Аскатон. Возвращение домой (СИ) - Тимощенко Анастасия

На полпути она остановилась, различив среди сотни звуков, голоса Аймона и Лейкаса. Ксенерва попыталась сосредоточиться только на них, и спустя пару минут ей удалось отфильтровать все ненужное. Теперь она отчетливо слышала лишь нужный ей разговор.

– Хорошо оказаться снова дома, мой сентиментальный друг? – Спросил Аймон.

Спустя некоторое время, видимо обдумав ответ, Лейкас сказал:

– Толи я не настолько сентиментальный, толи это место мне уже не дом. Окажись я сейчас в Варпе – мне было бы намного приятнее.

-Хм... Это мне льстит, но, впрочем, я ожидал услышать что-то подобное.

– Зачем же спрашивал? – уточнил Лейкас.

– Хотел услышать это от тебя.

– Знаешь, Варп действительно мне дорог. Там я нашел единомышленников, товарищей и друзей. Здесь я никогда не находил понимания. Собственный отец мне чужд. – На мгновение голос эльфа наполнился грустью. – Но мне тяжело будет покидать Эленберг. Перед ужином у меня состоялся разговор с сестрой. Она убеждала меня взять ее с собой.

– Из-за твоего отказа она была так не весела за ужином? – Подметил Аймон.

– Ты как всегда проницателен, мой друг. – Ответил Лейкас. – Но я хотел поговорить о другом. Когда ты расскажешь Кеси о дочери. Ты не думал, что это лучше было сделать до ее превращения.

– Я думал, что этот разговор пройдет лучше, когда она уже станет даймоном. Тогда она будет более уравновешенной, чем сейчас. Менее нервной.

– Ты шутишь? – Удивился Лейкас. – Где ты видел уравновешенных подростков? Или ты думал, что она перескачет через эту фазу?

– Как-то не подумал. – Признался Аймон.

– Нужно все рассказать сейчас. – Настаивал Лейкас. – Не хочу потом получить...

– Я тоже думаю, что лучше вы все расскажите сейчас, и может быть, вы получите меньше, чем заслуживаете.

Аймон и Лейкас резко обернулись, меньше всего ожидая увидеть сейчас Ксенерву.

– ..неконтролируемую ярость. – Договорил опешивший Лейкас. – Как она смогла подойти так бесшумно?

– Видимо на превращение уйдет чуть меньше времени. – Сказал Аймон толи Лейкасу, толи самому себе.

Ксенерва стояла в дверях, опершись на косяк и сверлила мужчин гневным взглядом. Было видно, что ей нехорошо. Побелевшее лицо сильно контрастировало с покрасневшими белками глаз.

– Предлагаю начать излагать прямо сейчас. – Процедила она. – Я неважно себя чувствую.

Аймон не внушал ей доверия, она опасалась его на протяжении всего их совместного пути. Внутренне чутье подсказывало ей, что не стоит на него нарываться, но сейчас ее инстинкт самосохранения напрочь исчез.

Аймон помедлил секунду, взвешивая что-то, но все же одобрительно кивнул Лейкасу. Тот кивнул в ответ и осторожно спросил:

– С чего начать?

– С чего сочтешь нужным. – Услышал он хриплый голос Кеси.

Глава 7. Предсказания

Лейкас отпил из своего бокала обжигающего виски и начал свой рассказ.

– Все началось несколько веков назад. Тогда у престола темного царства стоял Рагул – сумасброд, чья жестокость не знала границ, и вызывала возмущение даже среди далеко не гуманных существ этого мира – даймонов. Ему было плевать и на мнение совета, в состав которого входят и по нынешний день главы всех рас, на мнение всех своих приближенных, тем более на мнение жены. От скуки он не гнушался, как вырезать целую человеческую деревню, так и пойти на истребление каменных драконов, погубив при этом не одну сотню своих лучших воинов.

Был лишь один из приближенных, который имел влияние на Рагула – Сурт, пророк повелителя, который, в свою очередь, пользовался доверием и благосклонностью владыки Варпа. В свое услужение он получил сотни слуг и огромный замок. Любого ему не угодного – он мог обвинить в предательстве, ссылаясь на свои якобы видения, тем самым обрекая несчастного на верную смерть. Сурт не был особенно одаренным пророком, практически все предсказанное было чистой воды ложь, выдуманная для собственного прока. Настоящие его видения были не четкими, понять и разъяснить которые он толком не мог даже себе.

Но однажды ему довольно четко привиделось, что на третий год после женитьбы темного повелителя, родится ребенок, который убьет Рагула. Сурт питал тайную страсть к Таурелии – жене Рагула. Повелительница очень любила свою дочь, что шло в разрез с даймонической сущностью. Она знала это и тщательно скрывала, однако Сурт знал о противоестественной слабости необычной даймоницы. Ей-то первой Сурт и поведал о своем предсказании. Путем шантажа он пытался склонить повелительницу к близости с ним, угрожая тем, что расскажет Рагулу о предсказании. Зная нрав повелителя, Таурелия и не обладая даром предсказателя, предвидела, что жестокий правитель, ради собственной шкуры не пожалеет и собственную дочь, которая тоже была рождена в данный период.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ответить гнусному шантажисту отказом немедленно Таурелия не могла, поэтому сказала Сурту, что ей нужно время подумать и это позволило ей выиграть драгоценное время.

С помощью своего брата, который являлся велордингом Пламенного легиона, ей удалось спасти лишь свою дочь и несколько других детей, тайно отправив их через тоннели в другие миры.

Сурт рассвирепел, когда узнал от своих осведомителей, что его пытались надуть. И поведал Рагулу о своем видении. О поле ребенка, или его семье Сурт рассказать ничего не мог. Поэтому Рагул отправил своих лучших головорезов в Ректул, и приказал убить всех детей, рожденных на третий год после его свадьбы с Таурелией. Таурелия в свою очередь пыталась вразумить мужа и призывала отказаться от такого решения, потому что данный шаг непременно вызовет массу недовольства, среди его поданных, в том числе и знатных, чьи дети тоже будут убиты. Поэтому нужно подождать, возможно, у пророка появятся более детальные видения, которые укажут на нужного ребенка. Тем более, пока ребенок мал – он еще не опасен, время еще есть. Рагул, уже почти согласился с женой, но Сурт стал убеждать того, что несколько ребятишек не стоит жизни повелителя, действовать нужно немедленно и конечно вставил, что не стоит повелительнице с таким пренебрежением относиться к жизни своего мужа и повелителя. Рагула задело такое замечание и уязвленный пренебрежением к своей персоне, тот пообещал супруге сделать «сюрприз», после чего приказал запереть ее.

К вечеру двери ее покоев отперли и передали, что повелитель ожидает ее к ужину. Рагул был необычайно весел и доволен. Женщина же сидела за столом как на иголках, когда отворились двери, из ее дрожащих рук выпала вилка, а глаза расширились от недобрых предчувствий. Прямо в обеденный зал меконы – личный отряд воинов при повелителе, притащили несчастных и испуганных детей. Рагул объяснил это тем, что не мог позволить жене волноваться о судьбе драгоценного супруга. Одного за другим детей начали убивать на глазах Таурелии. Первоначальный шок сменился гневом. Таурелия, не заметила, как приняла демонический облик, и не думая бросилась на защиту несчастных детей. Одного из меконов Таурелия отбросила в сторону, другому оторвала руку, а когда третьему вцепилась клыками в горло, секундное замешательство прошло, и ее схватили сразу три воина, которые с трудом оторвали разъяренную даймоницу от шеи своего товарища. Некоторое время она пыталась высвободиться, кричала и отбивалась ногами, но перевес был явно не на ее стороне. В бессилии Таурелия опустила голову и зажмурила глаза, чтобы не видеть, как продолжается расправа над беззащитными крохами. Когда испуганные и отчаянные крики стихли, Таурелия почувствовало, как что-то ударилось об ее ноги. Открыв глаза та увидела, что это было нечто завернутое в плащ ее брата. Ужасная догадка заставила зашевелиться волосы у нее на голове. Беззвучно рыдая, женщина бессильно упала на колени и онемевшими руками начала медленно разворачивать сверток, в котором обнаружила голову своего брата – бывшего велординга Пламенного легиона.

Сурт позаботился о том, чтобы Рагул узнал о том, его жена спасла несколько детей, в том числе и их дочь, и о том кто ей в этом помог. Естественно велординга и Таурелию обвинили в заговоре, против повелителя. Пророк, не моргнув глазом заявил, что велординг давно возжелал стать повелителем Варпа, а его сестра ему помогала. Спасая детей, они якобы надеялись, что в один прекрасный день кто-то из них освободит трон.