История вторая: Самый маленький офицер - Лента Ососкова

— Спокойной ночи! — крикнул Краюхиным Иосиф Кириллович.

— И вам, ваше высочество! — в унисон отозвались близнецы.

После этого князь твёрдо велел себе ложиться, коротко помолившись, чтобы ночью ничего не случилось и завтрашний день тоже собою радовал. Уже засыпая, Великий Князь почти наяву услышал размеренный, как метроном, голос Сифа: «Раз, два, три…»

Хорошо танцует мальчик, что бы ни говорил…

С этой мыслью князь и уснул.

Глава 2(7). Друзья

В сон Заболотина-Забольского вкрался чей-то настырный голос, тревожащий дрёму и уговаривающий проснуться:

— Ваше высокородие, уже утро. Просыпайтесь! Просыпайтесь, к нав… Ох, Господи, кому я это говорю. Просыпайтесь, в общем!

— Куда-куда меня? Это ты, что ли, Сиф? — сонно спросил Заболотин, стараясь продрать глаза. Сон держал цепко и норовил утянуть в своё царство обратно.

— Кто ещё будет родного полковника к навке посылать… — пробормотал смущённый голос Сифа.

— Кто ещё в этом прямо признается, — Заболотин окончательно победил сон и сел на кровати. — Сколько времени?

— Без двадцати восемь, — Сиф, не менее остервенело протирая глаза, был уже полностью в форме, сонный, но, в отличие от полковника, уже полностью вставший.

— Без двадцати? Я лишних десять минут кошмары смотрел по твоей милости?!

— Вы проснулись, выключили будильник и заснули обратно, — объяснил Сиф виновато. — Насилу разбудил.

Заболотин, вздохнув-зевнув, встал, набросил рубашку и вышел в ванную, стараясь выбросить обрывки сна из головы. Но, как и любой военный кошмар, сон привязался крепко, его не прогнал даже ледяной душ в лицо.

Господи, как тяжело вырваться из липкой паутины, проснуться, забыть…

С трудом задвинув воспоминания на окраину сознания, Заболотин принялся сонно шататься по своей комнате, нехотя одеваясь в парадную, надоевшую уже, форму. Когда-то он вообще плевал на всё и носил солдатскую кепку, не взирая на своё звание, но то была война. Здесь, в мирное время, такие капризы не рассматриваются, к сожалению…

— Надеюсь, его императорское высочество выспались не лучше меня, — мстительно изрёк полковник, когда они с Сифом сели пить чай. Правда, «пить чай» — это сильно сказано. Проглотить по чашке и быстрее к Великому Князю.

Сиф, как назло, зевал и тормозил, безмолвно укоряя Заболотина за лишние десять минут сна. Чтобы отвлечься от желания шикнуть на не в меру обнаглевшего ординарца, полковник принялся вслух рассуждать, в чем плюсы и минусы СПС, одной рукой держа недопитую чашку, а второй застёгивая кобуру.

Сиф слушал молча и не встревал в монолог: по его мнению, там, где не мог помочь автомат, и СПС плохо спасал положение. Во всех же остальных случаях симпатии фельдфебеля были однозначно на стороне «внучка». На крайний случай он признавал СВД, но лишь на самый крайний. А во всём остальном — вплоть до украшения комнаты — однозначно «внучок». Философская композиция из пацифика и автомата — вот единственное, что позволил себе Сиф в своей комнате из «декоративного»…

— Ну что, пошли. Без пяти восемь, — Заболотин обулся и решительно щёлкнул в коридоре выключателем, заметив: — Если бы не тормозил, обувался бы не в темноте.

— Да какая тут темнота, — лишь отмахнулся Сиф. — Так, лёгкая тень с замашками полумрака и манией величия.

— Манией величия? — переспросил Заболотин, которого изредка подобные ответы Сифа изрядно озадачивали.

— Эта тень, по вашему мнению, считает себя темнотой. А значит, у неё мания величия, — растолковал Сиф, но Заболотин всё равно не до конца понял, кто кого считает темнотой и что тут у кого с маниями.

— Тебя долго ждать? — спросил он, решив отложить психиатрический вопрос с тенью на потом.

— Я уже, идёмте, — Сиф подхватил свою фуражку, и Заболотин не успел открыть до конца дверь, как мальчик первым просочился мимо него.

— Вперед батьки… — чуть слышно проворчал полковник, выходя следом. Сиф, кажется, не услышал — или, по крайней мере, промолчал.

В номере Великого Князя уже собрались Краюхины и Алёна. Сам Иосиф Кириллович с секретарём и советником, чьи имена никто не позаботился выучить, о чем-то оживлённо говорил в соседней комнате.

— Спорят о чем-то, вашбродь, — пожаловался Филипп Краюхин, потирая шрам на лице. — А мы сидим и ждём.

— Значит, сидим и ждем, — ничего лучше предложить Заболотин не мог, поэтому сел на диван, подвинув Краюхиных. Алёна сидела с ногами в кресле, обняв колени, а Сиф, который почему-то избегал её взгляда, устроился на стуле у двери на балкон.

— Может, им напомнить, что уже восемь? — подняла голову Алёна через некоторое время. — У нас сегодня какая программа, кто знает?

— Культурно-развлекательная. Мы занимаемся непонятно чем, а Великий Князь ведет неофициальные разговоры с президентом. Ходили слухи про какую-то картинную галерею, — поделился знаниями Заболотин-Забольский.

Его внимательно выслушали, потом Алёна решительно встала и стукнула в открытую дверь в спальню.

— А? — запоздало откликнулся Иосиф Кириллович. — Уже ехать? Мы уже идём…

Алёна даже ничего не стала отвечать, просто вернулась в комнату и продолжила ждать в кресле.

Через минут пять Великий Князь действительно спохватился и вышел, всплеснув руками, когда увидел, что все уже вовсю его ждут.

— Ну вот, заговорился, — изрёк он недовольно.

Лица присутствующих выразили почтение, тщательно скрывающее улыбки. Князь это, кажется, понял: поглядел, поглядел и виновато вздохнул. Но оправдываться не стал.

— Я к машине, — оповестила Алёна, спрыгивая с кресла. — И второго шофера предупрежу.

Хлопнула дверь, и оставшиеся мужчины переглянулись: кто разберет этих девушек? Вроде бы мгновенье назад сидела спокойно и уже исчезла.

— Кхм… Пожалуй, нам тоже не стоит мешкать, — заявил Великий Князь куда-то в воздух. — Идёмте.

Небольшая процессия из семи человек почти незаметно покинула гостиницу, не отвлекаясь на прорвавшихся репортёров (сколько же их всего? Ведь до сих пор лица не повторялись…).

На улице было не слишком жарко, даже приятно. Ветер, не холодный, а так, слегка прохладный, дурачился с кронами стройно подстриженных деревьев, но сил их раскачать не хватало. Чирикали без умолку птицы, которым ветер был не помехой ежедневной музыкальной программе. Заболотин, уже почти забывший, что не выспался, поглядел на небо и с удовольствием отметил, что оно ясное, лишь где-то на севере застыли три мазка белил кистью Художника — лёгкие облака, брошенные на горизонт. Здесь, в исторически-центральной части города, было довольно просторно, и обычные районы простирались далеко внизу. В общем, панорама, достойная городского поэта, пишущего о фонарях, проводах и крышах с голубями. К слову, ни на каких крышах голубей видно не было, они предпочитали бродить по траве, изредка лениво делая два-три взмаха крыльями, если люди подходили слишком близко.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});