Рука в перчатке - Рекс Тодхантер Стаут

перепугу я должен знать?

– Господи Исусе! – Чемберс выразительно пожал плечами. – Ради чего, спрашивается, вас выбирали? Чтобы вы держались подальше от неприятностей?! Если бы я не полюбопытствовал, зачем Сквинту понадобились сестры Бранд…

– Ну и кого ты там видел?

– Я в дом вместе с ним не входил.

Бейкер, раздраженно вздохнув, снял телефонную трубку и что-то произнес. В кабинет вошел рослый молодой человек с усталым лицом. Бейкер спросил его, где остановился Сквинт Харли, и молодой человек сказал, что не знает.

– Я могу показать, – услужливо предложил Чемберс.

– Премного благодарен. Джек, ступай с Чемберсом и приведи сюда Сквинта Харли.

– А ордер на арест у вас имеется?

– Боже правый! – устало вздохнул Бейкер. – Совсем запамятовал. Загляни в типографию и закажи приглашение золотыми буквами.

– Ладно. Забыл попросить у вас разрешения дышать.

Когда они исчезли в приемной, Бейкер открыл дверь с противоположной стороны кабинета и вошел в комнату поменьше, без окон. Комнату освещала люминесцентная лампа, тихо жужжал вентилятор. В кресле сидела, бессильно обмякнув, Клара Бранд. При появлении Бейкера она открыла глаза и заморгала.

Остановившись перед ней, Бранд спросил:

– Пришли к какому-нибудь решению?

– Мистер Бейкер, я хочу домой.

– Я ведь сказал, что вы сможете вернуться к ужину. Не вижу никакой трагедии. Вы ведь хотите, чтобы мы раскрыли эти убийства?

– Конечно хочу. Они должны быть раскрыты.

– Надеюсь, вы понимаете, что это невозможно сделать, не задев ничьих чувств?

– Полагаю, это совершенно необязательно.

– Нет, вы не понимаете. Вы же не станете покрывать убийцу?

– Не стану.

– Клара, тогда помогите мне. И давайте на этом закончим. – (Клара покачала головой.) – Вы не хотите?

– Я не знаю. Похоже… я уснула. Сейчас приду в себя.

– Хотите сэндвич или чего-нибудь еще?

– Нет, спасибо.

Уинн Коулс, в желтой шелковой пижаме, полулежала на шезлонге с хромированной рамой и надувными шинами под ярко-зеленым тентом на выложенной плиткой террасе на своем ранчо «Разорванный круг». Рядом с шезлонгом стоял столик с сигаретами, спичками, книгами и всем необходимым. Услышав приближающиеся шаги, Уинн уронила журнал и лениво повернула голову, ее зрачки сузились от бившего прямо в глаза слепящего солнца.

– Приветствую тебя, путник! – крикнула Уинн. – По крайней мере, есть повод выпить хайбол – именно то, что и требовалось. – Она протянула гостю руку и нахмурилась. – Что за лицо! Краше в гроб кладут! Я обещала в августе быть в Саратоге. Насколько я поняла из телефонного разговора, дело важное, но, судя по вашему лицу, произошел катаклизм. Возьмите себе вон то кресло. Скотч или ржаной виски? Чистый или разбавленный? – Уинн позвонила в звонок.

– Виски с содовой. – Тайлер Диллон сел в кресло. – Если я выгляжу так, будто произошел катаклизм, стало быть, я перегнул палку.

– Получается, никакого катаклизма?

– Боже мой, нет! Впрочем, я хочу вас кое о чем спросить. Нужна информация, чтобы помочь молодому юристу в бедственном положении.

– Я польщена. – Уинн проинструктировала появившегося слугу-китайца насчет напитков и, отослав его прочь, продолжила: – Но если не возражаете, сперва я тоже хотела бы получить кое-какую информацию. Что там с Кларой Бранд? Она действительно застрелила того человека?

– Нет.

– Ее арестуют?

– Я так не думаю.

– Это хорошо. – Уинн Коулс положила лежавший на груди журнал на стол. – Впрочем, черт с ней! Девчонка привыкла плевать на всех с высокой колокольни. Я три раза звонила ей сегодня утром, так она дважды вообще отказалась подходить к телефону, а на третий раз сказала, что типа спасибо, но я ни в чьей помощи не нуждаюсь.

– Естественно. – Тайлер попытался изобразить улыбку. – Ведь как-никак ее адвокат – я.

– Ах, оставьте ваш беззаботный тон! Вам это не к лицу. Я знаю, что вы страдаете по младшей сестре. Влюблены по уши. Вот потому-то я и не стала тратить на вас силы. Она милая крошка. Когда вы позвонили, я решила, что вам, возможно, нужны финансы для ее защиты. Что ж, я с удовольствием дала бы вам денег.

Тайлер покачал головой:

– Нет, не сейчас, спасибо. Но буду иметь в виду. На данный момент все, что мне нужно, – кое-какая информация о том, что произошло два года назад.

– Надо же, как давно! А у меня короткая память. Неужели вы ждете от меня подвига и хотите, чтобы я ее напрягла?

– Боже упаси, никаких подвигов! Два года назад вы взяли листок белой бумаги и написали: «Горная кошка готовится к прыжку». Слова «горная кошка» были на одной строчке, «готовится к прыжку» – на второй, еще ниже стояло число четыреста пятьдесят цифрами, а в самом низу – ваши инициалы: «УД». Вы написали этот текст черными чернилами. В то время вы были не Уинн Коулс, а Уинн Дурочер.

– Именно так. Как быстротечно время!.. Ну вот, нате вам. – Она отодвинула книги, чтобы освободить место для подноса с напитками, который принес слуга-китаец, помешала лед в стакане, протянула стакан Диллону, другой взяла себе. – Итак, я написала «горная кошка» на листке бумаги. Именно два года назад я получила это чудесное прозвище Горная Кошка. Кстати, я должна вашей девушке бутылку вина. Если вы передадите ей от меня вино, она, быть может, и не откажется. Она явно считает, будто я заключила контракт с дьяволом, продав ему свою душу.

– Значит, вы помните, как писали ту записку?

– Помню ли я? – Уинн наморщила лоб. – О-о-о… на мою память влияют самые разные вещи, и в первую очередь любопытство! Я любопытна, как горная кошка. Если я написала это два года назад, откуда, черт возьми, вы узнали?! А если вам все известно, стоило ли ради этого ехать тридцать миль, чтобы меня расспрашивать?

– Я адвокат, – махнул рукой Тайлер. – Мне положено все знать. Ну а что касается вопроса, возможно, это просто предлог выпить хайбол с самой красивой моей клиенткой.

– Вздор! Я видела, какими глазами вы смотрели на Делию Бранд. Ну как коктейль? Нормально? Или недостаточно крепкий?

– Нет, спасибо, все отлично. Вам ведь прекрасно известно, что вы весьма привлекательная женщина.

– Безусловно. – Уинн улыбнулась. – А еще мне прекрасно известно, когда вы говорите искренно, а когда – нет. Например, о записке, которую я написала черными чернилами на белой бумаге. Какое знание деталей! Я вам вот что скажу. Освежите мою память, показав мне записку.

– Я бы с радостью, но не могу.

– Почему? Разве у вас ее нет?

– Нет.

– А у кого есть?

– Не знаю.

– Ну а вы хотя бы ее видели?

– В глаза не видел.

– О-о-о… – Уинн была явно разочарована. – Вы так описывали пресловутую записку, будто два года хранили ее у себя под подушкой. – Она