Пеле. Исповедь влюбленного в жизнь - Пеле

Потом пришло время папе и Валдемару уезжать, возвращаться в Бауру и Сан-Паулу соответственно. Я ужасно боялся остаться в одиночестве, хотя футболисты и казались дружелюбными, и я обнаружил, что многие знали и уважали Дондиньо.

«Не волнуйся, – сказал папа. – Все будет хорошо». И, обняв меня в последний раз, ушел.

* * *

Первые ночи в Сантосе я провел в «Вила Белмиро». Под бетонными трибунами было несколько комнат, в которых жили большинство футболистов без семей. Хотя я был младше всех, товарищи делали все, чтобы я почувствовал, что мне были там рады. В комнате нас жило, думаю, человек восемь, на четырех двухъярусных кроватях. Обстановка была очень простой, но атмосфера царила приятная. Когда я недавно навещал «Сантос», я видел, что эти комнаты никуда не делись, в них по-прежнему живут юные игроки, и обстановка в них все такая же аскетическая. И тогда я подумал про себя: «Какой стыд! «Сантос» совсем не улучшил условия проживания футболистов».

Два дня спустя состоялась моя первая тренировка с командой. Я думал, что они захотят проверить мои способности, поместив меня в команду игроков моего возраста, но этого не произошло. Я сразу погрузился в самую гущу событий. Меня поставили играть с профессионалами. А у «Сантоса» была сильная команда. Они победили на чемпионате Сан-Паулу в 1955 году, а потом снова в 1956-м. В команду «Сантоса» входил Жаир да Роза Пинто, ветеран Чемпионата мира 1950 года, и Хелио, и Формига, и Пепе, которого тоже звали в сборную.

Вне поля я немного стеснялся. Моя форма была мне великовата. Я был маленьким и худеньким, весил менее шестидесяти килограммов, и у меня тряслись коленки. Пепе, который впоследствии стал моим другом на всю жизнь, видел, что я нервничал. Он переодевался рядом со мной и сказал: «Не переживай, они отличные парни, вот увидишь». А на поле я словно становился другим человеком. Я был бесстрашен – ведь я уже играл со взрослыми в Бауру, и меня не пугали эти звезды футбола. Формиге сказали вставать у меня на пути, но мне все равно удалось дважды его обойти. Думаю, именно это произвело сильное впечатление на Лулу. Если это была проверка, то я определенно с ней справился. «Мне понравилось, как ты играл», – сказал потом Лула. Я не знал, что ответить. Он продолжил: «Правда, тебе придется нарастить массу, если хочешь играть в основном составе». Поэтому мне пришлось провести какое-то время в юношеской команде.

Пепе похвалил мою тренированность и передал, что Урубатан тоже впечатлен и считает, что я стану звездой. Все подходили ко мне и говорили, как хорошо я себя показал, включая великолепного нападающего Дел Веккио. Но Лула думал, что такая маленькая мышка, как я, не сможет играть с большими кошками. Несмотря на то что мне разрешили продолжать тренироваться с профессионалами, я все еще был вынужден играть с теми, кому было меньше двадцати и восемнадцати. Также я тренировался в одиночку, порой часами. Я знал, что мне надо было постараться, если я хотел чего-нибудь добиться. Я играл не только для толп болельщиков, я пытался реализовать собственные амбиции. Я не мог позволить себе провалиться.

Я близко к сердцу воспринял совет Лулы. Я начал есть, как конь, извлекая максимум пользы из прекрасной еды, которая в клубе предлагалась в любое время. Я не мог достаточно быстро вырасти.

Я хорошо играл за юношескую команду и помог ей стать чемпионом в том году. Однажды меня взяли в состав футболистов возрастом до шестнадцати лет, чтобы я мог усилить их позиции в финале местного турнира. В конце концов, мне было всего пятнадцать. И все равно игра в моей возрастной группе казалась мне понижением. Нашим соперником выступил «Жабаквара», еще один футбольный клуб из Сантоса. Судьей был Ромуальдо Арпи-Филью, который много лет спустя будет отвечать за финал Чемпионата мира 1986 года. Во время матча мы должны были бить пенальти, что определило исход игры. Удар был за мной, но мяч пролетел над перекладиной, и мы упустили титул. Я был опустошен. Болельщики меня освистали. Я плакал и даже выл, настолько я обезумел от горя. Я испытывал смесь позора и сокрушительного стыда, и в тот вечер я решил, что больше не смогу быть в «Сантосе».

То была детская реакция, но тем не менее очень сильная. На следующий день я проснулся в половине седьмого утра, твердо намереваясь сбежать и вернуться домой в Бауру. Я тихо собрал вещи, на цыпочках вышел из комнаты и направился к двери. Как только я до нее добрался, я услышал голос:

«Эй, ты! Кто дал тебе разрешение уйти?» Это был Сабузиньо, работник клуба. «Таковы правила. Все младшие должны получить письменное разрешение на выход из здания», – добавил он.

«Знаю, знаю, – сказал я. – У меня оно есть, просто выпусти меня, и я тебе потом его принесу».

«Нет, не пойдет. Либо ты приносишь его сейчас, либо никуда не идешь».

Вот так. Мой план побега провалился при первом же препятствии. Сейчас я понимаю, как мне повезло, что он меня остановил, даже если это и произошло из-за обычной формальности. Когда Сабузиньо понял, что я попытался сделать, он преподал мне важный урок. «Все время от времени совершают ошибки, – сказал он. – Но нужно учиться на своих промахах, а не сдаваться!» Если бы я ушел, возможно, «Сантос» не принял бы меня обратно – тогда к дисциплине относились очень серьезно. Я чувствую, что Сабузиньо спас меня, и мне ужасно повезло, что он был там именно в это время.

* * *

Спортивный директор «Сантоса», сэр Антонио, честно сказал мне вскоре после моего приезда, что хочет предложить мне контракт. Конечно, я был взволнован – я не так долго там пробыл, и вот они уже пытаются сделать так, чтобы я остался. Но оказалось, что это был не совсем тот контракт, на который я рассчитывал, – он не гарантировал участие в основном составе, и поскольку я все еще являлся несовершеннолетним, он не был легален в полном смысле этого слова. Клуб просто выразил свою заинтересованность во мне, а в будущем, когда я бы стал достаточно взрослым, мне могли предложить официальный договор. Но, как бы то ни было, это был шаг в верном направлении, и я не мог от него отказаться.

Валдемар де Брито следил за всеми обсуждениями контракта, за каждой мелочью – 6000 крузейро в месяц, плюс питание и проживание. От моих родителей требовалось их согласие, так что мы отправились обратно в Бауру. Было здорово вернуться домой, но когда я сказал, что решил остаться в Сантосе, все расплакались! Я думал, что они будут рады, но мама и бабушка не хотели терять общество любимого Дико. Оказалось, что мама думала, что я ехал в Сантос только показать себя, а не жить там, поэтому была очень расстроена. Настолько сильно, что это подкосило и меня, и я решил, что не могу так огорчать маму и должен отказаться от предложения «Сантоса» и остаться в Бауру.

И снова Валдемар вмешался и взял на себя решение этой проблемы, которая стремительно разрасталась до масштабов настоящей драмы. Он поговорил с Дондиньо и мамой о Сантосе, рассказал им о клубе, о том, какое будущее меня там ждало, уверил родителей в том, что все будет замечательно. В конце концов, ему удалось их убедить; он убедил и меня, хотя я был твердо настроен, что не вернусь в «Вила Белмиро».

Я поехал обратно в Сантос вместе с Валдемаром и подписал контракт. Я продолжил тренироваться с основным составом, хоть и играл в молодежных командах. Начинал я в качестве armador, то есть опорного полузащитника, но теперь меня поставили на позицию атакующего полузащитника. Моими конкурентами, также претендующими на эту позицию, были Дел Веккио и Васконселос. Наблюдая за их игрой, я думал, что мое время придет нескоро. Они были главными бомбардирами команды и отличными футболистами, к тому же уже прижившимися на своих позициях. Но снова Господь обратил на меня свой взор… Недалеко от Кубатана должен был пройти тренировочный матч; не все члены основного состава собирались туда ехать, так что я получил шанс впервые присоединиться к команде. Мы победили со счетом 6:1, причем я забил четыре гола. Поскольку это был всего лишь товарищеский матч, результат не учитывался в статистике игроков, так что эти голы никак не отразились на моей карьере, но для меня они были чрезвычайно важны. Я видел, что остальные футболисты стали немного иначе ко мне относиться после этого матча, они будто бы начинали понимать, почему меня приняли в клуб в столь юном возрасте. И также эта игра положила конец «Газолине», прозвищу, которым меня по-доброму наградили по приезде, – после матча в Кубатане я снова стал Пеле, и Пеле я и остался. Пресса также узнала о моем отличном выступлении, из-за чего клуб был вынужден дать мне показать себя в основном составе.

* * *

Штат Сан-Паулу больше всего известен своими ранчо, земледелием и тяжелой промышленностью. Но Сантос совсем другой – это пляжный город, гораздо больше похожий на Рио-де-Жанейро, чем на каменные джунгли Сан-Паулу. Я этому очень радовался, потому что это означало, что свободное от тренировок время я мог проводить на побережье.