Братство Астарты - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

напряжение. То, что их мучило, прозвучало в словах Тироса Иберийского:

— Ну хорошо. Предположим, все прошло гладко и армия империи разгромлена. Пойдем даже дальше. Предположим, Константин мертв. Что потом? Как нам поможет водворившийся хаос и тотальная резня все против всех?

— Никакой резни, никакого хаоса! — Великий магистр позволил себе нотку торжественности: — Сейчас я назову вам имя, на которое я решил сделать ставку. Иоанн Страви.

На недоуменное пожатие плеч, он ответил с непререкаемой уверенностью:

— Иоанн Страви, сын трагически погибшего Димитрия Корвина, троюродный племянник нынешнего императора Константина II. Вы спросите, почему он? Что мы о нем знаем? И я отвечу. До сегодняшнего дня — немногое, но, тем не менее, он привлек мое внимание, и я попросил Странника встретиться с ним.

Всплеск гнева, вырвавшийся из уст Тироса, прервал плавную речь магистра:

— Неужели ты все еще имеешь дело с этим выродком первородного зла?!

— Не наше дело судить других, если мы не хотим уподобиться Трибуналу церкви Огнерожденного.

Эрторий недовольно посмотрел на друга:

— Кем бы он ни был, свое дело он знает и, самое главное, никогда не ошибается. Судьба Иоанна на распутье и с этого момента в наших руках. Мы защитим его жизнь и посадим на престол, а он прекратит гонения, свернет Трибунал и укоротит руки церкви.

Камол отложил четки.

— Программа, прямо скажем, не простая. Пойдет ли за ним армия? Да и откуда такая уверенность, что после восхождения на трон он сделает все, о чем ты говорил?

— Моя уверенность стоит на выверенном расчете наших возможностей. Как только армия Ибера займет перевал и в императорском лагере начнется паническая неразбериха, мы совершим рокировку. Константин умрет, а Иоанна назовут императором. Этим я займусь сам — потенциал есть! Что делать с Муслимом, мы решим позже, но заставить его вернуть гвардию в Ибер и освободить проход, думаю, будет не трудно. После армия под спасительным предводительством Иоанна вернется домой, все останутся довольны, а на земле воцарится мир, в котором для нас будет место.

Магистр, сделав паузу, на миг задумался о чем-то, известном только ему, и продолжил:

— Что касается выполнения обещаний, то скажу честно: нарушить договор со Странником не решится никто, даже я бы трижды подумал.

Все молча согласились, что план разумен и осуществим, и все же Тирос не удержался от ворчания:

— Зря ты доверяешь магу, перешагнувшему за границу живого мира! У него может быть своя игра.

— Я никому не доверяю, но на сегодняшний день мы союзники. Орден и Трибунал гоняются за Странником не менее рьяно, чем за нами, и ради спокойной жизни он готов с нами сотрудничать. Я говорю только о сегодняшнем дне, а что будет завтра — завтра и увидим. Не все возможно просчитать, и я соглашусь с вами — риск очень велик. Но другого выхода у нас нет.

Брат Камол впервые отложил четки и поднял на магистра выразительный взгляд:

— Пока все выглядит убедительно. Насколько я понимаю, ты хочешь, чтобы мы взяли на себя согласие Хозроя и Муслима?

— Не совсем так. Самым слабым местом нашего плана остается Ур. Если город падет — все лишается смысла. — Тут Эрторий посмотрел на Тироса: — Я хочу, чтобы ты, брат, проник в осажденный город и не позволил ему сдаться. Город должен продержаться как минимум три месяца — за этот срок я надеюсь втянуть султана в войну.

Не получив ответа от Тироса, Великий Магистр не стал давить на него, дав время подумать, и вновь перевел свое внимание на Камола:

— Султана возьмешь на себя ты, брат Камол из Афры. Если вдруг мой прогноз не сбудется и этот бешеный пес захочет поменять правила, то обрати внимание на его старшего сына. Мне кажется, он слишком переживает, что засиделся в наследниках.

Пальцы Камола вернулись к четкам.

— Ситуация в Ибере для меня прозрачна. Думаю, долго уговаривать не придется — план султану понравится. Унизить Сардию и разгромить империю одновременно — такое даже в самых сладких снах ему не могло присниться. Двинусь в путь утром, и через три, максимум четыре недели ты получишь ответ Муслима. Посредником для твоего вхождения будет, как и прежде, мой помощник Никос.

Эрторий одобрительно кивнул на слова Камола и повернулся к Тиросу:

— Что ты ответишь, брат Тирос? Есть мысли, как удержать город?

— Я не был в Уре почти десять лет. Сейчас могу сказать только, что город хорошо укреплен, а жители его несговорчивы, с остальным разберусь по прибытию. Обещаю, Константин обломает зубы под стенами Ура.

— Хорошо, с утра отправляйтесь в путь. Брат Тирос, кого ты возьмешь посредником для контакта со мной?

На лицо Тироса Иберийского легла тень печали.

— Это сложно. Мой старый испытанный друг Фарго перед самым отъездом из Царского Города был схвачен Трибуналом. Кто-то донес, и это ест меня поедом, не давая покоя. Где-то вокруг меня ползает крыса. Сейчас со мной его сын Илларион — он хороший мальчик, но еще не испытан в настоящем деле. Придется использовать его — другой кандидатуры быстро не найти.

Великий магистр согласно кивнул:

— Пусть будет Илларион. Через три недели подготовьте мое вхождение — скоординируем наши действия.

Глава 9

Год 121 от первого явления Огнерожденного Митры первосвятителю Иллирию

Долина Ур Нис

Солнце уже скрылось за пиками гор, но было еще достаточно светло. Небольшая деревушка, не больше двух десятков дворов, казалась, специально прижалась к склону горы, чтобы пропустить широкий тракт, ведущий к торговому городу Уру. Несмотря на еще не поздний час, тишину не нарушали ни голоса людей, ни лай собак. Деревня была пуста. В долину Ура страшной грозовой тучей надвигалась война, и последние жители деревни, забрав все, что можно было увезти с собой, сбежали под защиту городских стен. Армия базилевса еще не перешла перевал, но в долине уже было небезопасно — повсюду рыскали шайки мародеров и передовые отряды имперской вспомогательной кавалерии. Закрывшийся город без боя отдавал на разграбление врагу свое главное богатство — плодородную долину Ур Нис.

Тирос Иберийский рассматривал деревню, прячась за большим валуном, а рядом лежал совершенно выбившийся из сил парень. По его осунувшемуся лицу и синякам под глазами было видно, что переход был не из легких.

Тирос взглянул на сына старого друга и подумал, что Иллариону еще расти и расти до высот своего отца.

— В город пойдем ночью. Сейчас слишком светло, чтобы выходить на открытое пространство, — напоремся еще на кого-нибудь.

Ибериец еще раз оглянулся на своего спутника и,