Обезьяна и сущность (litres) - Олдос Хаксли

Внезапно Лула вздрагивает и словно коченеет. Оттолкнув доктора Пула, она бросает на него дикий взгляд, затем отворачивается и смотрит через плечо с выражением вины и ужаса.

– Лула!

Он пробует привлечь ее к себе, но она вырывается и убегает по узкой тропинке.

«Нет-нет, нет-нет, нет-нет…»

Наплыв: угол Пятой улицы и Першинг-сквер. Как и прежде, Першинг-сквер – основа и средоточие культурной жизни города. Из неглубокого колодца перед зданием филармонии две женщины достают бурдюками воду и переливают ее в глиняные кувшины, которые уносят другие женщины. На перекладине, перекинутой между двумя ржавыми фонарными столбами, висит туша только что забитого быка. Рядом в туче мух стоит мужчина и ножом вычищает внутренности.

– Неплохо выглядит, – добродушно говорит вождь.

Мясник ухмыляется и окровавленными пальцами делает рожки.

Несколькими ярдами далее расположены общинные печи. Вождь приказывает остановиться и милостиво принимает ломоть свежеиспеченного хлеба. Пока он ест, в кадре появляется около десятка мальчиков, пошатывающихся под тяжестью чрезмерного для них груза топлива из расположенной поблизости Публичной библиотеки. Они сваливают ношу на землю и, подгоняемые пинками и руганью взрослых, спешат за новой порцией. Один из пекарей отворяет дверцу топки и лопатой бросает книги в огонь.

Доктор Пул как ученый и библиофил возмущается и протестует:

– Но это же ужасно!

Вождь только посмеивается.

– Туда – «Феноменология духа», оттуда – хлеб. И притом чертовски вкусный.

Вождь откусывает еще ломоть. Тем временем доктор Пул нагибается и буквально выхватывает из пламени чудесный томик Шелли в одну двенадцатую листа.

– Слава б… – начинает он, но, вспомнив, по счастью, где находится, вовремя спохватывается. Засунув томик в карман, он обращается к вождю: – Но как же культура? Как же всеобщее наследие, как же человеческая мудрость, доставшаяся с таким трудом? Как же все то лучшее, о чем думали…

– Они не умеют читать, – с набитым ртом отвечает вождь. – Впрочем, это не совсем так. Мы учим их всех читать вот это.

Он указывает пальцем. Средний план, снятый с его точки: Лула с ямочками и всем прочим, но при этом с крупным «нет» на фартуке и двумя «нет» поменьше на груди.

– Вот все, что им нужно уметь прочесть. А теперь вперед, – приказывает он носильщикам.

В кадре носилки, которые протаскивают через дверной проем в то, что осталось от бывшей кофейни Билтмора. Здесь, в зловонном полумраке, два-три десятка женщин средних лет, молоденьких и просто девочек деловито ткут на примитивных станках вроде тех, какими пользуются индейцы Центральной Америки.

– Ни у одного из этих сосудов в последний раз детей не было, – объясняет вождь доктору Пулу. Потом хмурится и качает головой: – Они или производят на свет чудовищ, или бесплодны. Одному Велиалу ведомо, откуда нам брать рабочую силу.

Они движутся в глубь кофейни, минуют группу трех-четырехлетних детишек, за которыми присматривает пожилой сосуд с волчьей пастью и четырнадцатью пальцами на руках, и входят во второй зал, чуть меньше первого.

За кадром слышен хор юных голосов, декламирующих в унисон первые фразы краткого Катехизиса.

– Вопрос: какова главная цель человека? Ответ: главная цель человека – умилостивить Велиала, мольбою отвратить Его злобу и как можно дольше избегать умерщвления.

Крупным планом лицо доктора Пула, на котором удивление постепенно сменяется ужасом. Затем дальний план с точки, где он стоит. Выстроившись в пять рядов по двенадцать человек в каждом, шестьдесят мальчиков и девочек тринадцати-пятнадцати лет застыли по стойке смирно и монотонно бубнят резкими визгливыми голосами. Лицом к ним на помосте сидит жирный человечек в длинном одеянии из черных и белых козлиных шкур и меховой шапке с жесткой кожаной оторочкой, к которой прикреплены средних размеров рожки. Его безбородое желтоватое лицо лоснится от обильного пота, который он беспрестанно утирает мохнатым рукавом своей рясы.

В кадре снова вождь; он наклоняется, трогает доктора Пула за плечо и шепчет:

– Это наш ведущий знаток сатанинских наук. Говорю тебе, что касается зловредного животного магнетизма, тут он просто мастер.

За кадром бессмысленно тараторят дети:

– Вопрос: на какую участь осужден человек? Ответ: Велиал для своего удовольствия из всех насельников земли выбрал лишь ныне живущих, чтоб осудить их на вечные муки.

– А почему у него рога? – осведомляется доктор Пул.

– Он – архимандрит, – поясняет вождь. – Его должны вот-вот пожаловать третьим рогом.

Средний план: помост.

– Прекрасно, – произносит знаток сатанинских наук тонким визгливым голосом, похожим на голос невероятно самодовольного ребенка. – Прекрасно! – Он утирает лоб. – А теперь скажите, почему вы осуждены на вечные муки?

Короткое молчание. Потом, сперва вразнобой, затем громко и отчетливо, дети отвечают:

– Велиал развратил и растлил нас во всем нашем бытии. За этот разврат мы и осуждены Велиалом по заслугам.

Учитель одобрительно кивает и елейно скрипит:

– Такова непостижимая справедливость Повелителя Мух.

– Аминь, – отзываются дети и делают рожки.

– А как насчет вашего долга по отношению к ближнему?

– Мой долг по отношению к ближнему, – звучит хор, – прикладывать все усилия, чтобы не дать ему сделать со мною то, что я сам хотел бы сделать с ним; повиноваться всем моим господам; всегда держать свое тело в целомудрии, исключая две недели после Велиалова дня, и исполнять свой долг в том звании, на которое Велиал соизволил меня обречь.

– Что есть церковь?

– Церковь – это тело, Велиал – его голова, а все одержимые – его члены.

– Очень хорошо, – снова утирая пот с лица, говорит наставник. – А теперь мне нужен юный сосуд.

Пробежав взглядом по рядам учеников, он указывает пальцем:

– Ты. Третий слева во втором ряду. Светловолосый сосуд. Подойди.

В кадре снова группа людей с носилками. В предвкушении развлечения носильщики ухмыляются, и даже полные губы вождя – очень красные и влажные на фоне черных завитков усов и бороды – расплываются в улыбке. Но Лула не улыбается. Она побледнела, прижала ладони ко рту и широко раскрытыми глазами наблюдает за происходящим с ужасом человека, которому уже доводилось проходить через подобное испытание. Доктор Пул смотрит на нее, потом на жертву; в кадре, снятом с его точки, мы видим, как девочка медленно приближается к помосту.

– Ближе, – повелительно скрипит детский голос. – Стань рядом со мной. А теперь повернись к классу.

Девочка повинуется.

Средний план: высокая, стройная девочка лет пятнадцати с лицом скандинавской мадонны. «Нет», – провозглашает фартук, подвязанный к поясу ее измятых шорт. «Нет, нет», – гласят заплаты на ее юных грудях.

Наставник осуждающе указывает на нее пальцем.

– Посмотрите, – сморщив лицо в гримасу отвращения, говорит он. – Видели вы что-либо столь же отталкивающее?

Он поворачивается к классу и скрипит:

– Мальчики, те из вас, кто ощущает зловредный животный магнетизм, исходящий из этого сосуда, поднимите руки.

Класс, снятый дальним планом. Все без исключения мальчики поднимают руки. На их лицах выражение той злобной похотливой радости, с какою правоверные наблюдают, как их духовные пастыри мучают козлов отпущения – еретиков или же еще более сурово наказывают отступников, угрожающих существующему порядку.

В кадре снова наставник. Он лицемерно вздыхает и качает головой.

– Этого-то я и боялся, – говорит он и поворачивается к стоящей рядом с ним на помосте девочке. – А теперь скажи мне, в чем сущность женщины?

– Сущность женщины? – нерешительно переспрашивает девочка.

– Да, сущность женщины. Поторапливайся!

С выражением ужаса в голубых глазах она смотрит на мастера и отворачивается. Лицо ее покрывается мертвенной бледностью. Губы начинают дрожать, девушка с усилием сглатывает слюну.

– Женщина, – начинает она, – женщина…

Голос ее срывается, глаза наполняются слезами; отчаянно силясь сдержаться, она стискивает кулаки и кусает губы.

– Дальше! – взвизгивает наставник. Взяв с пола ивовый прут, он наносит девочке сильный удар по голым икрам. – Дальше!

– Женщина, – снова начинает девочка, – это сосуд Нечистого, источник всех уродств и… и… Ой!

Она вздрагивает от нового удара.

Знаток наук разражается смехом, класс вторит ему.

– Враг… – подсказывает он.

– Ага, враг человечества, наказанный Велиалом и призывающий кару на всех, кто поддается Велиалу в ней.

Долгое молчание.

– Ну, – говорит наконец наставник, – видишь, какова ты? Все сосуды таковы. А теперь ступай, ступай! – с внезапным гневом скрипит он и опять принимается ее сечь.

Плача от боли, девочка спрыгивает с помоста и бежит на свое место в строю.

В кадре снова вождь. Лоб его нахмурен, он недоволен.