Наследник имения Редклиф. Том второй - Шарлотта Йондж

Не тутъ-то было! Жители Гольуэля точно условились между собою и молчали.

— Что я такое сдѣлалъ, что они отъ меня всѣ отвернулись, — твердилъ бѣдный Гэй, ходя взадъ и впередъ по своей комнатѣ. — Обидѣть ихъ, я никого не обидѣлъ. Въ университетѣ мною всѣ довольны, хоть я и не отличный студентъ, а все-таки учусь недурно. Отзывы обо мнѣ вездѣ хорошіе. Чего-жъ они молчатъ? Неужели мистеръ Эдмонстонъ приказалъ даже Чарльзу прекратить со мной всѣ сношенія? Вѣдь онъ ужъ самъ взрослый молодой человѣкъ, можетъ имѣть свою собственную волю. Это не то, что милая моя Эмми!…

Объ ней Гэй не могъ равнодушно вспомнить; получая письма отъ ея брата, онъ часто мечталъ, что она, можетъ быть, сидѣла подлѣ Чарльза въ ту минуту, когда тотъ писалъ къ нему; судя по цвѣту бумаги, или по формѣ конверта, старался онъ отгадать, гдѣ они находились въ то время, когда письмо писано, въ гостиной или на верху. Все те, что выходило изъ уборной, отличалось особеннымъ изящнымъ видомъ и формою. Но съ нѣкоторыхъ поръ Чарльзъ лишилъ его даже и этого послѣдняго утѣшенія; ни слова ласки, ни строчки участія — ничего не присылалось бѣдному Гэю. Ему казалось, что между нимъ и родной семьею легла пропасть непроходимая, и что онъ схоронилъ свое краткое счастіе на вѣки. — Неужели грѣхъ и проклятіе, тяготѣющіе на родѣ Морвилей изъ Рэдклифа, отзываются и на мнѣ! думалъ онъ.

Если бы не молитва и не трудъ, Гэй не выдержалъ бы годичнаго курса. Къ концу послѣдняго мѣсяца онъ совершенно потерялъ голову, его била лихорадка при одномъ видѣ конверта съ почты: такъ горячо жаждалъ онъ письма, хрть бы съ извѣстіемъ, что ему запрещается навсегда въѣздъ въ Гольуэль. Но писемъ по прежнему не было, и онъ рѣшилъ провести зимніе каникулы въ Рэдклифѣ. Какъ ему ни тяжко было возобновлять въ своей памяти грустныя тѣни прошлаго, по другаго ничего не оставалось дѣлать. Гарри Грэхамъ убѣждалъ его ѣхать провести святки къ нему въ деревню, говоря, что семья у него превеселая, но Гэй чувствовалъ, что радости для него не существуютъ въ настоящее время, и онъ не хотѣлъ портить своему пріятелю домашняго праздника. Онъ положительно отказался отъ всѣхъ радушныхъ приглашеній своихъ университетскихъ товарищей, и дня два спустя по окончаніи учебнаго термина написалъ домой приказъ, чтобы ему приготовили его спальню и библіотеку, и чтобы въ Мурортъ выслали за нимъ какой-нибудь экипажъ. Желѣзная дорога въ то время проходила уже недалеко отъ Рэдклифа, но отъ станціи оставалось все еще добрыхъ 30 миль, которыя нужно было проѣхать въ дилижансѣ, по такой мѣстности, которая Гэю была совершенно неизвѣстна. Это была большей частью мрачная, болотистая равнина, не представлявшая никакого развлеченія для глазъ путешественника, и Гэй, проѣзжая по ней, не могъ оторвать своихъ мыслей отъ милаго Гольуэля, гдѣ въ это время, бывало, его пріѣзда ждали, съ нетерпѣніемъ.

Поднявшись на какую-то гору, дилижансъ началъ спускаться по почти отвѣсному скату. Колеса затормозили, и карета медленно въѣхала въ деревню, поразившую Гэя своими полуразрушенными строеніями. Всѣ дома ея были сложены изъ грубаго мѣстнаго камня, и скорѣе смахивали на лачуги, чѣмъ на коттэджи; черепица на крышахъ была сорвана, окна разбиты. Нечесанныя, грязныя женщины, съ какимъ-то дикимъ выраженіемъ на лицѣ, въ лохмотьяхъ вмѣсто платьевъ, толпились у дверей домовъ; оборванные ребятишки съ визгомъ бѣжали за каретой; въ церкви, стоявшей въ отдаленіи, былъ проломленъ куполъ, а сама она, не смотря на подпорки, совсѣмъ скривилась на бокъ; по кладбищу ходили телята и вся картина, вообще, напоминала собой несчастную ирландскую деревню.

— Что это за разоренное селеніе? спросилъ у почтаря одинъ изъ пассажировъ.

— Всѣ господа, сударь, сирашиваютъ тоже самое, что вы, — отвѣчалъ тотъ, повернувшись къ нему бокомъ. — Это-съ гнѣздо воровъ и мошенниковъ. Кулебъ-пріоръ, называется село.

Гэй хорошо помнилъ названіе, хотя никогда тутъ не бывалъ. Это была самая отдаленная мѣстность въ его имѣніи, отданная дѣдомъ въ аренду въ эпоху его разгульной жизни, и видъ разореннаго селенія вызвалъ въ душѣ Гэя страшное сознаніе отвѣтственности за участь тѣхъ несчастныхъ существъ, которыя, живя подъ его управленіемъ, гибли среди нищеты и преступленій.

— Неужели надъ ними нѣтъ никакого надзора? продолжалъ спрашивать любопытный пассажиръ. — Ни сквайра, ни священника?

— Есть какой-то приходскій священникъ, да и тотъ все за лисицами гоняется. Живетъ онъ отсюда въ 6-ти миляхъ и маршъ-маршемъ пріѣзжаетъ каждый разъ къ церковной службѣ, - отвѣчалъ почтарь.

— Вы не знаете, кому принадлежитъ село?

— Знаю, сэръ. Это имѣніе молодаго сэръ Гэя Морвиля. Вы, вѣроятно, изволили слышать о покойномъ сэръ Гэѣ? старикъ-то порядкомъ покутилъ на своемъ вѣку.

— Какъ? это тотъ извѣстный…. - началъ было пассажиръ.

— Надѣюсь, что вы не позволите себѣ докончить вашей фразы, — вѣжливо замѣтилъ пассажиру Гэй:- когда узнаете, что я родной его внукъ.

— Извините меня, сдѣлайте милость! воскликнулъ тотъ, невольно сконфузивтись.

— Ничего, — возразилъ Гэй съ улыбкой. — Я счелъ только нужнымъ предупредить васъ.

— Какъ, это вы, сэръ Гэй! сказалъ почтарь, поворачиваясь лицомъ къ Гэю и приподнимая свою шляпу. — Сэръ! я еще ни разу не имѣлъ счастія васъ возить; убѣжденъ въ этомъ, потому что у меня отличная память на лица. Надѣюсь, вы осчастливете теперь нашу дорогу, будете чаще сюда ѣздить?

Сотни любезностей посыпались со всѣхъ сторонъ на молодаго наслѣдника, между тѣмъ какъ на душѣ его легъ тяжкій камень при видѣ этого разореннаго мѣстечка, принадлежавшаго ему по праву рожденія.

— Немудрено, если мнѣ нѣтъ ни въ чемъ счастія, — думалъ онъ съ грустью:- нѣсколько сотъ семействъ гибнутъ безъ призора, по милости безпутной жизни моихъ предковъ, и всѣ они, конечно, посылаютъ проклятія, а не благословенія на весь нашъ родъ.

Пассажиръ, такъ неловко проговорившійся, все время разсматривалъ съ большимъ вниманіемъ наслѣдника Рэдклифа, этого обладателя огромнаго состоянія и безчисленныхъ помѣстій. Ему и въ голову не приходило, что сидѣвшій рядомъ съ нимъ юноша, съ ясными, большими глазами, далеко не восторгался своимъ богатствомъ и общественнымъ положеніемъ.

Въ продолженіе нѣсколькихъ миль сряду, Гэй не могъ разсѣять своихъ мрачныхъ мыслей; наконецъ, знакомыя картины, замелькавшія передъ его глазами, заставили его опомниться. Колеса дилижанса застучали по мостовой маленькаго мѣстечка Мурортъ; Гэй выглянулъ изъ окна кареты. Сѣрые, старинные дома съ большими окнами, привѣтливо смотрѣли на него съ обѣихъ сторонъ. Вонъ и арка изъ вязовъ, это ворота, ведущія въ коммерческую школу, гдѣ Гэй провелъ столько часовъ за уроками мистера Потса. Да, познанія перваго его учителя уже не казались ему такими глубокими, какъ прежде, но уваженіе къ нему и любовь не уменьшилась въ сердцѣ благодарнаго ученика.

Ѣдутъ далѣе;- вотъ базарная площадь, посрединѣ ея стоитъ старинная гостиница «Георга», съ длинными конюшнями и надворными строеніями вокругь; въ этомъ самомъ домѣ родился Гэй; трактирщица, присутствовавшая при его рожденіи и первая принявшая его на руки, еще жива; она считала за особенную привилегію право говорить всѣмъ и каждому, что она воспріемница сэръ Гэя. Старушка безъ памяти была привязана къ молодому сэръ Mopвилю и каждый разъ приходила въ восторгъ, когда тотъ, будучи еще ребенкомъ, подъѣзжалъ на своемъ маленькомъ понни къ ея крыльцу, здоровался съ ней, самъ привязывалъ лошадь въ стойлѣ и отправлялся къ учителю Потсу.

Убѣжденіе, что въ Мурортѣ ему будутъ очень рады, одушевило Гэя; онъ весело выскочилъ изъ дилижанса, свистнулъ Буяна, неразлучнаго своего спутника въ дорогахъ, и вызвалъ изъ трактира прислужницу съ тѣмъ, чтобы спросить ее, здорова ли мистриссъ Лэвирсъ? Но мистриссъ Лэвирсъ давно уже сама стояла на порогѣ трактира и съ улыбкой отвѣшивала молодому баронету бесчисленные книксены. Это была та же самая широколицая, добродушная физіономія въ простенькомъ чепчикѣ, въ яркой шали и въ черной юбкѣ, какой Гэй и помнилъ съ первыхъ дней своего дѣтства.

При молодомъ сэръ Морвилѣ, всѣ прочіе гости уже потеряли свое значеніе въ глазахъ старушки; она совсѣмъ забыла объ ихъ существованіи; все, что было лучшаго, дорогаго въ домѣ, все это вынималось и неслось для одного сэръ Гэя. За то и онъ цѣнилъ это вниманіе; ласково поздоровавшись съ старой своей пріятельницей, онъ съ улыбкой позволилъ себя ввести въ особаго рода устройства буфетъ, усадить за столъ, уставленный копчеными языками и холодными цыплятами, и засыпать вопросами. Гэй грѣлъ руки у камина, разсказывалъ старушкѣ о своемъ житьѣ-бытьѣ въ Оксфордѣ и, наговорившись съ нею вдоволь, рѣшился, наконецъ, спросить, не выслали ли за нимъ какого-нибудь экипажа изъ Рэдклифа? Въ эту самую минуту, къ крыльцу трактира подкатилъ двухколесный высокій кабріолетъ съ гнѣдой старой лошадью, у которой вся морда была бѣлая; правилъ его самъ мистеръ Мэркгамъ, плотный, коренастый старикъ съ честной, открытой физіономіей. Лицо у него отъ вѣтра сдѣлалось бронзовое, волоса и усы заиндевѣли отъ холода. Онъ глядѣлъ скорѣе фермеромъ, чѣмъ управляющимъ, но, по манерамъ, былъ настоящій джентльмэнъ, хотя и безъ претензій на ловкость.