Тени Лордэна - Алессандр Рюкко

ответил. Я точно помнил, что он не спускался в главную залу, так что я отправил слуг обойти все номера, не сидел ли он у кого-то ещё, но его нигде не нашли. Только тогда я достал из тайника запасные ключи и пошёл отпирать дверь. Когда я её открыл, то увидел… вы сами знаете, что там…

— Хорошо, но скажите, кто-нибудь из постояльцев жаловался на шум из номера?

— Нет, не было такого. Но у нас стены толстые, каменные, сделанные на века, потому сквозь них довольно сложно услышать, что происходит в соседней комнате, но если бы убитый закричал, то мы бы наверняка это услышали.

— Значит, всё произошло мгновенно. Чёрт… ладно, спасибо за ваши ответы. На этом всё. Ожидайте меня к обеду и, если мастер всё же прибудет раньше, чем я, то ни за что не открывайте хранилище сами. Там вполне может лежать что-то опасное.

— Д-да, конечно, мы непременно дождёмся вас, — почти поклялся Эдвис, неосознанно положив руку на беспокойное сердце.

— Прекрасно, тогда я пойду, а вы… поспите хорошенько и, если вспомните ещё что-то про этого купца, то завтра расскажите мне.

— Да, я постараюсь. До свидания, капитан, — сказал Эдвис, когда Хромос поднялся с дивана.

— Добрый вам ночи, Эдвис, — ответил капитан и пожал протянутую руку, ощущая, как она мелко тряслась от пережитых потрясений. Отпустив вялую кисть, капитан развернулся и пошёл в сторону парадной двери, а хозяин гостиницы сел обратно на диван и нервно забарабанил пальцами о колено.

Во дворе по-прежнему горел костёр, и стражи всё также стояли вокруг него, словно каменные истуканы. Разговоры у них совершенно не клеились, а потому они были рады увидеть выходящего из гостиницы капитана. Наконец-то они оставят это мрачное место и вернутся за надёжные стены тёплой Крепости.

— Внимание, — твердым и уверенным голосом начал Хромос. — Господин Уонлинг приказал готовиться к отбытию. Вы, четверо, отправитесь наверх, соберёте все вещи и вынесете их во двор вместе с телом усопшего. Хозяин обещал выдать вам какие-нибудь тряпки, в которые вы сможете обернуть тело. Остальные — принимайте и сторожите груз.

— Так точно, капитан, — слаженно, но не очень громко ответили стражи.

— У вас ведь есть на чём увозить тело?

— Да, вон наша повозка стоит, а лошади дремлют в конюшне, — сказал один из солдат, указывая в сторону пустой телеги, замешавшейся среди набитых грузом экипажей.

— Отлично, можете не медлить и теперь же запрягать.

— Есть, — ответили стражи, и каждый побежал выполнять свою часть работы, но один остался стоять на месте.

— Простите, капитан, а вы с нами не поедете?

— Нет, я переночую у себя на квартире.

— Может, вы тогда одну лошадь себе возьмёте?

— Нет нужды. Живу я недалеко, а искать в ночи, куда бы пристроить голодную кобылу, мне лень. Если привяжу её рядом с домом, то до рассвета её успеют дважды украсть и трижды перепродать.

— Ясно. Простите, что посмел вас задержать, — с этими словами стражник виновато наклонил голову, но Хромос тут же прервал его.

— Не страшно. Главное — заберите из той комнаты всё, что сможете, вплоть до единого листочка.

— Так точно, капитан, — страж ещё раз коротко поклонился и бодрой трусцой побежал в сторону конюшни.

Хромос посмотрел на окно третьего этажа, в котором всё ещё горел свет, а потом перевёл взгляд на крышу, над которой виднелись чёрные верхушки печных труб. Если улики не врали, и убийца всё же пролез в номер через дымоход, то до того ему бы пришлось подняться на крышу здания, карабкаясь прямо по стене, и вряд ли он смог бы остался никем не замеченным. Разглядывать что-либо в ночи было трудно, а Хромос уже ощущал гнёт накопившейся усталости и выпитого эля, поэтому-то он решил изучить здание на следующий день, когда вернётся.

Шагнув во тьму, капитан неспешно побрёл по мрачным городским улицам, полагаясь скорее на память, чем на зрение. Временами он любил пройтись в одиночку по ночному городу, когда с его улиц исчезают почти все прохожие, а луна, окружённая россыпью сверкающих звезд, безмятежно проливает ласковый, серебристый свет на гладь залива. В такие ночи капитан наслаждался уединением, ощущая себя абсолютно свободным от чего либо, даже от самого себя, но эта ночь не была такой. Опустевший город был пропитан гнетущим одиночеством, сводившим людей с ума. И тот, кто осмелился выйти в эту мрачную ночь из своего двора, чувствовал на себе леденящие взгляды из тёмных углов, где собрались все его страхи. Но Хромос не замечал на себе этих злобных глаз. Вся его беспокойная голова и без того была погружена в мрачный омут гнетущих мыслей об убийстве.

Он пытался понять мотив преступления. Чаще всего купцы погибали в дороге от рук разбойников, желавших отобрать заработанное ими золото, но здесь было что-то иное. Была ли это месть, жажда лёгкой наживы или устранение конкурента?

— «Если подумать, то его могли бы убить преступные главари, если он решил вести с ними дела, а после опрометчиво кинул их на деньги. Но в таком случае они бы поймали его где-нибудь на улице, затащили в безлюдное место, избили хорошенько и только потом прирезали. Вот так исхитряться не в их обычаях. Да и пробыл Киданс в городе всего-то пару дней и должен был бы сильно постараться, чтобы вот так вот вляпаться. Скорее всего, это кто-то неместный, но при этом настоящий профессионал своего дела — наёмный убийца, а не случайный дилетант, соблазнившийся большими деньгами.

Но кто же тогда его наниматель? И как долго он преследовал Киданса? Почему же не убил его в дороге, где всё было бы стократ легче, где бы никто не стал его искать? Если это был заказ или месть, то уже завтра убийца покинет город и новых смертей больше не будет. Да и к тому же зачем он сре́зал с груди кожу и забрал её с собой? Её ведь подле тела не нашлось. У него было там родимое пятно и должно послужить доказательством сделанной работы? Но в таких случаях принято приносить отрезанную голову, ведь без куска кожи жить ещё можно, а вот без тыквы на плечах уже никак не получится.

Конечно, ублюдок мог забрать её и для иных целей. Может он один из тех охотников, что добывают человеческую кожу для чёрных рынков и изготовления