Летящая на пламя - Лаура Кинсейл

Шеридан промолчал.

— Скажи ему, что ты сопровождаешь меня в Рим, — шепнула Олимпия Шеридану.

Но он даже не взглянул на нее, продолжая хранить молчание.

— Я потерял много кораблей и моряков в сражении при Наварино, — продолжал султан. — И по воле Аллаха мне представляется счастливый случай для того, чтобы провести реформы на флоте, я хочу перестроить его на английский лад. Ты поможешь мне в этом, будешь наблюдать за строительством новых кораблей и обучишь командный состав моего флота морскому делу и основам военной стратегии. Я сделаю тебя великим адмиралом.

Олимпия перепугалась, что Шеридан останется здесь, в Турции, и вскочила на ноги.

— Скажи султану, — обратилась она к переводчице, — что Шеридан уже является адмиралом военно-морского флота Ориенса и потому не может пойти на службу к султану.

Гречанка от ужаса потеряла дар речи.

— Скажи ему это немедленно, — настаивала Олимпия. Девушка быстро заговорила еле слышным голосом и, замолчав, отбила несколько земных поклонов.

— Она перевела ему мои слова? — спросила Олимпия у Шеридана.

Тот метнул в ее сторону сердитый взгляд.

— Да, — бросил он ей, — да садись же ты, черт бы тебя побрал!

Олимпия снова уселась не спеша на роскошный ковер, не спуская глаз с Махмуда. Она пялилась на него не потому, что считала себя особой королевского рода, принцессой Ориенса и прочее и прочее. Нет, Олимпия просто надеялась навести на султана порчу своим дурным глазом.

— И еще скажи ему… — снова начала она.

— Олимпия, — тихо сказал Шеридан, не глядя в ее сторону, — ты видишь стражу?

Она посмотрела на охранников, стоящих по обеим сторонам от трона с бесстрастными липами; их обнаженные кривые сабли тускло поблескивали в полумраке шатра.

— Стоит только султану взмахнуть рукой, — продолжал Шеридан спокойным тоном, — и наши головы вынесут отсюда в серебряных чашах.

Олимпия закусила губу и снова взглянула на молчаливых стражников. Внезапно она вскинула подбородок и опять обратилась к переводчице:

— Скажи ему, что я не хочу оскорблять его, но я — принцесса, и, если он прикажет казнить меня, разразится международный скандал.

Гречанка, путаясь и заикаясь, что-то пролепетала по-турецки.

Махмуд криво усмехнулся в свою подстриженную бородку и произнес несколько слов.

— Он говорит, что мадам напоминает ему его мать, — прошептала переводчица на ухо Олимпии.

— Благодарю вас, — громко промолвила та. Махмуд засмеялся.

— Покоритель морей взял себе в жены настоящую львицу. У меня много сестер и дочерей, — продолжал он. — Я подарю тебе одну из них, пусть грызутся и оставят тебя в покое, чтобы ты мог мирно покуривать свою трубку, не слушая их вздора.

Олимпия застыла на месте, а Шеридан постарался осторожно ответить Махмуду, обходя стороной опасную тему:

— Ты напомнил мне о том, как я постарел, Махмуд. Неужели твои дочери стали совсем взрослыми?

— Да, у меня очень красивые дочери. А у тебя нет детей?

— Нет. Я бездетен.

Махмуд бросил неодобрительный взгляд на Олимпию. Девушке хотелось во всеуслышание заявить, что она вовсе не виновата в этом, однако она в конце концов решила, что обсуждать подобный вопрос ниже ее достоинства.

— Жизнь быстротечна, — печально вздохнул Махмуд. — Тебе обязательно надо завести детей, мой друг. Если ты останешься у меня, тебе не придется больше нищенствовать, у тебя появится много друзей и большая семья.

Шеридан снова погрузился в молчание, ничего не отвечая султану. Олимпия взяла его руку. Очень долго он как бы не замечал этого, а затем крепко сжал ее пальцы.

— Бог дает мне то, что считает нужным, — перевела гречанка слова Шеридана. — И надо сказать, что он даро вал мне большее счастье, чем я этого заслуживаю.

Махмуд не сводил темных глаз с гостей.

— Ты скромен в своих запросах, и это хорошо, это милость Божья. Мне недавно рассказывали о твоих подвигах. — Махмуд помолчал, давая время переводчице перевести его слова для Олимпии. — Я всегда любил тебя и поэтому многие годы разыскивал повсюду, ты знаешь об этом? По твоему следу шли мои люди. Но никто из них не знал твоего английского имени, а человек, носящий на груди мой полумесяц, даже не удосужился подать мне хоть какую-то весточку о себе.

Переводчица задохнулась от ужаса, услышав ответ Шеридана. Олимпия с тревогой выслушала перевод.

— Несмотря на все мое почтение к тебе, я не хотел, чтобы ты получил подобную весточку.

Махмуд застыл на месте, положив руки на колени. Только его глаза беспокойно бегали по лицам присутствующих.

— Ты помнишь тот день, когда мы встретились с тобой? — проговорил Махмуд, и гречанка начала быстро переводить: — В тот день я впервые отважился выйти за пределы дворца, и вот на улице Нафи я увидел тебя, ты прятался от своего хозяина и собак. Помнишь, каким сочувствием я проникся к тебе? Видя, что ты сильно избит, я открыл свое имя твоему хозяину и приказал ему отдать тебя мне.

Шеридан кивком головы подтвердил справедливость его слов.

— Я никогда не забуду, — продолжал султан, — как вокруг нас собралась большая толпа народа, узнавшего своего принца, как люди давились и толкались, а я был настолько глуп, что испугался их. Тогда ты, сохраняя спокойствие и здравомыслие, вывел меня из толпы живым и невредимым. Так ты впервые выручил меня. А затем мы много раз отправлялись с тобой в город, переодевшись. И наконец, когда псы узурпатора — пусть они вечно горят в аду — явились, чтобы убить меня и Селима, ты вновь спас меня. Я ничего не забыл. Мы очень похожи друг на друга. Мы оба любим гулять за оградами дворцов.

— Нет, мы не похожи друг на друга, Махмуд, — последовал ответ Шеридана. — Дворцы и ограды принадлежат тебе, а не мне.

Султан помолчал немного, а затем взглянул на Олимпию и неожиданно обратился к ней.

— Он спрашивает, — шепотом заговорила переводчица, — нравится ли вам дворец в Бейкозе?

— О да. Он великолепен, — ответила Олимпия, обрадовавшись, что султан перевел разговор на другую тему. — Просто восхитителен.

Темные глаза Махмуда вновь остановились на Шеридане.

— Я подарю его тебе.

Шеридан незаметно сжал руку Олимпии. Но прежде чем он успел что-нибудь ответить, султан продолжал:

— Великий адмирал моего флота должен иметь достойную резиденцию Главный евнух будет следить за ведением хозяйства, слугами и казной. Пост, который я тебе предлагаю, очень выгоден, мой друг. Ты быстро разбогатеешь. Многие высокопоставленные люди будут рады услужить тебе. Тебя завалят подарками.

— Лучше бы ты заставил их служить своему отечеству, а не мне, — произнес Шеридан с легкой улыбкой, заигравшей вдруг у него на устах, — Раз уж ты собираешься проводить реформы в своих вооруженных силах.