Башни полуночи - Роберт Джордан

Гавин сложил руки на груди, не имея возможности опереться спиной о стену, боясь повредить карту с отмеченными садами, растущими в округе. Одна из расположенных поблизости от Горы Дракона деревень почему-то была обведена четырежды.

– Значит, твой совет такой: пусть она остаётся беззащитной и, возможно, получит нож в спину?

– Я не давал тебе совета, – ответил Брин, пролистывая стопку рапортов на столе. Его жёсткое лицо было освещено пламенем мигающей свечи. – Я всего лишь дал кое-какие пояснения, но странно, что ты пришёл к выводу, что должен оставить её в одиночестве.

– Я… Брин, она ведёт себя глупо!

Уголок губ Брина приподнялся в кривой улыбке. Он опустил бумаги и повернулся к Гавину.

– Я предупреждал, что из меня плохой советчик. Не уверен, что у меня есть ответы, которые могут тебе угодить. Но позволь узнать: чего хочешь ты сам, Гавин Траканд?

– Эгвейн, – немедленно выпалил он. – Я хочу быть её Стражем.

– Так, что именно из этого?

Гавин нахмурился.

– Тебе нужна Эгвейн, или место её Стража?

– Быть её Стражем, конечно. И… и, да, хочу на ней жениться. Брин, я её люблю.

– Мне кажется, это абсолютно разные вещи. Они похожи, но разные. Но, если забыть об Эгвейн, чего ты хочешь?

– Ничего, – ответил Гавин. – Она для меня всё.

– Что ж, в этом твоя проблема.

– Как это? Я же её люблю.

– Это ты так говоришь. – Брин смерил Гавина взглядом, положив одну руку на стол, другую на своё колено. Гавин боролся с желанием съёжиться под его взглядом. – Ты всегда был увлекающимся, Гавин. Таким же, как твоя сестра и мать - импульсивным и начисто лишённым расчётливости своего брата.

– Галад вовсе не расчётливый, – возразил Гавин. – Он просто решительный.

– Нет, – ответил Брин. – Возможно, я выразился неверно. Галад не расчётливый, но он и не импульсивный. Быть импульсивным означает действовать необдуманно, а Галад много времени уделяет размышлениям. Подобным образом он выработал собственный кодекс морали. Он может действовать быстро и одновременно обдуманно, потому что он уже решил, что нужно делать.

– Ты же действуешь со страстью. Не обдуманно, а по велению сердца. Бросаешься, словно в омут сломя голову, под воздействием эмоций. Это придаёт тебе силы. Когда нужно, ты сначала действуешь, а потом разбираешься в собственных метаниях. Обычно твои инстинкты тебя не подводят, так же было у твоей матери, но именно из-за этого тебе ещё никогда не приходилось встречаться с ситуацией, когда твои инстинкты уводят тебя в неверном направлении.

Гавин понял, что согласно кивает.

– Но, сынок, – продолжил Брин, наклоняясь вперёд. – Мужчина не может жить одним порывом, поглощённый единственной целью. Такого мужчину не захочет ни одна женщина. По-моему, чего-то в жизни добиваются именно те мужчины, которые тратят время на самосовершенствование, а не проявляют преданность. Они добиваются и женщины, и цели в жизни. – Брин потёр подбородок. – Поэтому если ты просишь совета, то он таков: пойми, кем хочешь стать без Эгвейн, а потом решай, как вписать её в эту ситуацию. Думаю, именно этого женщины…

– Стало быть, теперь ты стал экспертом по женщинам? – раздался новый голос.

Гавин удивлённо обернулся и увидел стоящую в дверях Суан Санчей.

Брин и бровью не повёл:

– Ты достаточно долго простояла за дверью, чтобы слышать всё с самого начала, Суан, и знаешь, что речь не об этом.

Суан фыркнула, внося в комнату чайник.

– Тебе следует лежать в кровати, – сказала она, полностью игнорируя Гавина после брошенного на него беглого взгляда.

– Совершенно верно, – спокойно ответил Брин. – Но, как ни странно, нужды страны не прислушиваются к моим прихотям.

– Карты можно посмотреть и утром.

– А можно и ночью, и вечером. Каждый потраченный мною час может стоить нескольких лиг земли, которую можно было бы защитить в случае прорыва троллоков.

Суан громко вздохнула, вручая ему кружку и наливая в неё пахнущий голубикой чай. Так странно было видеть Суан, которая благодаря усмирению выглядела ровесницей Гавина, хлопочущей над пожилым Гартом Брином.

Передав кружку Брину, Суан повернулась к Гавину.

– А теперь, что касается тебя, Гавин Траканд, – сказала она. – Я давно собиралась с тобой потолковать. Значит, отдаёшь приказы Амерлин? Говоришь ей, что делать? Да? Порой мужчины считают, что женщины у них на побегушках. Ты навоображал себе кучу всевозможных глупых планов, и считаешь, что мы будем тебя поддерживать.

Она смерила его взглядом, словно не ожидала никакого иного ответа, кроме стыдливо опущенных глаз. Гавин поступил именно так, и быстро вышел за дверь, чтобы избежать дальнейших упрёков.

Слова Брина его вовсе не удивили. Тот был во всём верен себе, и уже не раз повторял всё это прежде. Думай, прежде чем действовать. Будь рассудительнее. Несмотря на то, что он размышлял подряд неделю за неделей, все его мысли, словно запертые в банке мухи, носились по кругу. Ни к каким выводам он так и не пришёл.

Проходя по коридорам, Гавин наталкивался на часовых Чубейна, расставленных через регулярные интервалы. Он старался убедить себя, что не собирается подниматься к Эгвейн, а просто проверит посты. И всё же, вскоре он оказался в коридоре, ведущем к покоям Амерлин. До них оставался один переход. Он лишь заглянет к ней на секундочку и…

Гавин застыл как вкопанный. «Что я творю?» – подумал он.

Больше всего тревожило незнание того, достаточно ли хорошо её охраняют. Он всё равно не уснёт, пока не…

«Нет, – твёрдо сказал он себе. – На этот раз поступлю так, как она просила». Он повернулся, собираясь уйти.

Донёсшийся звук заставил его задержаться и оглянуться через плечо. Шаги и шорох одежды. Для послушниц было уже поздно, но слуги могли разносить поздний ужин. Брин с Гавином были не единственными полуночниками в Белой Башне.

Вот опять. Звуки совсем тихие, едва слышные. Нахмурившись, Гавин стащил сапоги и осторожно заглянул за угол.

Там никого не было. Дверь Эгвейн, украшенная золотой мозаикой в форме Авендесоры, оставалась закрытой, холл перед нею – пустым. Вздохнув, Гавин покачал головой и опёрся спиной о стену, собираясь натянуть сапоги. Он надеялся, что Эгвейн, по крайней мере, позволит Чубейну выставить у своей двери стражу. Оставить её без охраны – это…

В тени прямо перед дверью Эгвейн что-то промелькнуло. Гавин застыл. Там было не так уж темно, разве что чернела создаваемая альковом тень в несколько дюймов шириной. Но по мере того, как он всё пристальнее вглядывался в неё, ему всё труднее становилось сосредоточиться. Его взгляд каждый раз соскальзывал в сторону, словно кусочек масла с горячей репы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});