Юлия - Владимир Владыкин

Вошли в большое шумное здание вокзала, пройдя среди ожидающих свои поезда пассажиров, он привёл их в комнату, где был ещё один милиционер. Этот полный. А первый молодой, стройный. Старший посадил их на кожаный диван. Осмотрел девочек и мягким тоном стал расспрашивать: кто они да откуда, почему одни на вокзале? Девочки молчали. Но милиционер, заложив руки за спину, не отступал, расхаживая неторопливо по комнате:

– Ну, так что, решили молчать, как партизанки? – спросил нестрого, посматривая на девочек доброжелательно.

– Да что, товарищ капитан, сразу видно – беглянки! – отозвался молодой.

– Сержант, не торопись, мы побеседуем по душам, – он снова повернулся к девочкам. – Где ваши родители живут? Или вы их потеряли, с ними были?

– Да! – ответила Маша, глядя на полного милиционера с какой-то надеждой, что тот должен отпустить на их поиски.

– Так почему они вас бросили?

– Да врут они всё, а вы слушаете!

– Погоди, погоди, ну так, где они?

– В магазин пошли, а мы хотели наш поезд посмотреть, – ответила снова Маша.

– Говоришь, в магазине? Сейчас выясним! Сержант ступай: найди и приведи родителей, – строго повелел полный.

И сержант, с нарочито послушным видом, удалился. Капитан стал выжидательно расхаживать по комнате и важно глядеть себе под ноги, не упуская случая украдкой посматривать на девочек, при этом стараясь понять их. Они в страхе притаились, ожидая возвращения сержанта, и боялись рассказывать всю правду. Капитан это чувствовал, но не торопил их с признанием. Сержант вернулся довольно скоро. Впрочем, он никуда и не ходил, а стоял за дверью, выждал там какое-то время и вошёл. Девочки разом глянули на него в безмолвном ожидании своего неминуемого разоблачения. Сержант держался очень уверенно, и девочки тесней прижались друг к другу, насупились в страхе.

– Ну, выкладывай? – обратился к нему наигранно бодро полный милиционер с одутловатым лицом.

– В магазине я расспросил всех, мне никто не ответил! Я же говорил, что они наврали, – нарочито произнёс сержант.

– Ну, что на это скажете, а? – и на каблуках резко повернулся к девочкам, отчего сапоги заскрипели. – Сами расскажете?

– Мы без родителей, мы сами… – тихо пролепетала, Юля.

– Нехорошо врать. Так откуда вы, из какого города или хутора, или станицы?

– Из города мы! – помялись девочки, но ответили почти разом.

– Из города, а из какого?

– Из Новостроевского детдома… мы заблудились…

Милиционеры значительно переглянулись: им с самого начала это стало ясно, но хотели от них услышать.

– И куда вы бежать собрались?

– Вовсе и не бежать… нам в Москву надо… и ещё мою мать найти, – сказала Маша, чуть осмелев.

– Да что с ними разговаривать, вызовем машину, отправим, товарищ капитан. Там наверно с ног сбились, ищут их.

– Звони, сержант! – и снова к девочкам. – Что в столице хотели делать и чья же там мамаша живёт?

– Посмотреть… и мою мать найти на Урале, – а сама в страхе косилась на сержанта, звонившего по телефону.

– А кто знает о задуманной вами поездке? – спросил капитан с добрым толстым лицом. Он ещё раньше, как только сержант привёл их в дежурную комнату, по их одинаковым ситцевым платьицам и туфелькам определил, что они из детдома. Он по-отцовски в душе пожалел девочек, возжелавших побыть в столице. Или, правда, они пустились на поиски бросивших их родителей? Его взгляд выхватил свёрток, больше похожий на узелок из платочка, у девочки с длинной чёрной косой.

– Сержант, что у тебя? Подойди! – тот положил трубку на старый чёрный аппарат. Подошёл к капитану, что-то ему кивнул, а тот в свой черёд тихо сказал молодому милиционеру. Сержант в согласии закивал и улыбчиво, браво вышел…

…К побегу, девочки собрались сразу после завтрака. Вышли на улицу, где чаще всего ходили автобусы, сели. У Юли нашлась мелочь для оплаты за проезд. И в западной части на окраине города сошли. Потом остановили попутку. Когда легковая машина затормозила, девочки живо объяснили шофёру, что им надо срочно в Ростов к тётке.

В детдоме об исчезновении девочек спохватились только в обед. Обошли весь детдом – детей нигде не нашли, даже побывали на строившемся рядом доме. Сама Тамара Игнатьевна и воспитательница ходили к Валентине, которая была ошеломлена печальной новостью – так и упала на стул. Был воскресный день. После прибытия из лагеря Юля ещё не появлялась у сестры, а та думала: «Значит, ещё не приехали». Хотя уже был конец августа, пора вернуться с отдыха, а самой как-то всё было сходить недосуг. Она сама только вернулась из поездки к Семёну. Потом, придя в себя, Валентина живо припомнила разговор двухмесячной давности за обедом:

– Они у меня интересовались о поездах, спрашивали о Ростове, а я значения этому не придала. Думала, из любопытства интересуются. А они вон что удумали…

Тамара Игнатьевна и воспитательница, больше не теряя ни минуты, заторопились восвояси. Валентина отвела дочку соседке, а сама следом побежала в детдом…

…Сержант принёс беглянкам еду из вокзального ресторана. Но девочки стеснялись принять угощение: не двигаясь с места, они не знали, как им поступить. Хотя уже изрядно проголодались.

– Ну, давайте, давайте, смелей! – мягко просил полный милиционер, – решили ехать в такую даль, а есть стесняетесь?

– Мы не хотим, – робко ответила Юля за себя и Машу. Сержант принёс им ресторанный борщ и котлеты с картофельным гарниром, еда вкусно пахла. Он подвёл их за руки к столу, посадил, всучил по ложке, и девочки сразу начали есть. А милиционеры тихо сели на диван и стали ждать, пока беглянки поедят. И пока они так сидели, на столе задребезжал телефон. Сержант быстро встал, подошёл к аппарату. А потом пригласил капитана.

– Да, слушаю, – ему что-то говорили, он сосредоточенно слушал, затем взглянул на девочек. – Конечно, где же им быть, как не у нас. Отправим сейчас же, так точно! – с довольной улыбкой на лице он положил трубку…

Через час из Ростова на милицейской машине беглянки были доставлены в детдом Новостроевска. Впрочем, Юля и Маша ничуть не унывали, что их путешествие, по сути, не начавшись, закончилось для них так скоро и бесславно. И всё-таки они с удовольствием прокатились до Ростова на легковушке и на вокзале увидели множество поездов. Тогда они впервые без участия взрослых испытали увлекательную романтику путешествий, ощутив вкус к передвижениям на большие расстояния. И мечтали скорее вырасти, чтобы можно было повидать самим неведомые доселе края…

Глава седьмая

Спустя четыре года под весну из мест заключений освободился Семён. Для Юли его приезд домой, конечно, явился страшной неожиданностью, так как про себя она иногда думала, что он уже никогда не вернётся. За все эти годы, пока он отбывал срок, она даже точно не помнила, был ли у неё с Валентиной разговор о Семёне. И спрашивала ли она сама о нём, чего Юля не могла припомнить, впрочем, как и того, чтобы и сестра о нём затевала разговор, а если и затевала когда-либо, то почему-то у неё всё напрочь вылетело из головы. Зато хорошо помнила, что временами ощущала в квартире какое-то незримое его присутствие. Наверное, это происходило потому, что он смотрел на неё с висевших на стене фотографий. И они оживляли в ней давно запавшее в душу мрачное о нём впечатление.

С того времени она никогда не спрашивала у сестры: надолго ли он уехал? Главное, она его не видела и за это была спокойна; а на фотки уже не обращала внимания. Да и время постепенно вытеснило из памяти его живой образ, тогда как фотографический – был уже как бы не в счёт. И всё-таки было бы совсем замечательно, если бы он и с них не смотрел на неё – дали бы ей волю, она бы их все поснимала. И вот как-то раз она пришла и не увидела ни одной, Валентина перехватила её изумлённый взгляд и сказала, что сняла фотографии потому, что они уже вышли из моды. А Юля подумала, что сестра догадалась, как ей отвратительно смотреть на Семёна, вот и решила сделать приятное исключение ради её душевного спокойствия. И с того времени она совсем забыла о существовании Семёна…

Первый месяц Юля надолго не оставалась у Валентины, так как присутствие Семёна её во всм стесняло. Хотя он уже не казался ей таким грозным, каким узнала в раннем детстве. И Семён в свой черёд тоже встретился с Юлей довольно благожелательно. Для него её появление на третий день по его возвращении отнюдь не явилось неожиданностью, так как почти был уверен: жена ни при каких обстоятельствах не бросит Юлю на произвол судьбы, несмотря на его угрозы. Когда Семён увидел девушку, он немало удивился не тому, что она приходила сюда, как к себе домой, а тому, что перед ним была не шестилетняя девочка, а уже почти взрослая барышня. Он даже не сразу признал её, поначалу ему показалось, что это другая девушка. А когда понял, что это не кто-нибудь, а она, ему пришлось скрыть своё сильное изумление. Семён украдкой посмотрел на жену, опекавшую все эти годы Юлю. В переписке она, конечно, нарочно не упоминала о ней, чтобы не растравлять его душу. И продолжала хитрить, да и он сам забыл о её существовании. До девочки ли ему было в эти проклятые годы отбывания срока? Хотя первое время не выходила из головы, так как всерьёз полагал, что только из-за неё попал в заключение. Впрочем, так хотелось думать тогда, а если разобраться, так она и вовсе ни при чём.