Город без имени - Павел Филатов

 Все дело было в гражданской сознательности. С младенчества в людей вбивали простые вещи - расти хорошим, учись, работай, не нарушай закон. Вместе с этими довольно банальными, но в тоже время нужными вещами, людей приучали, что власть нужно уважать. Не боголепно, как царя, нет, а как наставника, учителя. И в случае любой необходимости, просто обязательно нужно ей помогать. Помогать, так как попросят. Рассказывать, показывать, свидетельствовать, следить, наконец. Это въедалось в подкорку и иначе люди уже не могли. Порой стремление помочь стражам, выливалось в совершенно дикие формы. Вспоминалось и рассказывалось все, даже то, что при людях рассказывать не полагалось в принципе.

 Странно, и даже в какой-то степени жутковато, было смотреть за тем, как умные, взрослые люди, начинают поливать друг друга грязью. Они наполняли свои истории такими подробностями, какими побрезговала бы даже самая последняя сплетница. Как у этих людей начинали азартно гореть глаза, когда удавалось вспомнить еще какую-то мерзкую деталь.

 Из рассказов первого мужика, и последовавших за ним других сотрудников музея, Дмитрий узнал больше, чем смог бы узнать из личных дел. Начиная от того, кто, когда и где родился, и, заканчивая любимой маркой сигарет. Все подробности биографии, где учился, работал, когда и на ком женился. Сколько зарабатывал, какие проблемы были в семье и на работе. Столкновения с властью, если можно было назвать эти легкие шалости столкновением. Штраф за переход улицы или неуплата налогов, разве ж это серьезные правонарушения? Темные стороны биографии тоже оглашались наравне с прочим. Тот же детский лепет, что и правонарушения.

 Все это было интересно, познавательно, но абсолютно бесполезно для дела. Ничего существенного, способного хоть как-то помочь при расследовании, никто так и не сказал. И чем дальше, тем больше начинали эти граждане бесить Малинина. Гражданская сознательность есть гражданская сознательность, но надо рамки знать!

 Помимо всей грязи, весьма щедро лившейся из уст ученой братии, был еще один объединяющий элемент всех их рассказов. Некая Дарья Воронцова. Каждый из опрошенных рассказывал о романе одного из своих коллег с этой барышней, напрочь открещиваясь от своего знакомства с ней. Из совокупности их рассказов вытекало, что эта женщина переспала едва ли не с каждым работником музея мужского пола. Причем все старались поведать именно эту сторону ее жизни, забывая упомянуть о ее профессиональных и личных качествах.

 В принципе, ничего необычного, женщина с вполне себе свободными нравами, живящая как ей хочется. Или, к примеру, любит ботаников. Или просто слаба на передок, и не хочет себе отказывать в этой маленькой слабости, занимаясь сексом сугубо из любви к искусству. Здорово если одна из этих версий и окажется правильной. Другое дело, что вполне возможен и другой вариант. Все эти ученые мужи, почти наверняка, были в делах интимных полными профанами. Поэтому в достаточной степени умная женщина могла ими крутить как угодно, а они ничего бы и не замечали. Учитывая, что девушкой она была весьма привлекательной, и как про нее говорили, очень любящей деньги (хотя кто их не любит?), появлялся первый подозреваемый. Сама она не имела доступа не к специальным ключам, ни к схеме заклятий, но вот вытянуть их из работников музея вполне могла. Были у нее к этому возможности, к тому же мужчины, увлеченные своей любовницей, могли ничего и не заподозрить.

 Все это были лишь умозаключения Малинина, построенные на сплетнях. Но и уйти из музея без единой версии, без подозреваемых, которых можно было бы предъявить начальству, он тоже не мог. Дарья Воронцова идеально подходила на роль подозреваемой, одним своим поведением. Ее неразборчивость среди сексуальных партнеров наводила на определенные вышеназванные размышления и подозрения.

 В дверь робко постучали.

 "И кого это принесло?" - с недовольством подумал страж. Всех кто мог иметь отношение к этому делу, он уже допросил.

 Дверь приоткрылась и в кабинет заглянул стажер. Вид он имел удрученный, и всем своим внешним обликом передавал немыслимые страдания, свалившиеся на его плечи. Дмитрий подключил парня к допросам - в одиночку с этим делом было никак не справится. Допрашивал он всякую мелочь, типа уборщиц, хотя и пара работников музея ему тоже досталось. Так что все прелести местных взаимоотношений он тоже хлебнул с лишком.

 Смирнов без приглашения плюхнулся на стул, вытянул перед собой ноги и, прикрыв глаза, откинул голову назад. Потом исторгнул из себя жалобный стон и застыл на месте без движения.

 - Лебедь умирающий. Хватит тут играть, я уже проникся твоими немыслимыми страданиями. Говори уже чего надо.

 - Дмитрий Сергеевич, пойдемте отсюда, а? - жалобно попросил Артем. - Не могу я больше все это слушать. Противно. Достали уже! И откуда только такие люди берутся?

 - Все люди берутся из одного места, - наставительно произнес Малинин. - Могу описать тебе этот процесс, и процесс зачатия, если ты в данном вопросе не компетентен.

 - Да бросьте вы, я же серьезно говорю!

 - Во-первых, хватит кричать на старших по званию. Во-вторых, успокойся. В-третьих, привыкай, люди разные бывают, и преимущественно не очень хорошие. Как правило, все люди примерно, такие как эти. Хотя, на первый взгляд, нормальные, честные и открытые. Пойми, их так воспитали, большинство, просто-напросто, не видит разницы между помощью следствию и банальным, презренным стукачеством. Что знают, то и говорят, не чуть не задумываясь об этической стороне вопроса. Учись вычленять из их речей, только интересующие тебя детали, а все остальное пропускай мимо ушей. Так будет гораздо проще работать. К тому же, поверь мне на слово, бывают люди куда как хуже.

 - Я это понимаю, - удрученно сказал Смирнов. - Но ничего не могу с собой поделать - достали. К тому же кушать хочется.

 Дмитрий кинул взгляд на часы - близилось время обеда. За всеми этими однотипными рассказами, страж совершенно не замечал стремительного бега времени.

 - Вот тут ты прав - пообедать действительно не помешает! Пойдем, я тут не далеко, знаю хорошее местечко, где кормят очень вкусно и за нормальные деньги.

 

 Глава 2. Странные дела на кладбище.

 

 Топот сотни лошадей, несущихся во весь опор, гулким эхом отражаясь от стен домов, мчался далеко впереди стражей. Экипажам приходилось тесно прижиматься к обочинам, чтобы не помешать представителям закона. Стражи ехали вперед одной большой группой, заняв практически всю проезжую часть, и, наплевав на все писаные правила.

 Малинин ехал примерно в середине кавалькады, и думал лишь о двух вещах. Первое, как не упасть с лошади на такой скорости. Он не обманывал себя, зная, что наездник из него никудышный. Было время, когда Дмитрий уверенно чувствовал себя в седле, но это было очень давно, много лет назад, во время службы в армии, когда ездить приходилось часто и помногу. Но с тех пор, он ни разу не садился в седло, предпочитая более комфортные экипажи. Второй мыслью, была мысль о еде. После дня проведенного в музее так и не удалось пообедать. Его выдернули из кафе, в тот момент, когда Малинин собирался сделать заказ. Узнав, где он, начальство приказало все бросать и выходить на улицу. Больше никаких распоряжений, или хотя бы намеков на то, что могло случиться. Едва Дмитрий вышел на улицу, как прискакали стражи, к коим он тут же и присоединился.

 Ветер швырял дождь пригоршнями в лицо. Даже полы шляпы, натянутые низко на глаза, не чуть не помогали. Улицы и проулки, сливались воедино - в размытое блеклое пятно. Если в начале пути Малинин еще пытался сориентироваться, то сейчас оставил эти попытки и просто старался не сбиться с общего темпа. Судя по направлению, ехали в сторону окраины, а вот о том, куда именно можно было только догадываться.

 Так же, только догадываться можно было и о цели, из-за которой и поднялся весь этот переполох. Никто не знал ничего конкретного, но всем было ясно, что из-за пустяка такой шум устраивать бы не стали.

 Эфес шпаги больно бил по бедру, но не было ни какой возможности ее поправить. И так несколько раз чуть не упал. Спасла только хорошая реакция и сноровка - иначе сейчас Малинин, к своему стыду, оказался бы лежащим в грязи.

 Многие прохожие останавливались и провожали группу долгими взглядами. Многим людям стало страшно - они еще никогда не видели, чтобы столько стражей, так куда-то торопились. Должно было произойти что-то по настоящему страшное, что потребовало привлечения столь значительных сил. Да и сами стражи выглядели весьма зловеще, со своими черными плащами, будто крылья, развивающимися за спиной.

 Возле окраины произошла маленькая остановка, во время которой Дмитрий успел немного перевести дух. Старший связывался с отделом, чтобы получить дальнейшие инструкции. Стражи столпились вокруг него, напряженно вглядываясь в лицо командира, чтобы по его реакции определить, хотя бы примерно, что же им предстоит.