Чёрная река - Токацин

— Тону я в нём, — буркнула она. — Я всё-таки не сармат… Речник Фрисс, а ты знаешь, куда нам идти?

Кархейм остался позади — в той стороне, куда повернулась хвостами Флона, где туман был гуще, а мох — реже. Там же осталась и тропа, едва приметная в травах и вовсе сгинувшая в зарослях холга.

— В ту сторону — и до самой реки, — Фриссгейн махнул рукой в сторону самых густых мхов. — Я пойду рядом, буду расчищать дорогу. Флона одна тут не пробьётся…

— Река моя Праматерь, кто же такое вырастил?! — поёжилась Кесса, отцепляя бахрому куртки от мокрых ветвей. Флона задумчиво жевала подобранный с земли сочный лист. «Локк» — так звалось это растение. «Лист-лужа,» — так назвала его Кесса про себя. Флона выпустила из пасти несколько жёстких волокон, переступила с лапы на лапу и перевела взгляд на Фрисса.

Меч с треском обрушился на сплетённые ветки, и обрубки полетели вниз, а следом с ветвей хлынул водопад. Флона, фыркая, влетела в узкий коридор, и тонкие моховинки, не выдержав, вырвались с корнями и повисли на её шипах. Удар за ударом Речник расчищал в дебрях путь, а там, где не успевал меч, Двухвостка помогала зубами. Кесса схватила низко нависшую ветку, полоснула по ней ножом — и едва удержала его в руке. Гигантский мох был упругим и прочным, как настоящее дерево.

— Сюда бы топор, — вздохнула она.

— И то верно, — отозвался Речник, не оборачиваясь. — Флона, бегом!

Двухвостка всей тяжестью навалилась на кусты, прокладывая просеку в зарослях. Продвинувшись на десяток шагов, она жалобно взревела. Ветки изогнулись, чуть поддались — и застыли, и даже панцирный ящер не мог их сломать.

— Так… так, — Фриссгейн, примерившись, рассёк несколько ветвей, и холг расступился, открывая узкий проход. — Вперёд!

Кесса сбросила с коленей здоровенную серую канзису. Слизистая лепёшка, не долетев до земли, надулась, и превратилась в шар, и потащила сеть щупалец обратно в кусты. Флона, приостановившись, сорвала древесный папоротник со ствола и втянула его в пасть.

— Кесса, не шевелись, — махнул рукой Фрисс. — Они тут всюду. Почистимся на привале.

— А… будет привал? — растерянно мигнула она.

— Будет много привалов, — Речник разрезал прочную сеть ветвей и прошёл немного вперёд, освобождая Флоне дорогу. — Этот мох — железный. А мы — нет.

Не прошло и Акена, как Двухвостка, уперевшись мордой в мох, жалобно заревела и замахала хвостами. Вверху, среди ветвей, замелькали оперённые хвосты — перистые змеи расползались по дуплам, фамсы порскали во все стороны, и что-то тихонько заскрежетало в кустах.

— Передышка, — Фрисс смахнул с панциря Двухвостки охапку сломанных веток и ещё живых канзис и сел, счищая с меча лиственный сор. Клинок под травяным соком всё так же блестел.

— Мы идём к реке? — робко спросила Кесса, прислушиваясь к шорохам в зарослях. Скрип в кустах не померещился ей — где-то рядом были харайги, и они перекликались среди мха. Что-то невидимое в тумане взбиралось по ветвям, шуршало листьями, вдали кто-то огромный раз за разом издавал призывный рёв. «Моховой лес,» — Кесса потрогала широкую «ветку» зелёного холга. «Полный летучих рыб и пернатых ящеров. Ни один толковый зверь тут жить не будет. Да и как все эти протискиваются — я не понимаю…»

— Да, где-то в той стороне течёт Кайда-Чёрная, — кивнул Речник, выгребая из карманов медузью икру. — Местные построили через неё мост, а за рекой у них поселения. Если повезёт, выйдем на одну из их троп, так дело пойдёт быстрее. А пока будем отдыхать каждый Акен. Флона, побереги брюхо!

Двухвостка выпустила недожёванный лист локка и подняла голову, пытаясь увидеть Фрисса. Он почесал ей макушку.

«Кайда-Чёрная,» — Кесса почувствовала, как по спине бегут мурашки. «Та самая река. Мы увидим её. Может, она помнит Чёрных Речников…»

… - Привал!

Речник Фрисс забросил в кусты пару срубленных веток, столкнул с дороги вывороченный пень и уселся на панцирь Двухвостки. Сняв с доспехов ярко-жёлтое перо с чёрной каймой, он пошевелил сросшиеся волокна, хмыкнул и воткнул пёрышко в расщелину на стволе папоротника. Флона с гулким вздохом легла на брюхо, и раздавленные листья локка брызнули во все стороны зелёным соком. Кесса забралась на самое высокое место панциря, но там было так же мокро, как на его краях.

— Речник Фрисс! — встрепенулась она, указывая на просвет в кустах. — Там холм!

— Да, верно, — пригляделся тот. — И по виду сухой. Идём!

Флона с треском проложила себе путь по зарослям серебристого холга и выбралась на лысый холм, окружённый папоротниками. Гигантский мох рос и на нём — но не тянулся ввысь, а распластывался на земле, пуская в почву тысячи корешков из каждой плоской ветки. Кесса осторожно ступила на потрескивающий живой настил и усмехнулась — вода и впрямь не булькала под ногами!

— Здесь и отдохнём, — Фрисс спешился и накинул поводья Двухвостки на удобный сучок.

Флона подошла к дереву и уткнулась носом в его корни, потом мотнула головой и потянулась к соседнему папоротнику. Обнюхав ближайшие растения и землю под лапами, она засопела и попыталась перекусить поводья.

— Что такое? — Фрисс поспешно отвязал её и в недоумении огляделся по сторонам. Лес шуршал, щёлкал и поскрипывал на разные голоса, но вокруг не было ничего, кроме канзис… да и те куда-то делись, и ни одно щупальце не свисало с окрестных стволов.

Двухвостка прошла по живому настилу, обнюхивая мох, и припустилась вниз по склону, высоко вскинув хвосты. Веера плоских шипов на них развернулись и негромко затрещали. У самого подножья, вломившись в заросли, ящер развернулся и тревожно зафыркал, глядя на Фриссгейна и Кессу. Те озадаченно переглянулись.

— Что-то ей не по нутру, и сильно, — нахмурился Речник. — Уходим!

Шорох в ветвях привлёк внимание Кессы, и она взглянула наверх — всего на мгновение, а потом бросилась вниз, догоняя Двухвостку. На стволе папоротника высоко над землёй — так высоко, что трое человек, встав друг другу на плечи, не дотянулись бы — виднелись три длинных рубца, три следа огромных когтей.

…Холги поредели, локк всплыл и качался на поверхности воды. Кое-где Фрисс проваливался в неё по щиколотку. Кессе было велено сидеть на панцире, и она не стремилась слезть. И так редкий куст не пытался оторвать от её куртки бахрому, рукав или капюшон. Горячий туман колыхался вокруг, вознося взлетающих канзис над зарослями мха, и перистые змеи сверкали, как яркие молнии, пролетая над просекой. Где-то рядом шумела вода, и шум становился всё громче. «Тут везде ручьи,» — Кесса посмотрела под лапы Двухвостки. «И где-то здесь их река…»

Замшелые стволы расступились, прогнившее и поросшее травой бревно хрустнуло под лапами Двухвостки, и ящер остановился на пологом берегу чёрной, как смоль, реки. Дальний её берег был укутан зеленоватым туманом, из которого торчали перистые листья. С тихим плеском попрыгали в воду потревоженные лягушки, и фамсы взлетели над рекой, покинув груды прелых листьев. Обломанные ветки, вывороченные с корнем кусты и целые стволы огромных папоротников, — всё, вынесенное волнами на берег, так и лежало там, обрастая мхом и медленно догнивая. За полуистлевшим «настилом» из всякого сора колыхалась тёмная вода, медленная, вязкая, и широкие листья Мекесни плавали по ней, поддерживая большущие чаши белых и пурпурных цветков.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});