Измена. Его правда (СИ) - Тверская Вика

– Там слишком громко, – поясняю я свой порыв. – Кира… На самом деле, эта вечеринка… она как бы основательно меняет философию внутреннего пространства…

– Да, Ярослав, я полностью согласна. Я поняла, что сейчас там всё выглядит не совсем так, как ты планировал. Но всё равно здорово. Можно сделать несколько кадров, чтобы показать адаптивность и универсальность предложенного интерьера…

Чего? Это сейчас она сказала или я сам с собой начал разговаривать?

– Да и снаружи, – продолжает Кира, чертя рукой широкую дугу, – пока природа только пробуждается. Так что надо подождать хотя бы недельки две, а лучше вообще приехать сюда в середине лета и хорошенько всё отснять.

– Да, ты права, – соглашаюсь я.

– Так что, признаю, – сокрушённо кивает она, – идея была не самой лучшей. Пойду узнаю на ресепшн, как можно отсюда уехать.

– Послушай…

Блин… как сказать-то…

– Кира, я хотел тебя попросить не выкладывать в соцсетях фотографии с этой вечеринки…

– Свои? – наивно хлопает она глазами.

– Ну… вообще никакие. Понимаешь… это как бы закрытая вечеринка и… В общем, не нужно…

– Ах, вот вы где! – раздаётся рядом голос Эдика. – Яр, Кира, вы чего сбежали? Решили уединиться? Для вас подготовлен номер, скажешь имя на ресепшн и…

Он идиотски закатывает глаза и глумливо хихикает. Иногда он может быть настоящим придурком.

– Ладно, идёмте, я вас искал. Сфотаемся для нашей странички в ВК. Там, кстати везде хэштеги написаны, прилеплены кругом. Если будете выкладывать фотографии, ставьте их, они для всех соцсетей одинаковые.

Блин! Японский городовой, Эдик!

Кира бросает на меня заговорщицкий взгляд и улыбается.

– Я всё поняла, Ярослав, – утвердительно кивает она. – Не беспокойся, это останется только между нами.

– О! – восторженно восклицает Эд. – У вас тут какие-то тайны! Но всё, прекращайте! Свои грязные секреты обсудите потом, а теперь скорее за мной! Я вас познакомлю кое с кем.

Он затаскивает нас обратно в холл. Веселье идёт полным ходом, ведущий представляет молодую певицу.

– Ух ты! – кричит сквозь шум Кира, – Это же Альбина Кот!

– Ты что, её знаешь? – удивляюсь я.

– Ну, разумеется! Это же самая яркая звезда года! Ты её не слышал?! Блин! Мне она так нравится! Можно я немножко потусуюсь, прежде чем уезжать?

Да тусуйся ты сколько хочешь. Чего уж там. Я подхватываю с подноса проходящей мимо официанточки узкий бокал на высокой ножке и вливаю в себя золотистую искрящуюся жидкость. Уже и не помню, какой раз за сегодня.

Всё приятно кружится и пританцовывает. И Кира тоже. Голос певички по-детски чистый и звонкий, затрагивает в моей душе струны, загнанные далеко вглубь, и сейчас они резонируют, вызывая приятные вибрации. Медленный ритм, густой до содрогания бас и сексуальные совсем недетские стоны в сочетании с голосом создают удивительный эффект…

– Иди, – призывно машет Кира. – Потанцуй! Тебе это нужно, я вижу.

Красиво танцует... Она довольно пластична. И у неё есть чувство ритма. Наверное занималась танцами, хотя у некоторых это получается и без всяких занятий органично и по-звериному грациозно.

Она тянет меня за руку, и я почему-то не сопротивляюсь, хотя терпеть не могу танцы. Немного подёргиваясь в такт музыке и сладким стонам Альбины Кот, я практически стою на месте. А вот Кира не прекращает двигаться, и я вижу её полные губы и глаза прямо перед собой. Это похоже на гипноз или месмеризм…

Губы чуть приоткрыты, а глаза прищурены. Она то приближается, то отдаляется, и тогда мне становятся видны все её движения, медленные и зовущие. Она будто предлагает мне чувственный эксперимент, новые, неиспытанные и, наверняка, очень приятные ощущения. В постели, наверное, она очень хороша... А что…

Я подхватываю ещё один бокал с подноса. Теперь он другой формы и совсем с другой жидкостью. О-ох! Интересно, сколько сейчас времени? Снаружи уже совсем темно…

– Старик, знакомься, – появляется Эдик. – Это Рубен. Он хотел поговорить с тобой о своём проекте.

Рубен толкует о горном отеле, но я плохо его понимаю. Голова идёт кругом. Вдруг я чувствую, что сзади ко мне кто-то прижимается. Это Кира. Она наклоняется к моему уху и шепчет:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​– По-моему, тебе нужно отдохнуть. Я взяла ключ. У нас семнадцатый номер, с отличным видом. Как закончишь разговаривать, приходи…

Она исчезает, а я пытаюсь вникнуть в то, что говорит Рубен. Мы договариваемся созвониться и прощаемся, а я думаю о Кире.

– А что…– произношу я вслух.

Я представляю, что меня ждёт в семнадцатом номере и ощущаю горячее волнение под ложечкой, а потом встряхиваю головой и принимаю решение. Нормальное решение, правильное.

Я хлопаю себя по карману. Ключ на месте. Вот и хорошо. Выхожу из отеля и иду к своей машине. Пусть я тысячу раз пожалею, об этом, но… Но я этого не сделаю. Нет конечно. Сажусь за руль и выезжаю с парковки.

Домой. Мне нужно домой.

Глава 19. Кира

Как же меня все достали с этой Австрией... Как будто тот факт, что я несколько лет жила за границей, автоматически дает людям индульгенцию на навязчивые расспросы.

От родни:

Почему я вернулась и почем там колбаса.

От знакомых:

Какие там зарплаты.

С тонким намеком на мои доходы. Ага, так я вам и призналась. На квартирку хватило по возвращении, и на том спасибо. Официально я ее как бы снимаю, но по документам она моя. Так спокойнее.

От подруг:

Как иностранцы ведут себя в постели.

Знают ведь, козы, что я была замужем. Нет, я, конечно, попробовала парочку самых назойливых ухажоров. Ладно, не парочку, а побольше. Но не буду же я об этом распространяться всем подряд.

И мое любимое:

А правда, что иностранцы могут за столом издать неприличный звук и у них это считается нормальным.

При этом собеседники глупо хихикают и подмигивают, как будто меня от их ужимок должно потянуть на откровенность.

Что я там успела-то увидеть в этой загранице? В Париже грязно, в Брюсселе шумно, в Амстердаме противно. В Вене красиво, но была я там всего три раза.

Первый год мне было настолько тоскливо, что я каждые выходных порывалась вернуться домой. Потом наступал понедельник, я погружалась в работу, новые проекты, рутину и скука понемногу отступала.

Чтобы поменьше видеть мужа, занялась активно спортом и записалась на все курсы, которые можно было найти в нашей глуши.

Йоханн только был рад. Еще бы – его русская красавица похудела, научилась готовить лобстера и прокачала языки. Такую не стыдно и в люди вывести, и на деловой ужин с партнерами сводить.

То, что Йоханн – ошибка, а не моя судьба, я поняла почти сразу. Но деваться было некуда. Он помог мне получить контракт на работу, переехать и адаптироваться. Расплатой за это стало замужество.

Я терпела его, надеясь дотянуть до получения гражданства. Потом уже можно было искать кого-то получше и заняться окончательным устройством жизни. А там и о малыше подумать.

А потом случилось ужасное – мне не продлили контракт. Причина – моя национальность. У предприятия поменялся собственник, и мне прямым текстом объяснили, что он намерен сотрудничать только с жителями европейских стран.

Йоханн меня успокаивал и поддерживал, и даже обещал найти новую работу, но сделать это в нашей деревне было практически нереально. Продавцом в магазин я идти категорически отказалась. Сначала он терпел, потом понемногу начал попрекать тем, что тратится на меня, а я не приношу доход в семью. Пилил, что мне срочно нужно найти хоть какую-то работу. Как назло, в нашей округе не было ни одной более-менее приличной вакансии.

Когда дело дошло до попрекания едой и предложения устроиться горничной, поняла, что ловить мне с ним больше нечего.

Совсем невыносимо стало жить, когда я впервые заговорила о разводе. Он орал, что я им воспользовалась, что никогда его не любила и не планировала жить с ним всю жизнь. Что ж, он был прав по всем пунктам, я это и не отрицала.