Смерть и любовь в Гонконге - Хайнц Конзалик

– Ну, не совсем так. Я люблю Джеймса. Меня он купить не смог бы.

– Вы откуда, Бэтти?

– Родилась в Гонконге. Отец был чиновником британской администрации. Сначала майором, лотом главным инспектором магистрата. Он умер четыре года назад… от гонконгского гриппа. Смех и грех: как раз в это время отец возглавлял управление по борьбе с эпидемиями. А мать умерла девять лет назад от инфекционной желтухи. Мне самой сейчас ровно двадцать девять лет… устраивает вас такая информация?

– Я более чем удовлетворен!

Меркер прислонился к прохладной коже спинки кресла. Когда они объехали вокруг холма, перед ними на небольшом естественном возвышении появился дом, со всех сторон освещенный прожекторами, свет которых проникал в самый отдаленный уголок сада-парка. Доктор Меркер сплел руки на животе. В Гонконге трудно удивить роскошью вилл и частных дворцов, принадлежащих «верхней» тысяче… но то, что он лицезрел сейчас, на первый взгляд напоминало застывшее в камне сказочное видение, полное слияния самой современной архитектуры с фантастической китайской изобретательностью по части форм. Ничего подобного ему прежде видеть не приходилось, поэтому он и сказал:

– Какое счастье, что вы наехали на меня, Бэтти. Скажите, разве можно жить в таком доме?

– Вы о чем, Фриц?

– В таких домах не живут, ими любуются, восхищаются. Каждая резная панель и фреска на ней стоит, наверное, дороже, чем я зарабатываю за год. Такое богатство меня просто подавляет.

– Сам Джеймс никого не подавляет. Кто его не знает и случайно встретит в саду, обязательно принимает за садовника. А ведь он хорошо еще выглядит…

– Еще?.. – Меркер покосился на Бэтти Харперс. – Можно подумать, что он вам в отцы годится.

– Джеймсу скоро будет шестьдесят три…

– Вот как!

Они проскочили автоматически открывшиеся ворота, телеустановку в которых Меркер не заметил. Одновременно они проехали через полоску рентгеновского луча: вздумай кто-то из них провезти оружие, его сразу зафиксировали бы на контрольном экране. Вот они и увидели, что у сидевшего рядом с мисс Бэтти мужчины в футляре под левой полой пиджака есть пистолет. Подарок от комиссара Тиня…

«Роллс-ройс» въехал во что-то, напоминавшее небольшой павильон. Там их уже поджидали двое слуг в белых фраках и секретарь в черном костюме при серебристом галстуке.

Доктор Меркер присвистнул:

– Высший класс! Телеустановка в колонне у ворот…

– А как же. У людей вроде Джеймса есть не только друзья.

– Вот оно, тяжкое бремя миллиардеров.

Дверцу «роллс-ройса» распахнули, секретарь слегка наклонился, изображая поклон, и очень вежливо обратился к Меркеру:

– Позволено ли мне будет принять на временное хранение ваш пистолет? Обращение с ним будет столь же вежливым, как и с нашим дорогим гостем. – На вкус немца это прозвучало чересчур напыщенно.

Доктор Меркер молча достал пистолет из кобуры и протянул секретарю. Бэтти тем временем вышла из машины и взмахнула рукой, указывая на противоположные двери:

– Добро пожаловать к мистеру Джеймсу Маклиндли!

– Будет ли он рад такому визиту?

– В противном случае нас не пропустили бы через ворота…

– Я готов допустить, что это не только дворец, но и крепость.

– Коулун не Гамбург, Фриц. Сами знаете. Пойдемте, Джеймс ждет нас в баре…

Внешне Маклиндли производил самое благоприятное впечатление. Одного роста с Меркером, но несколько более худощавый. Седовласый, с густыми усами, которые были приняты прежде у британских колониальных офицеров. Он поднялся навстречу Меркеру, крепко пожал ему руку и проговорил на удивление молодым голосом:

– Я всегда рад видеть тех, кого приглашает Бэтти. Виски, джин, коктейль… заказывайте! Где вы познакомились?

– Бэтти была столь великодушна, что при первом знакомстве дала мне пинок «роллс-ройсом» под зад, – ответил Меркер в той же легкой манере ни к чему не обязывающей светской беседы.

– Да! Представляешь себе, Джеймс… я только что чуть не сбила мистера Меркера на Кэрнарвон-роуд.

– Кошмар! – В голосе Маклиндли прозвучало искреннее участие. – Мистер Меркер, у вас травма? Я немедленно вызову домашнего врача! Уже несколько месяцев я твержу: Бэтти, не выезжай одна. Движение в Гонконге опасно для женщин. Бери шофера! Но нет – ездит на такой тяжелой машине одна. Того и гляди, попадет в катастрофу. Но что это случилось именно с вами…

– С кем-то всегда да случится – ничего страшного. Отделался легким ушибом, синяком.

– Мой врач придет с минуты на минуту.

– Тогда я сразу уйду! Мистер Маклиндли, забудем об этой мелочи. Я даже благодарен за этот пинок. Не будь его, как бы я познакомился с вами и попал в ваш дворец? Это просто сказка… По-моему, мисс Харперс испугалась больше, чем я…

– С сегодняшнего дня я буду ездить только с шофером, обещаю, – тихо проговорила Бэтти.

– Это стоит отметить! – Маклиндли обнял Меркера за плечи. – Вам удалось хоть в чем-то убедить Бэтти… это дорогого стоит! Есть у вас какое-нибудь желание?

– Да. И даже очень большое!

– Считайте, что оно исполнено.

– Хочется поесть. Я голоден…

Маклиндли от души расхохотался, хлопнул Меркера по плечу и с восторгом пророкотал:

– Я такого человека, как вы, ищу целую вечность! Мы отлично поладим, мистер Меркер!

В это же самое время человек, называвший себя Янг Тамин, говорил по телефону с человеком, которого называл просто Кун.

– Немец сейчас у мистера Маклиндли! – спокойно произнес Янг. – Можете начинать, Кун.

– Все готово, господин Янг.

– Позвоните, когда все будет позади. Да просыпятся на вас с неба все цветы, Кун.

– Почтительнейше благодарю. Я пыль у ваших ног, господин Янг.

И связь прервалась. Господин Кун оставил свою квартиру на Сой-стрит, спустился в гараж и выехал из него на длинном легком катафалке.

3

Коктейль «приятной встречи ради» в доме Джеймса Маклиндли обернулся подлинным лукулловым пиром с девятью переменами блюд – одно затмевало другое. А закончился обед-мечта самой обыкновенной попойкой, во время которой миллиардер Джеймс начала принялся мурлыкать под лютню шотландские песни, потом, с остекленевшими уже глазами, положив голову на колени Бэтти, пел под гитару непристойные песенки – и это было последним из того, что запомнилось доктору Фрицу Меркеру, прежде чем алкоголь оглушил его и отправил в царство сна.

Проснулся он оттого, что кто-то постукивал его по икрам. Веки словно свинцом налились – он с трудом открыл глаза. Ощущение было такое, будто голову зажали в тиски и кто-то ее неумело сверлит. В то самое мгновение, когда он осознал, что лежит на постели абсолютно голый и кто-то его массирует, высокий девичий голос с сильным китайским акцентом произнес первые за это утро слова: