«Мир приключений» 1966 (№12) - Александр Абрамов

Лиханов, вызванный в райотдел, легко отвечает на все вопросы Вадецкого и Платонова, называя характерные черты внешности Тарзана. Но когда Вадецкий показывает ему первый набросок, не задумываясь подвергает его критике:

— Нет-нет, совсем не то! Почти никакого сходства.

— А что же тут не то?

— Да почти все. Ну вот хотя бы лоб… Да, я сказал, что большой, но теперь вижу, что не во лбу тут дело, а в залысине. Это из-за нее, наверно, лоб его показался мне большим. И нос тоже не тот… Правильно, крупный и приплюснутый, но не от природы, а скорее всего, заехал ему кто-нибудь в драке. У боксеров такие носы бывают.

Делает он весьма существенные замечания и по другим частям портрета Тарзана. А когда Вадецкий показывает ему второй набросок, одобрительно замечает:

— Ну вот — совсем другое дело!

Но присмотревшись повнимательнее, снова с сомнением покачивает головой:

— Что-то все-таки не то. Не хватает чего-то в выражении глаз, да и рот не такой, Глаза у него с хитринкой, и он все время улыбается, только ненатурально…

А после третьего наброска Лиханов неожиданно заявляет:

— Теперь все вроде так, а сходства еще меньше… Но я уж и не знаю, чего еще тут недостает…

— Ну ладно, товарищ Лиханов, кончим пока па этом. Спасибо вам за помощь, — благодарит его майор Платонов.

Все три наброска Вадецкого он показывает потом некоторым из тех, кто участвовал в убийстве Зиминой и нападении па Сорочкина. Большинство не находит в них никакого сходства с “дядей Жорой” или Папой. Только один парень, несколько постарше и посерьезнее других, не очень уверенно замечает:

— Что-то есть, конечно… Но уж очень этот хитер, а “дядя Жора” добрый. Что улыбается он все время — это верно, а улыбка совсем и не такая…

Подсказать что-нибудь определенное он, однако, не может или не хочет.

— Что теперь делать будем? — обескураженно спрашивает майора Платонова Вадецкий. — Похоже, что мы еще очень далеки от подлинного облика Тарзана…

— А я другого мнения, — убежденно говорит Платонов. — Главное мы, по-моему, схватили. Обратили вы внимание па выражение глаз почти всех парней, которым мы показывали ваш набросок?

— Они произвели на меня впечатление форменных кретинов, так что я особенно к ним не присматривался.

— Дело не в их умственных способностях. Я следил за их глазами и почти не сомневаюсь, что во втором наброске они узнали Тарзана, только не захотели в этом признаться.

Капитану Черкесову тоже кажется, что второй набросок Вадецкого напоминает ему чем-то того человека, который преследовал его, когда он шел с Валентиной по улице Герцена. А Михаил долго рассматривает все три наброска и ни на одном из них не может остановиться.

— В отдельности все вроде похоже, — задумчиво говорит он. — И нос, и лоб… даже подбородок. Но вот глаза и рот явно не его. Глаза у него злые, а рот ехидный.

— А теперь давайте попробуем создать “составной портрет” Тарзана еще и по методу “фото-робота”, — предлагает Платонову Черкесов. — Наброски, сделанные товарищем Вадецким, не противоречат составленному “словесному портрету”, вот мы и подберем по ним фотографии для “фото-робота”. В тот же день с помощью фотолаборантов райотдела Платонов принимается кромсать на части отобранные вместе с Черкесовым фотографии. Потом они расклеивают их на три длинные дощечки таким образом, что на первой размещаются десять лбов, на второй столько же бровей, глаз и носов. А на третьей — десять ртов и подбородков. Затем, смещая дощечки одну относительно другой и совмещая в разных вариантах все эти лбы, носы и рты, Платонов демонстрирует “составной фотопортрет” сначала Лиханову, а потом тому парню, который узнал Тарзана на одном из набросков Вадецкого. На этот раз они более уверенно сходятся на одной, наиболее удачной, по их мнению, “составной фотографии”.

— А я все еще не очень уверен, — по-прежнему сомневается Михаил. — Хотя какое-то сходство уже есть, конечно, Особенно на этом вот варианте.

— На нем и остановимся, — решает Черкесов, так как портрет этот оказывается тем самым, на который указал и Лиханов. — Отретушируйте его и пусть фотолаборатория размножит. Пошлем эту фотографию во все отделения милиции и в областные управления.

— А в исправительно-трудовые колонии?

— И туда тоже, вместе с фонограммой его голоса.

ВОЛОДЯ ИВАНОВ — КОЛЛЕГА МИХАИЛА ПО “КОЛЛЕДЖУ”

Михаилу было очень нелегко все эти дни. Он, правда, уже не досадует на себя за то почти животное чувство страха перед Тарзаном и Джеймсом, которое испытывал еще совсем недавно. Ему даже кажется, что он овладел собой, хотя и не стал храбрее. По-прежнему нудно ноет у него под ложечкой, когда он выходит из дому, а в каждом встречном парне чудится сообщник его бывших “боссов”. Но он не сидит больше дома, несмотря на все просьбы Валентины, и уже в одном этом видит немалую победу над собой. Он не выходит пока по вечерам, но мог бы заставить себя выйти и вечером, если бы оказалась в этом необходимость.

Гнетет, его теперь другое — невозможность хоть чем-нибудь помочь капитану Черкесову. Даже обличье Тартана не запечатлелось в его памяти настолько, чтобы он смог подсказать какие-то характерные черты этого бандита для создания его “составного портрета”. Мало того, своим сомнением в достоверности уже созданного портрета он может еще и помешать его розыску, лишить уверенности тех, кто, возможно, уже идет по верному пути…

Но что же делать? Чем помочь Черкесову?

И тут он вспоминает Володю Иванова, с которым познакомился у Джеймса. Они учились в одной и той же школе, но Иванов был старше Михаила на класс. На другой день после встречи у Джеймса Володя, увидев Михаила на школьном дворе, сам подошел к нему.

— Привет супермену! — с иронической усмешкой произнес он. — Ты давно у Джеймса?

— А ты не знаешь разве, что задавать таких вопросов не положено?

— Ишь какой дисциплинированный! А на недосмотр наших боссов не обратил внимания?

— На какой недосмотр?

— Свое же правило нарушили — свели вместе учеников одной и той же школы. У них это не положено.

— Могли и не знать, что мы из одной…

— Думаешь, значит, что это по недосмотру? А я не очень в этом уверен. Я у них не первый день и все их правила хорошо знаю. У них так просто ничего не делается. Не знать, что мы из одной школы, они не могли. О каждом из нас у них заведено исчерпывающее досье. Имей это в виду, а о разговоре нашем — никому ни слова.

— А чего это ты разоткровенничался так?

— Да потому, что супермен из тебя такой же, видно, как и из меня, — усмехнулся Володя Иванов. — Похоже, что влипли мы с тобой, парень…