Святилище - Кейт Мосс

— Смерти не было, — тихо проговорила Леони. — А клиника? Ребенок?

— Нет, Еще одна ложь ради правдоподобия нашего спектакля.

Только в редкие минуты, когда Анатоль ненадолго покидал ее, Леони поддавалась тревоге, думая о завтрашнем дне. Брат мало рассказывал о своем враге — только то, что за время их краткого знакомства он причинил Изольде много зла. Он признал, что это парижанин, который, очевидно, не дал увести себя по ложному следу и выследил их в Миди. Однако Анатоль сознался, что не представляет, каким образом тот от Каркассона добрался до Ренн-ле-Бен. И ни разу не произнес его имени.

Леони услышала рассказ о мании и жажде мести, правящей их врагом, — нападки на доброе имя брата на газетных страницах, потом нападение на него самого в пассаже «Панорам», об усилиях, которых тот не жалел, чтобы погубить Анатоля и Изольду, — и за словами брата слышала неподдельный страх.

Они не обсуждали, что будет, если Анатоль даст промах. Анатоль заставил Леони обещать, что если он будет побежден и не в состоянии защитить их, она найдет способ скрыться вместе с Изольдой из Домейн-де-ла-Кад под покровом ночи.

— Значит, он не человек чести? — спросила она. — Ты боишься, что он не повинуется дуэльным законам?

— Боюсь, что нет, — серьезно ответил брат. — Если завтра дело обернется плохо, я не хочу, чтобы он нашел здесь Изольду.

— По твоим словам, он дьявол.

— А я — дурак, — тихо проговорил Анатоль, — раз надеялся, что все это может кончиться иначе.

Позже к вечеру, когда Изольда легла спать, Анатоль с Леони встретились в гостиной, чтобы выработать план кампании на завтрашний день.

Ей не нравилось участвовать в заговоре — тем более что сама она стала жертвой такой же скрытности, — но все же Леони согласилась, что Изольде, в ее состоянии, нельзя сообщать о предстоящем. Анатоль поручил ей в назначенный час отвлечь жену, чтобы они с Паскалем могли незаметно ускользнуть. Он послал письмо Шарлю Денарно с просьбой быть его секундантом и незамедлительно получил согласие. Доктор Габиньо, участвовавший в дуэли против воли, должен был оказать врачебную помощь в случае, если она понадобится.

Кивая в знак согласия, Леони даже не думала выполнять просьбы Анатоля. Она не собиралась праздно сидеть в гостиной, глядя, как медленно ползут стрелки часов, и зная, что брат в лесу сражается с врагом. Она не сомневалась, что найдет способ перепоручить кому-нибудь Изольду на время от наступления сумерек до темноты, хотя пока не представляла, как это сделать.

Но на словах она была готова выполнить все пожелания брата. Анатоль же был так поглощен лихорадочными планами, что не усомнился в ее послушании.

Когда он тоже отправился спать, захватив из гостиной единственную свечу, чтобы осветить свою комнату, Леони осталась сидеть одна, обдумывая и решая, как лучше все уладить.

Ей придется быть сильной. Она не позволит страхам одолеть ее. Все кончится хорошо. Анатоль ранит или убьет врага. О другом исходе она отказывалась думать. Но ночные часы проходили один за другим, и она все яснее понимала, что желания исполняются не всегда.

Глава 80

Суббота, 31 октября

Рассвет Дня Всех Святых был розовым и морозным.

Леони почти не сомкнула глаз, так давила на нее тяжесть протекавших минут. После завтрака, за которым ни она, ни Анатоль не смогли толком поесть, он провел утро наедине с Изольдой.

Сидя в библиотеке, она слышала, как они смеются, шепчутся, строят планы. Видя, как счастлива Изольда с ее братом, Леони мучительно сознавала хрупкость этого счастья.

Когда они все сошлись выпить кофе в утренней комнате, Анатоль поднял голову и на мгновение не уследил за своим взглядом. Боль, страх, горе в его глазах слишком сильно отозвались в душе Леони и заставили отвернуться, чтобы не выдать брата.

После обеда играли в карты и читали вслух, тем самым, согласно составленному братом и сестрой плану, отсрочив дневной отдых Изольды. Только в четыре часа Изольда объявила, что хочет уйти к себе отдохнуть перед ужином. Анатоль вернулся через четверть часа. В чертах его лица таилось горе.

— Она спит, — сказал он.

Оба взглянули на абрикосовое небо, освещенное последними лучами солнца, прорывавшимися из-за туч. Силы вдруг оставили Леони.

— Еще не поздно! — воскликнула она. — Еще есть время все отменить. — Она схватила брата за руку. — Умоляю тебя, Анатоль, не ходи!

Он обнял сестру и привлек к себе, погрузив в знакомый запах сандалового дерева и масла для волос.

— Ты же знаешь, что я уже не могу отказаться от встречи с ним, малышка, — мягко сказал он. — Иначе этому не будет конца. Кроме того, я не хочу, чтобы мой сын рос, считая отца трусом. — Он крепче прижал ее к себе. — И моя отважная и верная сестренка тоже.

— Или дочка, — сказала она.

Анатоль улыбнулся:

— Или дочка.

Звук шагов по плиточному полу заставил обоих обернуться.

Паскаль стоял у подножия лестницы. Через локоть он перекинул широкий плащ Анатоля. По его лицу ясно было видно, как мало нравится ему участие в этом деле.

— Пора, сеньер, — сказал он.

Леони не отпускала брата.

— Пожалуйста, Анатоль. Пожалуйста, не ходи. Паскаль, не пускай его.

Паскаль сочувственно смотрел, как Анатоль бережно разжимал пальцы сестры, вцепившейся в его рукав.

— Присмотри за Изольдой, — прошептал он. — За моей Изольдой. Я оставил письмо в своей гардеробной, на случай, если… — Он не договорил. — Она не должна ни в чем нуждаться. Ни она, ни ребенок. Береги их.

Леони, онемев от отчаяния, смотрела, как Паскаль накидывает ему на плечи плащ и как мужчины решительно скрываются за парадной дверью. На пороге Анатоль обернулся, поднес руку к губам.

— Я люблю тебя, малышка.

Порыв сырого вечернего воздуха ворвался в дверь, прежде чем она захлопнулась за ушедшими. Леони услышала приглушенный хруст гравия под ногами, а потом затих и он.

Тогда все обрушилось на нее. Она опустилась на нижнюю ступень, обхватила голову руками и всхлипнула. Из тени под лестницей тихо показалась Мариета. Девушка замешкалась, потом, забыв о расстоянии, разделявшем служанку и госпожу, присела на ступеньку рядом с Леони и обняла ее за плечи.

— Все будет хорошо, мадомазела, — зашептала она. — Паскаль не даст хозяину попасть в беду.

Вопль горя, ужаса, отчаяния вырвался из горла Леони, как вой дикого зверя, попавшего в ловушку. Но тут же, вспомнив, что обещала не будить Изольду, она заглушила плач.

Приступ рыданий быстро прошел. Голова стала легкой, чувства словно онемели. Ей казалось, будто в глотке застрял комок. Она решительно вытерла глаза манжетой рукава.