Спаситель Птолемей - Неля Гульчук

Вереника вспомнила о Птолемее. Он был для нее более чем просто мужчина и супруг. Он был – целое государство, одно из самых великих и загадочных в мире. Миллионы людей, малые и большие города – все это находилось во власти того, кто спит рядом с ней и кажется во сне кротким и беззащитным. Она знала его железную волю и то, что принятые им решения окончательны.

– Вереника, – вывел ее из задумчивости голос Птолемея, – Царская диадема очень идет тебе. А у меня для тебя подарок.

Она с радостью повернулась к нему.

– Войско признало меня царем Египта единогласно, – с гордостью сообщил он ей о решении армии, которое было заранее известно. – Через несколько дней я взойду на древнейший престол и открою новую династию, династию македонских царей в Египте. И ты станешь царицей Египта. Медлить нельзя. Антигон коварен.

– Поздравляю, Птолемей! С твоей твердостью, которая будет поддерживать тебя в решении трудных дел, ты сможешь править долго и счастливо. Я всегда буду рядом с великим царем. А в том, что ты будешь великим и обессмертишь имя Птолемеев в веках, я не сомневаюсь.

Она приблизилась к нему совсем близко:

– А царица? Какой должна быть царица Египта?

– Такая, как ты есть, – ответил Птолемей, и это было истинным комплиментом в его устах.

Она задумалась:

– Я иногда чувствую, что у меня как бы два ума. Один для женских мыслей и чувств. А другой тем временем выстраивает всякие сложные государственные теории…

– Какие же теории возникают в этой очаровательной головке? – невольно рассмеялся Птолемей.

– Я всё время думала о том времени, когда ты станешь царем. Я не сомневалась в том, что ты им станешь и окажешься во власти великой Клио. Именно богиня истории рассудит, останется ли твое имя жить в веках.

– Ах, скажите, пожалуйста! Это интересно! – воскликнул со смехом Птолемей. – Как же мне добиться, чтобы мое имя жило в веках?

– Тебе следует снискать славу великого правителя.

Птолемей глубоко вздохнул:

– Это не так просто, мудрейшая и очаровательнейшая из женщин…

Они улыбнулись друг другу, и он извиняющимся голосом произнес:

– Я подумал, что ты, наверное, скучаешь без меня и решил принести тебе что-нибудь, чтобы ты простила меня за долгое отсутствие.

Птолемей был в превосходном расположении духа. Он протянул ей на ладони сверкающую синим цветом фибулу. У нее замерло дыхание, хотя она уже давно привыкла к очень дорогим украшениям. Это был поразительный по красоте сапфир, величиной, с куриное яйцо, оправленный в золото.

– Царь может позволить себе многое, – улыбка восхищения осветила лицо Вереники.

– Я рад, что тебе понравился мой подарок. Из всех известных мне мужчин я – самый горячий поклонник всего женственного. Я снисходительнее других к женским слабостям, терпеливее к женским причудам.

– Ты – самый лучший из всех мужчин.

Вереника снова подошла к зеркалу, поворачиваясь то одним боком, то другим, любуясь собой и сапфиром, который она прикладывала то к одному плечу, то к другому.

– О, Птолемей, какой прекрасный камень!..

– И вполовину не так прекрасен, как моя жена, царица Верхнего и Нижнего Египта, – улыбнулся Птолемей.

Вереника крепко обняла его. Он сжал ее в объятиях, чувствуя тепло ее тела. Обрывки мыслей пронеслись у нее в голове. Сразу после коронации она составит план первого грандиозного праздника для избранных и для жителей Александрии… Завтра она закажет себе царский наряд. Драгоценности и вышивка на платье будут в золотых, синих и зеленых тонах, как у богини Исиды. Завтра она прикажет запечатлеть в мраморе свой портрет лучшему придворному скульптору Бриаскию… Завтра… Хорошо быть царицей!..

Птолемей неожиданно пристально посмотрел в глаза Веренике, ища поддержки и понимания, и чистосердечно признался:

– Мне грустно, Вереника!..

В ее глазах отразилось удивление. Он постарался объяснить ей свое состояние:

– Огромная ответственность теперь ложится на мои плечи. И Александр, и я мечтали построить государство, которое даст каждому свободному гражданину счастье, а между тем этого просто не может быть, ибо основа мира – раздор.

– А я верю в тебя. Ты мудр и великодушен. При твоем правлении Египет будет процветать. Тебя почитают и любят в этой стране. И несколько часов назад ты в этом убедился.

– Я постараюсь сделать Египет процветающей страной. Династия Птолемеев даст этому древнейшему государству силу и великолепие.

Птолемей и Вереника вышли в сад. Высокие платаны, сикоморы и мимозы окаймляли здание дворца. Сойдя с дорожки, они прошли по травянистому газону. Птолемей открыл ворота садика, примыкавшего к большому парку, растянувшемуся вдоль морского берега.

Предвечернее яркое золотое солнце разрисовывало полосами лужайки и лежало на верхушках укрытых глубокими тенями стен. Они медленно шли по дорожке к беседке, камешки поскрипывали под их ногами. Птолемей вспомнил недавний сон, который приснился ему на корабле перед возвращением домой, и решил рассказать его Веренике:

– Знаешь, Вереника, на днях мне приснился сон. Я и Александр плаваем в бассейне в царском дворце в Пелле. И хотя я на одиннадцать лет старше Александра, мне приснилось, что мы ровесники, нам обоим по семь лет. Потом мы вышли из воды и к нам подошел наш отец Филипп, обнял нас за плечи и, улыбаясь, сказал: «Поросль могучего македонского дуба. Вы оба будете царями и прославите Македонию.»

– Вот видишь, – радостно воскликнула Вереника, – этот сон скоро станет реальностью.

– Да, вот такой мне приснился сон сразу после крупнейшего в моей жизни поражения. А потом мне приснилось, как Аристотель читает нам Гомера, и у нас с Александром светятся от восторга глаза… Да… все это было, было, Вереника…

– Ты все время думаешь об Александре.

– Теперь, накануне вступления на престол, особенно. Александр мечтал о могучем государстве, а что получилось? Я очень хочу довести его дело до конца. Моя мечта, возможно, более реальна, чем его.

Весь день занятый государственными делами, Птолемей часть ночи отдавал чтению, размышлениям, написанию «Деяний Александра Великого», которые создавал уже на протяжении многих лет, где описывал важнейшие события из жизни полководца. Он справедливо полагал, что события, предшествовавшие смерти великого царя, достойны быть записанными для потомков, и посвятил этому труду много ночных часов. За последнее время Птолемей часто подумывал о продолжении своих исторических трудов, ибо после смерти великого царя, происходящие события были не менее захватывающими и поучительными.

Все последние годы Птолемей был настолько занят бесконечными войнами и распрями, что «Деяния» продвигались крайне медленно, и он никак не мог завершить свой многолетний труд.

В этот знаменательный в его жизни день Вереника рано ушла к себе, чтобы подготовиться к предстоящим торжествами по случаю коронации, а Птолемей решил именно сегодня продолжить записи, которые отныне он будет считать важнейшим историческим трудом с тем же основанием, что и знаменитую «Историю» Геродота.

Всю сознательную взрослую жизнь Птолемей мечтал об уединении, а был вынужден участвовать в самих жестоких битвах и долгие годы не выпускать из рук меча, стал свидетелем грандиозных разрушений, человеческих безумств и крушения идеалов. Лишь в часы ночных раздумий он мог отвратить взор от крови и людских страданий. Наедине с собой он вовлекал в круговорот своих дум жизнь и смерть, величие и бессилие.

Птолемей с наслаждением уселся за рабочий стол, пододвинул светильник, льющий на стол яркий свет, с улыбкой на лице подумал: «Только Музы могут утешить нас в утрате всего, чем мы дорожили долгие годы нашей жизни.»

Он достал из серебряного ларца, украшенного рельефными изображениями битвы Александра с Дарием при Иссе, свитки со всевозможными записями и развернул тот, на котором его исторические записи заканчивались. Взгляд его упал на следующие строки: «Десять вопросов предложил Александр Македонский мудрецам…»

Взор Птолемея задержался на вопросе, который особенно волновал его все эти последние дни: «Что должен человек делать для того, чтобы снискать благоволение людей?» – «Пусть удаляется от почестей и власти.» – «А мой ответ, – сказал Александр, – лучше вашего: пусть добивается власти и почестей, чтобы благодетельствовать людям.»

Птолемей, не переставая, думал все эти дни об Александре, как бы ища у него поддержки и ответов на многие мучащие его вопросы о значении власти. Александра нет с ним уже семнадцать лет, а он все время рядом. И с каждым годом эта невосполнимая утрата чувствуется все сильнее, сильнее давит на сердце. Теперь огромной державой Александра будут править несколько царей, бывшие диадохи.

Александр был первым, кого историческое предание назвало великим. Как история назовет их, его преемников, растащивших огромную державу на разные царства? Десяти лет великому царю было достаточно, чтобы сломить персидское царство, покорить Азию, сплотить в одно царство известный и неизвестный мир Востока.