Мститель - Николай Петрович Марчук

на черноморскую «лужу».

Длина буксира около тридцати пяти метров, ширина примерно восемь метров. Две кран-балки, просторная кормовая палуба, где можно было разместить не только наш катер, но и еще что-нибудь существенное. Запас хода – больше пяти тысяч морских миль. Внутреннего пространства достаточно, чтобы комфортно разместить команду в тридцать рыл и столько же пассажиров. В общем, после малютки сейнера – царские хоромы. Кстати, о сейнере! Негоже оставлять его здесь. Хорошо бы, когда будем покидать турецкие берега, прихватить страдальца с собой. Надо только найти на него парочку опытных мореходов.

Вернувшись на корабль, застал идиллическую картину: Керчь восседал на табурете, как царь на троне, а вокруг него кружком разместились четверо сербов и внимательно слушали его россказни.

– Бро! Бро, прикинь, Мислав был в Керчи! Круто! Скажи, круто! – Ванек подскочил и буквально затанцевал вокруг меня. – У них в Югославии во время войны был отряд русских добровольцев, – радостно лыбясь, тараторил Болтун, – так вот, этим отрядом командовал керчанин Александр Шкрабов, и Мислав после войны приезжал в Керчь, чтобы привезти земли с могилы Шкрабова. Так это ладно! Я, короче, тут прикинул хрен к носу и понял, что знаю сына этого самого Шкрабова. Прикинь, какая Земля круглая: как ни крути ее, а все равно все дороги в Керчи сойдутся! – сделал парень неожиданный вывод.

– Охренеть – не встать, – согласился я. – Если вечер воспоминаний у вас закончился, то зови сюда остальных, и давайте держать военный совет. У меня тут пара мыслей появилась, надо их обсудить.

Обсуждение плана предстоящей операции затянулось до вечера. В итоге вырисовался рискованный план по захвату поместья торговца топливом. Если все пройдет так, как надо, то мы не просто получим нужное нам количество топлива, но и дополнительное оружие, включая взрывчатку, а также еще около десятка новых бойцов. По мнению пленного турчонка, проданные неделю назад Бараку сербы до сих пор должны были томиться где-то в подвале его виллы.

Продавец топлива планировал отправить их на свой самодельный нефтеперегонный заводик, где из-за нечеловеческих условий труда и опасных условий производства была постоянная текучка кадров. Видимо, из-за скорой отправки очередной партии живого товара торгаш так и спешил заполучить оставшихся сербов. Действительно, зачем гонять лишний раз колонну на нефтеперегонный завод из-за каких-то там пятерых сербов? Лучше подождать лишний денек и отвезти всех скопом.

Отправив катер с Женевой, Косым и Серегой на другую сторону гавани, я завалился спать. Раз уж нам всем нельзя поехать в гости к мнительному торгашу Бараку, то почему бы троим моим бойцам не завалиться к нему в гости с тыла? Зайдут огородами и, если что, прикроют нас огнем пулеметов. Как попасть в поместье Барака по земле, пленный турок вполне понятно изобразил на листе бумаги, нарисовав неплохую схему подхода.

Спал я в отдельной, капитанской каюте. Ну а почему бы и нет? В конце концов, капитан я или кто, якорь мне в зубы?! Попугай Кирря облюбовал себе место на шкафу, куда я ему перед сном сыпанул жменю орехов. Вредная птица матом пожелала мне одновременно долгого здоровья и глубокой могилы. Я в ответ обматерил попугая, усомнившись в его половой ориентации и, выключив свет, лег спать. Вырубился быстро: только голова коснулась подушки, и я сразу же забылся глубоким сном.

– Пол-лундр-ра! Наших бьют, сук-ки-и! – заполошно заорал попугай среди ночи. – Свистать всех наверх-х! Пиндосы атакуют! Вспышка справ-ва-а!

Не открывая глаз и еще окончательно не проснувшись, я тут же плюхнулся с койки на пол, в полете подбил кого-то под ноги и, как только сверху на меня навалилось тяжелое человеческое тело, тут же вцепился пальцами в первое, что попалось мне под руку. Действовал на автомате и инстинктах, вбитых в тело трехлетними скитаниями в постапокалиптическом мире.

– А-а-а, яратик, ярда мит! – взвизгнул от боли мужской голос и тут же без перехода злобно добавил: – Сени гебердежи, жанкуртарам!

Что кричали мне на ухо, я сообразил бы и без переводчика. Сначала нападавший обзывался и звал на помощь, а потом обещал убить и вновь бранился.

Когда тебя пришли убивать, о правилах приличия забываешь раз и навсегда. Стиснув пальцы сильнее, я что есть мочи дернул нападавшего на себя и тут же вцепился зубами в его шею. Фонтан чужой крови хлынул мне в рот, я выплюнул кусок плоти и, рывком ухватившись за руку, которой враг пытался закрыть свою рану, сломал чужое запястье.

– А-а-а! А-а-а! – зверским голосом закричал противник.

И тут мне по голове ударили чем-то мягким. Удар не причинил мне никакого вреда, зато показал, что в комнате есть кто-то еще. Махнув несколько раз руками в разные стороны, я ухватился за чью-то тонкую лодыжку и тут же дернул ее в сторону. Рядом на пол плюхнулось тело, и раздался какой-то тонкий, женский визг, который тонул в реве первого врага. Не отпуская захваченной лодыжки, я второй рукой нащупал лежащий на полу разгрузочный жилет с пристегнутыми к нему подсумками и, ухватив его за лямку, принялся что есть мочи колошматить оба барахтавшихся на полу тела.

Суммарный вес жилета с автоматными магазинами около пяти килограммов, этого хватило, чтобы окончательно внести разгром в стан противника. Каюта наполнилась криками боли и визгами ужаса, к общей какофонии присовокупились еще и матерные крики попугая, который кружил в темноте под потолком и обещал всех порвать, как тузик грелку. Его хриплые ругательства добавляли мне сил и злости. Нанеся с десяток ударов, я отбросил жилет и смог наконец добраться до пистолета, лежащего под подушкой.

Бах! Бах! Бах! Бах! Четыре выстрела в замкнутом пространстве малюсенькой каюты прозвучали подобно грохоту пушки, на несколько секунд меня несколько оглушило и на какое-то мгновение я потерял ощущение реальности. Мне показалось, что в углу каюты шевелится и блестит что-то темное и большое, и я, не думая, тут же разрядил остатки магазина в это шевелящееся пятно в углу.

Сменив магазин, подтянулся на руках и щелкнул тумблером выключателя, благо из-за миниатюрности помещения все было почти под рукой. Когда электрический свет залил пространство каюты, моим глазам предстала картина произошедшего. Пол каюты залит кровью – ее натекло так много, что она была повсюду. Все убитые, а их оказалось четверо, были теми самыми турками-грузинами, которых мы освободили вместе с сербами. Здесь были трое мужчин и одна из женщин – та, что помоложе, сестра зарезанного мной толстяка Або.

Не надо иметь много ума, чтобы понять, что здесь произошло. В углу каюты, дверь которой я на ночь запер изнутри, был тайный лаз,