Бескрылый (Рассказы) - Пол Андерсон

Мы не можем потерпеть поражение. Мы — свободные обитатели Терры, защищаем родные очаги, в нас древняя сила планеты. Нам суждено победить и завладеть звездами!

Обернувшись, я увидел в проеме воздушного шлюза Кэтрин. Сердце мое замерло, а потом бешено заколотилось. Так долго, так немыслимо долго мы были с ней в разлуке! Но теперь мы возвратились домой, она рядом со мной, и я счастлив!

Лицо Кэтрин оставалось серьезным. И вообще в ней ощущалась какая-то скованность, словно радость была ей не в радость. Руки ее обжигали холодом.

— Кэтрин, мы дома, — прошептал я, — мы дома, живые и свободные. Я люблю тебя, Кэтрин!

Она не проронила ни слова до тех пор, пока к нам не присоединился Мануэль Аргос. Он казался смятенным — в первый и последний раз я видел его таким.

— Джон, — проговорил он, — мне надо вам кое-что сказать.

— Потом, — беззаботно отозвался я. — Будучи капитаном корабля, вы имеете право совершать обряд бракосочетания. Я хочу, чтобы вы обвенчали нас с Кэтрин прямо здесь, на Земле.

Кэтрин взглянула на меня. Глаза ее были полны слез.

— Нет, Джон, — произнесла она так тихо, что я едва расслышал, — нет. Я выхожу за Мануэля. Признаться, я ничегошеньки не понял.

— Я пыталась совладать с собой, — продолжала Кэтрин, — но не смогла. Я люблю его, Джон. Я люблю его сильнее, чем тебя, хотя и не подозревала, что такое возможно.

— Она будет матерью королей, — вмешался Мануэль, стараясь обрести свое прежнее высокомерие. — Я нашел в ней все то, что искал.

— А вы любите ее, — спросил я с горечью, — или она для вас попросту подходящая пара? Впрочем, ладно. Вы без труда выкрутитесь, так что правду мы никогда не узнаем.

Инстинкт, подумал я, борясь с нахлынувшей усталостью, инстинкт материнства. Здоровая, крепкая женщина выбирает себе ровню. Кэтрин услышала голос предков, и я перед ним бессилен.

— Благословляю вас, дети мои, — сказал я. Рука в руке, они направились к высоким деревьям, что посверкивали на солнце корочкой льда. Я глядел им вслед, пока они не пропали из виду. Уже тогда, задолго до окончания жестокой войны, я осознал, что вижу перед собой императорскую чету, основателей славной династии Арголидов, что они несут в себе будущее.

Но мне было глубоко наплевать.

Poul Anderson. The Star Plunderer (1952)

Мелкая подробность

Эту планету нашли во время первой Великой Разведки. Вскоре после появления отчета туда отправилась экспедиция, ибо подобное каралось невозможным.

Планета облетала солнце класса G9 по орбите радиусом в три астрономические единицы, получая в восемнадцать раз меньшую плотность излучения, чем Земля. Эти и некоторые прочие (например — сильное магнитное поле) условия должны были сформировать планету субъюпитерианского[1] типа, что, в общем-то, и подтвердилось — она была в пятнадцать раз тяжелее Земли. Однако практически вся эта масса приходилась на твердое вещество, атмосфера здешняя оказалась всего лишь раза в полтора плотнее земной и вполне годилась для дыхания.

— Кто спер отсюда весь водород? — стало дежурной шуткой исследовательской группы. Считается, что у больших планет в химическом составе преобладают водород и гелий. На Парадоксе, как ее неофициально называли, сохранившийся гелий составлял примерно восемь процентов атмосферы. Это создавало некоторые технические трудности, требовавшие решения прежде, чем кто-либо осмелится на посадку. Однако люди все же должны были высадиться, ведь перед ними стояла такая восхитительно-сложная загадка.

Практически круглый океан подсказал, а изучение его дна вроде бы и подтвердило ответ. Вначале Парадокс был вполне обычной планетой с четырьмя спутниками, вот только самый большой из них (возможно — захваченный астероид) имел вытянутую орбиту. Наконец, из-за возмущений он стал цеплять за верхние слои атмосферы, которая в то время простиралась за предел Роша[2]. С каждым все более и более низким прохождением ударной волной в космос выносило огромное количество газа, в основном легких молекул.

Разрушение спутника ускорило и усилило этот процесса увеличив поверхность вращающихся тел. Потом все осколки упали практически одновременно и создали эту огромную космическую загадку. Возможно, испарившиеся из руды и раскаленным туманом разбрызганные по половине планеты атомы металлов соединились с остатками водорода, если таковые имелись.

Как бы то ни было, после этого в атмосфере Парадокса остались только вещества, не игравшие прежде большой роли, — двуокись углерода, водяные пары, метан, аммиак и прочее в этом роде. Если не говорить о небольшом количестве гелия, планета стала похожа на молодую Землю. Она получала меньше тепла и света, но, благодаря парниковому эффекту, большая часть ее воды осталась жидкой. С развитием жизни появился фотосинтез, и постепенно воздух превратился в кислородно-азотную смесь, характерную для террестроидных планет.

Гелий оказал довольно интересное воздействие на биологию, но и этим никто особо не заинтересовался. Как-никак, гипердрайв открыл путь к нескончаемым чудесам, а разведчики обычно выбирали самые из них эффектные. Парадокс лежал в сотне парсеков от Солнца. До многих тысяч миров добраться было легче, на многих из них жилось приятнее и безопаснее. Экспедиция улетела, а последователей не воспоследовало.

Вначале она ненадолго посетила соседнюю звезду, где на одной из планет разумные существа развили многообещающий набор цивилизаций. Но таких и рядом с домом хватало.

За эрой научных исследований последовала эра коммерческой экспансии. В секторе начали появляться торговцы. На Парадокс они внимания не обратили — доходов там не предвиделось, — но населенную планету соседней системы исследовали. На языке самой развитой из местных цивилизаций планета называлась «Триллия», что и стало ее названием на латыни Лиги. После прилета людей туземцы, чья техника находилась на уровне первой промышленной революции, прямо загорелись желанием приобщиться к чудесам современности.

К сожалению, очень немногие их товары могли найти спрос на других планетах; кроме того, даже по меркам Торгово-технической Лиги они жили у черта на рогах. Из-за очаровательных произведений искусства на Триллию изредка заезжали, но лишь тогда, когда крюк получался не очень большим. Заодно это позволяло послеживать за туземцами. Не имея средств, чтобы покупать у Технической цивилизации необходимые устройства, они начали изобретать все сами.

Наружной двери не было, ее заменяли раздвинутые Брайсом Харкером и вновь сошедшиеся за его спиной цветущие, пряно пахнущие лианы. Комнату заливал золотистый солнечный свет, косо проникающий сквозь прорезанные в округлой стене стрельчатые окна; мебели на деревянном полу было совсем немного, только несколько стульев да низкий столик с кристаллом горного хрусталя причудливой формы. По триллианским стандартам потолки считались высокими, но Харкеру, с его средним для человека ростом, приходилось пригибаться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});