Песнь Люмена - M. Nemo

Белая птица исчезла в световом пятне от звезды и чёрная облегчённо отвернула голову к земле.

Аджеха поднялся со своего места и ушёл, оставив после себя только ощущение растворяющегося тепла.

«Агоры — есть сущности от всего живого». Она провела рукой по вырезанным на кристаллической бумаге буквам. Мийя коснулась завитка последнего символа и опустила глаза к ровным строкам. «Сохраняет индивидуальную суть при одновременном лишении направляющего разума». Встала, оставив том на столе и остановилась. «В то же время, лишённая тела, может стремится овладеть им». «Узнать одержимого можно зачастую не по поведению — так как они учатся скрывать свои истинные порывы — а по внешним признакам: белым линиям по телу». Повернулась обратно к тому. «Что же до драгор — это сказки».

— Мийя-Мэй.

— Да, Монка?

— Жрицы вызывают вас.

— Я буду сейчас.

Ученица как будто сомневалась, но всё же отступила и принялась покорно дожидаться в стороне. Ей полагалось лично проводить Мийю-Мэй, и всё же Монка не удержалась от быстрого взгляда и успела узнать «Суть от сути всего». После чего поспешно выпрямилась, когда жрица пошла к ней и последовала на расстоянии. Ей как всегда пришлось остаться по эту сторону дверей. Но когда-нибудь, да! Монка скрепя сердце ровно вздохнула. Да, когда-нибудь.

Мийю-Мэй она встретила привычно, когда та уже возвращалась и всмотревшись внимательно ей в лицо, заметила некоторые признаки волнения. Уважительно, Монка всё же решилась начать:

— Жрица…

— Ах да. Извини меня, ты что-то сказала?

— Да нет…

— Она улетела.

— Кто? — удивилась ученица, ища подсказки в лице жрицы, когда та оставалось немного странной и далёкой.

— Птица, которая жила здесь, помнишь, здесь раньше было гнездо над аркой.

— Ах да, — Монка поймала себя на том, что подражает интонации Мийи-Мэй и ей не то понравилось, не то не понравилось как это звучит. Как будто ей ещё рано говорить так же. Монка решила подумать над этим после. — Девочки говорили, что видели её в стене, как будто та живёт в стенах Обители. Другие уверяют, что наоборот, она иногда прилетает сюда и не останавливается, летит дальше.

— На всё воля… — Мийя остановилась и улыбнулась Монке, от чего та тут же откликнулась ответной улыбкой и мигом забыла обо всех своих сомнениях. — Они ведь белеют или чернеют, когда вырастают, эти птицы.

— Согласно преданию, некоторые из них. — Пояснила жрица. — Легенды созданы для поддержания порядка, но сколько в них красоты.

В трапезной царил привычный гул и звенели весёлые голоса совсем молодых учениц. Те, что постарше, уже расселись по местам и если и обменивались словами, делали это подчёркнуто важно. Ученицы ещё старше уже свыклись с собою и оставив лишнее, спокойно вели неспешную беседу, в то время как работницы ели молча, как будто избегая привлекать к себе лишнее внимание. В этот зал допускались лишь лучшие из них, в качестве вознаграждения. Обычно работницы ели в специально отведённой для них трапезной. Так же и некоторые из старших жриц иногда приходили сюда, хоть обычно и принимали подносы, приносимые им ученицами в личные кабинеты.

Этой ночью он должен был покинуть Обитель и теперь закончив с едой, отложил столовые приборы и поднялся со своего места. Ему осталось пройти всего несколько шагов, когда в проходе появилась Мийя. Оба остановились и когда пауза затянулась, Аджеха учтиво кивнул:

— Доброго дня, — поклонившись как положено, он прошёл в сторону и вышел из залы.

Прижав кулак к груди, Мийя полуобернулась и всё же сдержалась, после чего присоединилась к дружному потоку жриц Огня.

Горячие источники, те, что располагались под Обителью, тщательно оберегались жрицами. Никто не мог проникнуть сюда без разрешения, а уж молодым ученицам приходилось только мечтать о том времени, когда они получат право приходить сюда, вместо того чтобы черпать воду из чаш с уже остывающей водой. Здесь же было тепло, почти жарко, пар подымался от тёмной воды и делал всё кругом приснувшим и тихим.

Аджеха стоял в воде, смотря в темноту впереди себя. Из-за царящего здесь мрака дальние природные стены из твёрдой каменной породы ускользали в мутной пелене. Темно было кругом, даже вода казалась чёрной и не было слышно ни одного постороннего звука. Вода была горячей.

Ещё несколько часов.

Он запрокинул голову, пытаясь различить волнообразный рельеф естественной пещеры, но так ничего и не увидел. Однако сразу различил звук приближающихся осторожных шагов и посмотрел в сторону входа.

Выйдя из темноты она остановилась недалеко от края, где начинался бассейн и некоторое время так и стояла, смотря на Аджеху. Мийя видела белые линии, расходящиеся от груди по всему телу. Линии оплетали руки и, доходили почти до шеи, спускались вниз от пояса.

Аджеха стоял, напряжённо смотря на Мийю, пока взгляд той был обращён на линии по его телу. Тогда она подняла глаза. Он смотрел на неё так, словно ждал.

— Это не потому, — она говорила как через силу, отчаянно подбирая слова. Мийя подошла к краю. Пар расступался перед ней, выделяя силуэтом. — Это так нехорошо, то, что с тобой произошло. И мне бы так хотелось изменить это, только…

Замолчав, она потянулась к завязкам на одежде и потянула, одеяние тут же упало на пол и Мийя медленно спустилась в бассейн. Тяжёлые волосы рассыпались по плечам и кончики тут же намокли, потемнели. Пар окутал кожу, от непривычки сразу же выступили мурашки. На миг она вся сжалась, но тут же расслабилась и сделала несколько шагов вперёд к напряжённо смотрящему на неё Аджехе.

Широкая в кости, крепкое здоровое тело, всё лучшим образом подходило для вынашивания и рождения. Сейчас как никогда его удивило, почему её отнесли к жрицам ритуала. Мийя остановилась напротив, ничего не говоря и смотря Аджехе в глаза. Он тоже молчал.

— Я… — она собралась и выровняла дыхание. Вдруг от неё повеяло таким покоем и умиротворённостью, что он всего на миг усомнился в её реальности. Такие лица бывают на фресках. Когда-то Аджеха видел несколько в местах молитв. — Всё это так не важно. — Теперь она посмотрела на линии, сгущающиеся на его груди. Из-за них в звёздном сплетении кожа становилась раскалено-белой. Это — часть тебя, но не ты.

Замолчав, Мийя подняла большие тёмные глаза на Аджеху и теперь он заметил, как болезненно сжаты её губы и какая тоска сейчас властвует в ней.

— Ты ведь знаешь, я не могу… — Одна капля скатилась от лица по ключице, оставляя мокрую дорожку. Стало ещё тише, так что слышно было, как глухо бьётся собственное сердце. Оно отсчитывало каждую секунду.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});