кого же он меня променяет? Разве что на богиню»Злые, злые слова, но что она могла тогда ответить? Особенно если учесть, что Инара потревожила какие-то особенно болезненные струны в душе молодой королевы.

Энтолинера пошевелилась так резко, что свалила на пол подушку. Судьбы страны и сама ее, королевы, жизнь висят на волоске, беллонские гвардейцы закрывают ее своими телами, а она думает — о чем же? О Леннаре, и как?…

Ей показалось, что тихо шевельнулась портьера. Королева вздрогнула. Ну конечно, она забыла прикрыть окно. Ветер. Конечно, ветер. Энтолинера вытянулась на кровати и заплакала. Она не морщилась, не терла глаза, слезы просто сами текли по лицу и впитывались в белоснежную простыню.

И вдруг она замерла. Мерзкое ощущение того, что ее рассматривают в упор, буравят пристальным взглядом, продрало по спине. Энтолинера обернулась так стремительно, что за подушкой свалилось на пол и одеяло. Никого, да и не может быть никого в этой отлично охраняемой опочивальне, верно, самом охраняемом сейчас помещении в Арламдоре. Если не считать Храма, быть может…

Леннар, скользнуло в голове имя. Где он сейчас?… Быть может, было бы проще заснуть, если бы он, а не те двое преданных стражей, находился сейчас в соседней комнате, охраняя покой королевы. Но его нет. Нет, нет…

Не спалось. Она сделала все возможное, чтобы успокоиться и заснуть, но, как назло, чем больше королева пыталась отмахнуться от буравящих мозг назойливых мыслей, смутно роящихся обрывочных предчувствий и отголосков пережитых сегодня жутких минут, тем прочнее и основательнее непокой подступал вплотную и давил, как ватное одеяло в жаркую летнюю ночь. Энтолинера вытянулась во весь рост, лежа на спине, и закрыла глаза. Пусто. В голове — ни одной путной мысли касательно того, что же ей делать дальше, во рту — сухо. Пустая, налитая несуществующими шорохами ночь. Она открыла глаза и стала следить за игрой теней на потолке. Вообще-то они были неподвижны, но Энтолинере почему-то казалось, что они медленно движутся, слагаясь в какую-то прихотливую комбинацию.

Потом тени отступили. Но глухой грохот в голове, словно там ворочались тяжелые жернова, не ушел. Напротив, он стал еще явственнее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});