Международный коммерческий арбитраж - Станислав Николюкин

МКАС не признал обоснованными доводы ответчика о невозможности рассмотрения контракта от 11 октября 2004 г. в качестве значимого документа, поскольку данный контракт, по утверждению ответчика, был заключен по просьбе истца лишь для соблюдения формальностей в процессе оплаты за товар, осуществляемой через счета ответчика. Ответчик не представил надлежащих доказательств заключения агентского соглашения между спорящими сторонами, а также доказательств заключения истцом сделок при посредничестве ответчика. Представителем ответчика также подтверждено, что частичная оплата была произведена по контракту от 11 октября 2004 г.

Факт поставки товаров непосредственно ответчику, подтвержденный копиями коносаментов, осуществленная ответчиком частичная оплата по контракту, а также упоминание самим ответчиком в заключительном ответе, поступившем в МКАС 28 ноября 2005 г., о частичном несоответствии поставленной продукции при оспаривании исковых требований – все это позволило составу арбитража считать доказанным факт выполнения истцом своих обязательств по контракту от 11 октября 2004 г. в полном объеме. Основываясь на приведенных выше доказательствах, МКАС пришел к выводу, что ответчиком лишь частично исполнены обязательства по данному контракту.

Состав арбитража принял во внимание заявление истца, представленное в МКАС 16 января 2006 г., об уменьшении исковых требований, в котором истец, частично согласившись с утверждением ответчика, уменьшил сумму основного долга.

С учетом вышеуказанных соображений, руководствуясь ст. 53 Венской конвенции, МКАС пришел к выводу, что требование истца о взыскании с ответчика суммы основного долга подлежит удовлетворению[60].

В-третьих, когда оспаривается действительность арбитражного соглашения.

Так, по делу от 16 декабря 1996 г. № 393/1995 иск был предъявлен российской организацией (истец) к гонконгской фирме (ответчик).

Ответчик оспаривал компетенцию МКАС рассматривать спор из контракта. По его мнению, из-за неточностей, допущенных в тексте арбитражного соглашения, и расхождений в английском и русском текстах это соглашение должно быть признано ничтожным из-за его неопределенности.

Рассмотрев изложенные аргументы сторон и проведя сравнительный анализ русского и английского текстов арбитражного соглашения, МКАС пришел к следующим выводам:

1) и в русском, и в английском текстах арбитражной оговорки речь идет о постоянно действующем третейском (арбитражном) суде, а не о государственном арбитражном суде, как полагает применительно к русскому тексту ответчик. Этот вывод базировался на традиционной формуле, характерной для арбитражных соглашений, включая ссылку на правила этого суда и указание на невозможность обжалования вынесенного решения. Более того, если предположить, что ответчик прав, утверждая, что речь должна идти о государственном суде, то тогда русская версия арбитражного соглашения вообще становится беспредметной, поскольку этот государственный арбитражный суд не конкретизирован;

2) определяя далее конкретный третейский суд, о котором стороны договорились, и принимая во внимание известные неточности как в русском, так и в английском текстах, состав арбитража обратил внимание на формулу английской версии: «Foreign Trade Arbitration Commission at Russian Federation». Единственный третейский суд под таким названием был создан в 1932 г. при Всесоюзной ТПП и существовал под этим название вплоть до его переименования в Арбитражный суд при ТПП СССР в 1987 г., продолжал свою деятельность при ТПП РФ и, наконец, переименован в МКАС. С учетом изложенного слова «Арбитражный суд» в русском тексте не вступают в противоречие с английским текстом[61].

Итак, компетенция международного коммерческого арбитража может быть подвергнута сомнению по самым различным основаниям. Как правило, это связано с указанием на то, что арбитражное соглашение является недействительным (ничтожным или оспоримым), или на отсутствие юрисдикции арбитража по рассмотрению данного спора. Этот вопрос может возникнуть также и на основании толкования международного соглашения, устанавливающего компетенцию арбитража, или в связи с толкованием положения (устава), регулирующего его деятельность. Например, в многолетней практике Внешнеторговой Арбитражной Комиссии при ТПП СССР (далее – ВТАК) рассматривалось дело по иску швейцарской фирмы «Оскар Майер» к итальянской организации «Коджис», по которому ответчик, возражая против иска, заявил, что ВТАК не обладает компетенцией рассматривать данное дело по существу, поскольку ни одна из сторон не является советской внешнеторговой организацией. Однако такое возражение было признано судом необоснованным по причине того, что согласно ст. 1 Положения о ВТАК, действовавшего в момент рассмотрения спора, ВТАК учреждается для рассмотрения споров, возникших из внешнеторговых сделок, а именно споров между иностранными фирмами и советскими хозяйственными организациями. Таким образом, рассмотрение споров между иностранными фирмами и советскими организациями является лишь частью компетенции ВТАК[62].

Кроме того, в практике ВТАК часто возникал вопрос о возможности рассмотрения споров между субъектами права одного государства в отношении как советских организаций, так и иностранных фирм. В некоторых случаях ВТАК принимала к производству дела по спорам между советскими организациями в отношении передачи товаров за границей. При этом правоотношения, возникающие в результате данной передачи, рассматривались как внешнеторговые. Таким образом, признавалось, что споры, вытекающие из названных правоотношений, могут быть предметом рассмотрения во ВТАК.

В литературе, посвященной проблемам международного частного права, подобная позиция ВТАК подвергалась критике. Так, по мнению Л.А. Лунца, считать сделку внешнеторговой между двумя государственными организациями одного государства только на том основании, что место передачи товара одной из организаций было назначено за границей, не возможно, поскольку для признания купли-продажи внешнеторговой сделкой существенным является не только признак перемещения товара через границу, но и участие в сделке иностранного контрагента[63].

Таким образом, компетенция международного коммерческого арбитража по рассмотрению споров между предпринимателями исходит из воли сторон, выраженной в арбитражном соглашении, и зависит от следующих факторов:

1) от права, применимого к арбитражному соглашению;

2) от права места проведения арбитража;

3) от права страны, в которой может быть заявлено ходатайство о признании и приведении арбитражного решения в исполнение.

В этом состоит основное отличие арбитража от судов общей и специальной юрисдикции, компетенция которых напрямую связана с процессуальным законодательством соответствующего государства.

§ 2. Правовые основы теории «компетенция компетенции»

В юридической теории существуют различные точки зрения относительно компетенции международного коммерческого арбитража. Наиболее предпочтительной из них является доктрина «компетенции компетенции», что означает «компетенция по поводу компетенции»[64].

Данная доктрина возникла в континентальной системе права и означает, что состав международного коммерческого арбитража, который должен разрешать спор, самостоятельно решает вопрос о наличии или об отсутствии у него компетенции рассматривать переданный на его рассмотрение спор, в том числе и в случаях, когда одна из сторон возражает против арбитражного разбирательства по мотиву недействительности или отсутствия арбитражного соглашения.

Что касается содержательной стороны принципа «компетенции компетенции», то таковая сводится к тому, что третейский суд должен убедиться:

1) в наличии заключенного между сторонами спора третейского соглашения;

2) в юридической действительности третейского соглашения;

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

См.: Комментарий к Закону Российской Федерации «О международном коммерческом арбитраже»: постатейный, научно-практический / Под ред. А.С. Комарова, С.Н. Лебедева, В.А. Мусина; сост. Г.В. Севастьянов. – СПб.: АНО «Редакция журнала “Третейский суд”», 2007. – С. 24.

2