АНТАРКТИДА:Четвертый рейх - Богдан Сушинский

Браун устало взглянул на Скорцени и сокрушенно покачал головой.

– Мы его называли Пенемюнденским Умником.

– Мы всех вас называем умниками. Конкретнее.

– Скорее всего, он погиб.

– Что значит «скорее всего»?! – буквально прорычал обер-диверсант рейха. – Это не тот специалист, в отношении которого можно позволять себе гадать: погиб он или не погиб?!

– Садитесь в машину, сейчас мы увидим то, что осталось от его коттеджа. И никаких псалмопений, барон, никаких псалмопений!

– От коттеджа или от самого Шернера?

Вернеру фон Брауну едва перевалило за тридцать. Выше среднего роста, овальное, слегка удлиненное лицо с полублагородными чертами; широкий разлет густых, наискосок прилепленных, а потому кажущихся почти бутафорскими, бровей; медлительная, с нотками вальяжного превосходства, речь, в которой все еще,четко улавливается восточнопрусский акцент.

С тех пор как Скорцени пришлось заняться подготовкой команды пилотов-смертников для пилотируемых ракет, создаваемых в Пенемюнде, он уже не раз обращался к досье барона, и прекрасно помнил, что аристократический рыцарский род его прослеживается до середины XVI века, а где-то там, в конце XVII века, его предок получил наследственный титул барона Богемии.

Что же касается родового гнезда баронов Браунов, то в течение нескольких веков им служил старинный замок Нойкен в Восточной Пруссии, недалеко от тех мест, где сейчас находится ставка фюрера «Вольфшанце». Кроме того, незадолго до войны его отец, капитан в отставке и член правления Рейхсбанка Магнус фон Браун, приобрел прекрасное имение Обер-Визенталь в Силезии, которое сразу же превратилось в своеобразный аристократический клуб силезско-германской знати.

– Вот то, что еще вчера было персональным коттеджем Пе-немюнденского Умника, – ожил Вернер Браун, сумев проглотить нанесенную ему обиду.

Скорцени вышел из машины и осмотрелся. Перед ним высилась куча бревен, пригодных разве что для ритуального похоронного костра. Однако следов прямого попадания не было: мощная бомба взорвалась рядом с коттеджем, обрушив его, но не предав пожару.

– Обер-лейтенант! – подозвал Скорцени офицера, который вел для спасательных работ на площадках Центра только что прибывшее пополнение. – Всех своих героев, всю роту – немедленно, быстро. Разметать эту свалку, и каждую бумажку, которая будет обнаружена под завалами, вы слышите меня – каждую бумажку, вплоть до туалетной, каждый клочок, вы обязаны вручить лично мне. Как и все то, что осталось от погибшего здесь человека. И никого, кроме своих солдат, к завалам не подпускать. Невзирая на чины. На все возражения ваш ответ должен быть один: «Таков приказ Отто Скорцени, личного агента фюрера по особым поручениям!»

– О, так вы и есть тот самый Скорцени?! – попытался было завязать знакомство обер-лейтенант, однако первый диверсант рейха жестко охладил его:

– …Причем вы даже не догадываетесь, какой именно. – И тотчас же обратился к Брауну: – Чего мы ждем, барон? Где этот наш таинственный дисколет Шернера?

– Я догадывался, что вас заинтересует именно эта машина.

– Так какого дьявола возите меня по каким-то руинам, вместо того чтобы показать то, ради чего я примчался сюда из Берлина?

– Удивительное дело, - проговорил Браун, садясь за руль, – дисколет интересует сейчас буквально всех. Все видят в нем спасение. Но я уверен, что нам действительно удастся создать до конца войны хотя бы одну полноценную боевую машину этого типа. А ракеты уже существуют. Они становятся все эффективнее. Если мы хотим победить в этой войне, то все средства и силы следует концентрировать сейчас на ракетах дальнего радиуса действия. Кстати, замечу, что такого названия – дисколет Шернера этому аппарату никто не давал.

– Я знаю, как вы умеете убирать со своего пути конкурентов, барон, – не собирался щадить его самолюбие личный агент фюрера. – И я имею в виду не только Небеля, у которого вы, будучи студентом Берлинской высшей технической школы57,подвизались в подмастерьях. И который, будучи германским офицером, еще в 1918 году обстрелял из самолета войска противника двумя ракетами собственного производства.

– А затем еврей Небель примкнул к пацифистам из международного общества «Пантера», – огрызнулся барон.

– Кроме того, мне непонятно, – спокойно продолжал Скорцени, – почему так долго до исследований в Пенемюнде не допускали профессора Германа Оберта. Несмотря на все его просьбы. Хотя, как мне сказали сведущие люди, он разрабатывает принципиально новый тип ракеты – многоступенчатой, идея которой вроде бы выдвинута еще Циолковским. И докторская Оберта называлась… – обер-диверсант извлек из кармана небольшую записную книжечку.

– «Ракета в межпланетном пространстве», – неохотно подсказал Браун. – Защитил в 1923 году. Но это еще ни о чем не говорит. А вот то, что ракета Оберта в межпланетном пространстве так и не побывала, - неоспоримый факт. И потом, не забывайте, что он, германец по национальности, стал гражданином Румынии.

– Но ведь он отмолил бы этот грех, барон! Он отмаливал бы свой страшный грех вхождения в румынство каждый день, стоя на коленях у ворот Пенемюнде. Но стоя, заметьте, со своими чертежами в руках. С чертежами, барон, которые абсолютно никому не нужны в некоем глухом городишке Медиаш, на краю забытой Богом Румынии; но которые очень пригодились бы англичанам, не говоря уже о русских.

Браун оскорбленно поджал губы, но промолчал. Он и в самом деле никогда не забывал о том, как сложилась судьба Небеля. Однако после минутного молчания все же произнес:

– Теперь-то мы не отталкиваем Оберта. Он стал профессором Венской высшей технической школы, его идеи используются.

Маскировочно заваленная каким-то строительным мусором, бетонная площадка, под которой находился ангар дисколета, действительно почти не пострадала.

– Странно: ни одна бомба не упала в радиусе десяти метров от ангара, хотя вокруг все дыбилось от взрывов, – мрачно проговорил барон, выходя из машины и нажимая на кнопку звонка на двери, за которой скрывались часовые. – Очевидно, англичане, чья разведка неплохо поработала перед этим налетом, так и не узнали, что же содержится в этом ангаре.

– Или же, наоборот, прекрасно знают, что там скрывается, ибо разведка их действительно хорошо поработала. И теперь они будут охотиться за конструкторами или же рассчитывают захватить дисколет в его натуральном виде.

– Во всех ваших суждениях просматривается логика диверсанта.

– Там просматривается уважение к моим коллегам из вражеского лагеря.

Прежде чем войти в ангар, Скорцени почти ласково попросил фельдфебеля, дежурившего за дверью, в специальном бетонном «колпаке», связать его с дежурным офицером Центра. А когда офицер взял трубку, велел немедленно прислать к ангару десяток эсэсовцев, приказав им на пушечный выстрел никого не подпускать к данному объекту.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});