Сломанная печать - Иванна Осипова

от всего мира. Пришло время бороться за себя.

Ректор Игнасиус Лазар оказался широколицым менталом с тяжёлым, но каким-то тусклым взглядом. Марисе думалось, что все ментальные маги внимательны и остро подмечают детали, а у Лазара был вид человека, которого только что разбудили и заставили работать. Он с трудом оторвался от бумаг, щедро рассыпанных на столе. Сюртук ректора, как того требовали правила Ковенанта Разума, был чёрным, но на лацкане драгоценными камнями сверкала дорогая брошь-игла в комплекте с такими же запонками. Лицо ректора Марисе не понравилось.

— Магистр Дэй, — ментал холодно и довольно высокомерно кивнул. — А эта барышня?

— Моя племянница, Мариса Дэй, — с вежливой улыбкой сообщил лекарь и положил перед ректором документы, выправленные накануне.

Как магу удалось так быстро добыть бумаги, она спрашивать не стала. Виктор сразу дал понять, что не станет разглашать профессиональных секретов. Сейчас и с изувеченной эмпатией девушка ощутила напряжение, исходящее от магистра. Вероятно, с ректором у него были не самые лучше отношения.

Взгляд Игнасиуса неприятно скользнул по Марисе, не осмелившейся далеко отойти от дверей. Она сцепила руки перед собой, не представляя, куда ещё их деть, и терпеливо ждала, как будут развиваться события дальше. За последние три года она совсем отвыкла от обычного общества. Среди девиц в ночлежке не требовалось особых церемоний или соблюдения правил этикета. Время не выветрило из неё воспитание, заложенное ранее, но появились опасения подвести магистра Дэя. Она боялась навредить Виктору, который за короткий срок успел сделать так много для малознакомой девчонки.

— Племянница? Не знал, не знал… — Лазар улыбнулся одними губами, взгляд остался презрительным и тяжёлым. — И какое у вас дело? — он развернул бумаги, держа их двумя пальцами, но тут же отложил.

Игнасиус даже не предложил посетителям сесть, хотя перед столом как раз стояли два кресла. В Марисе вспыхнуло гневом. Ректор считал посетителей слишком мелкими и незначительными для уважительного отношения и не собирался этого скрывать.

— Девочка осталась сиротой. Она подходит под все требования для получения стипендии и зачисления на первый курс. Ковенант Чувств. Эмпат-лекарь.

Помолчав, Игнасиус несколько раз прошёлся взглядом по Марисе, старательно избегающей смотреть ему в глаза. Пусть думает, что девица смущается. На самом деле первый страх прошёл, сменившись ответным презрением и яростью. Она еле сдерживала амарантовый огонь, вспыхнувший в ней. Пришлось связать себя заклинанием, которое использовали лекари. Следом пришло безразличие, не раз выручавшее Марису.

— На претендентку я посмотрел. Пусть выйдет, — по грубоватой манере разговаривать ректора можно было принять за родича Юингов.

Возможно, что так и было, а уж как умели говорить хозяева острова Юингов, Мариса знала очень хорошо. Она помедлила, переглянулась с магистром Дэем и только тогда покинула кабинет. Незаметно она оставила узкую щёлочку в дверях, чтобы не упустить и слова из разговора. Виктор сохранял упрямое спокойствие и доброжелательность, скрывая недовольство от беседы с ректором.

Убедившись, что они остались наедине, Игнасиус внезапно сменил тон и хохотнул:

— К чему эти сказки про племянницу, Виктор? В каком приюте для сироток из обедневших магических семей ты её нашёл? Девочка того стоит? Не ожидал от тебя такой шалости, но забавно.

— Мариса моя племянница, — твёрдо повторил маг. — Я прошу относиться к ней с уважением.

Стоя за дверью, девушка не видела его лица, но голос магистра звенел сталью, пробирающей до самого нутра. Если бы Мариса могла себе позволить, то влетела бы в кабинет и вцепилась в лицо мерзкому Игнасиусу.

— Не держи ментала за дурака. Ты последний из рода Дэев, что известно всем. Погоди-ка! — в голосе Лазара проявилось понимание. — Эта шалость несколько другого толка, да? Она твоя дочь! Подпишу приказ, если признаешься! — особый азарт в тоне ректора возмутил Марису.

Виктор Дэй недолго помолчал. Язвительная насмешка Игнасиуса, где сквозила очевидная радость от разоблачения одного из магистров, причинила боль.

— Да. Она моя дочь, — устало ответил лекарь. — Мариса имеет право обучаться в Академии наравне с остальными.

— А ведь ты не был женат, — Мариса почти увидела усмешку ректора, получающего удовольствие от унижений собеседника. — Девчонка бастард. Это так пикантно. Не знаю, есть ли в правилах что-нибудь насчёт незаконнорождённых магов с разбавленным даром.

— С даром девочки всё в порядке, - казалось, что Виктора душат, а он изо всех сил пытается вырваться.

Мариса с силой сжала кулаки, впившись ногтями в ладони, грудь распирало жаром.

«Мерзавец! Если бы я могла…», — она представила, как ректор корчится в своём кресле, растеряв высокомерие и наглость.

Старый Крэнк говорил сдерживать амарантовый огонь, направлять его в безопасное для людей русло. Полубезумный маг иллюзий мало чему успел научить Марису. У магистра будут неприятности, если сейчас с Лазаром что-нибудь случится. Точно в подтверждение её мыслей из-за двери раздались хрипы.

— Что это… Кто смеет… — ректор глотал слова.

— Дышите, дышите медленнее и глубже, — Виктор приказывал, вплетая целительскую магию в слова.

Уж это Мариса хорошо различала. Глухо стукнуло об пол. Наверное, лекарь уронил кресло, подбежав к ректору. Она испугалась, поглотив часть гнева, перед глазами мелькали лиловые и сиреневые огоньки. Память выбросила на поверхность образ сияющей броши на лацкане пиджака ректора. В кабинете всё стихло.

8.

Мариса напряжённо вслушивалась в происходящее за дверью.

— Непонятный приступ, — тон Виктора остался спокойным и размеренным. — Не вижу причины болезни.

— Мне лучше, магистр, — нотки недовольства вернулись в голос Игнасиуса. — И перестаньте водить вокруг меня руками. В глазах рябит.

Коснувшись ладонью холодного лба, Мариса ощутила капельки пота. Жар спал, но унёс с собой и часть сил. Она привалилась к стене. За дверью взвизгнул ректор:

— Артефакт испорчен! Эта брошь стоила целое состояние! Да что здесь происходит, медузья глотка!

«Точно Юинг!», —девушка хихикнула немного злорадно и нервно.

Она тут же прикрыла рот рукой, оглядывая пустую галерею. Вдали ходили служащие, одетые просто и однотонно. Степенные магистры и прочие маги различались цветом сюртуков или иных деталей одежды. Золотисто-жёлтые — эмпаты; чёрные