Волки охотятся вместе - Виктор Дмитриевич Елисеев

нужно, чтобы ускорить процесс хаоса. И тогда нам остается только наблюдать…

Док слегка поднялся с места.

— Ты понимаешь, что будет война?! Из-за какого дурацкого обмана!!!

Папа Римский и Патриарх появились на балконе: облаченные в свои праздничные одеяния, они приветствовали всех людей на площади Святого Петра. Поднялся радостный гул и крики, вперемешку с аплодисментами. Вступительное слово взял глава Католической Церкви, заявляя о важности этого события, возможно даже в истории. Снайпер тем временем уже взял на мушку священнослужителя, производя в голове расчеты для меткого выстрела. Второй карабинер, убедившись, что стрелок полностью поглощен подготовкой, отшагнул назад и, оказавшись вне зоны видимости, аккуратно расстегнул кобуру на поясе.

— Обман — обоюдоострое оружие, — спокойно продолжал Феникс. — Чем ужаснее ложь, тем охотнее в нее верят. А когда целая нация требует возмездия, то ложь будет распространяться со скоростью лесного пожара. Она подобно пламени… пламени, которое разгорается все ярче от осознания нужных фактов, и оно пожирает все на своем пути. Отношения между нашими странами давно на грани. И всего одна искра — бам! Все летит к чертям!

— Это безумие, Дим! — воскликнул Воронин. — Погибнут миллионы!

— К сожалению, война — дело такое. Мы с тобой шестеренки в этом дьявольском механизме и в наших с тобой интересах остаться в строю как можно дольше.

Второй номер стрелка медленно достал пистолет, скрыв его за спиной. Взгляд его то и дело прыгал со снайпера на процессию на площади. Сам же стрелок готовился: в голове выстраивался идеальный план двойного убийства одной пулей. Если этого не получится, то нужно будет действовать быстро. Момент очень волнительный: мужчина то и дело перехватывал ложе винтовки, постоянно регулируя дыхание. Оба ждали.

— Видишь ли, мой друг, мы с тобой в какой-то мере тоже оружие обмана. Для всех мы борцы с терроризмом и благородные рыцари в сияющих доспехах, а на деле всего лишь люди, которые выполняют грязную работу в угоду чьих-то интересов. Государства, правительства, отдельного зажравшегося мудака — неважно! Мы ничуть не лучше. Хочешь ты или нет, но война неизбежна. Кто будет в плюсе — вопрос сложный, но умы содрогнутся и будут изменения. Исторические изменения!

— Зачем ты мне это все рассказываешь?

— Хочу посмотреть на твою реакцию, дорогой мой друг…

Двери в помещение тихонько открылись, и внутрь зашло трое в штатском, вооруженные ПП для скрытого ношения. Среди них выделялся центральный человек — крепкого телосложения и с широкими плечами. Гладко выбритый череп, покрытый шрамами. Лицо квадратной формы, с массивным подбородком. Едкий взгляд зелено-серых глаз внимательно изучил обстановку в помещении. Просторный холл с двумя проходами по бокам. Окна заклеены, мебели практически нет. По центру размещалось нечто похожее на стойку ресепшн, накрытое белой тканью. Позади нее — лестница на второй этаж. Будущий хостел еще не готов принимать гостей Рима, но очень сильно воодушевлял формирующим интерьером Римской империи и величественностью той эпохи. Правда, лысому мужчине не было дела до культурных изысков дизайнера: еще раз окинув взглядом помещение, он махнул рукой, подозвав человека справа.

— Взять обоих живьем, — прозвучал сухой приказ.

Подчиненный кивнул, после чего отпрянул от командира и жестами распределил остальных — в оба прохода разошлись вооруженные люди.

Воронин смотрел на Ипатьева.

— Это безумие… — Док почувствовал, что проиграл.

— Нет, это история! — с издевкой сказал Феникс. — Только прошу меня простить — время вышло. Пора вершить великие дела! Время сыграть…

Воронин опустил взгляд на пистолеты, размял руки, опустив их на края стола. Сердце забилось быстрее, дыхание начало сбиваться. По жилам разошелся адреналин. Оперативник не мог понять, от чего он больше всего волнуется — от того, что уже никогда не увидит свою семью, или же от того, что будет застрелен боевым товарищем. Раздумья прервал сухой голос Ипатьева:

— Раз!

Юра моргнул. Взгляд быстро сфокусировался на табельном оружии, а по телу прошла странная дрожь. Внутренние переживания появлялись из ниоткуда, заставляя учащаться сердцебиение. Он прекрасно знал Glock: постоянные разборки-сборки, чистки, небольшие занятия по отработке выпадов, хватов и взаимодействия с оружием. Все это закрепилось в голове Воронина и на уровне мышечной памяти. Но были сомнения. А если произойдет осечка? Замешкается?