Остров Обезьян - Сергей Пузырев

богу душу. Откуда ты ее достала?

– Ах, точно! Эта коробка. Я о ней совсем забыла. Ты ее открывала?

– Признаюсь, да. Мне стало любопытно. Там какие-то пакетики с порошком. Мне стоит волноваться?

– Ахах, нет! Надеюсь, что нет. Вчера встретила соседку снизу, вот она и поделилась со мной отравой от крыс.

– У нас есть крысы?! – ужаснулась Сюин, закрыв рот руками.

– Нет, – успокоила ее Федя. – Вот именно. Крыс у нас нет. Не знаю, зачем она мне ее отдала. И зачем я ее вообще взяла. Чуть позже спущусь, и отдаем ей коробку обратно.

– Странная она вообще. Со мной никогда не здоровается. Порой мне даже кажется, что она плюется после встречи со мной.

– Не обращай на нее внимания. У нее сложный характер, и она почему-то думает, что все будут с этим считаться.

– Ну да, – Сюин посмотрела в окно и встала с кровати. – Ладно, ты отдыхай. А я пойду собираться.

– Удачи!

Когда Сюин вышла из комнаты, Федора перевернулась на бок и накрылась одеялом с головой. Она действительно была рада за соседку. Однако что-то внутри нее треснуло. Она старалась отгонять мыли об одиночестве, и почти всегда у нее это получалось, плюс работа с клиентами давала ей сполна насладиться общением с людьми. Поэтому те редкие дни, которые она могла провести в тишине и одиночестве она ждала с нетерпением. И все же порой…Она утерла слезы.

В конце концов, лежать с накрытой головой стало невыносимо жарко, да и просто лежать. Она слышала, как хлопнула входная дверь. Сюин ушла и теперь Федя осталась в одиночестве. Ей захотелось чем-нибудь заняться. Возможно, даже она займется уборкой. Но с начала она сходит к Вере Петровне.

Федя встала с кровати натянула спортивные штаны, которые она хоть и покупала для походов в зал, но носила дома (потому что в зал так и не пошла), футболку с Мини Маус, всунула ноги в розовые мохнатые тапочки в форме кролика и пошла в коридор, где и оставила вчера коробку. Она была открыта после того, как туда залезла Сюин.

– Она сказала, что тут лежат порошки в пакетиках? – девушка отодвинула картонный край, чтобы лучше разглядеть содержимое. – Интересно. Зачем Вере Петровке столько яда? Это ж какие полчища крыс можно отравить этим содержимым. Но все пакеты запечатаны. Не похоже, чтобы она сама этим пользовалась… С виду похоже на муку, – она по очереди надавила пальцем на каждый из пакетиков. – Блин, лучше помыть руки после этого. Странно.

Она надавила еще раз. Сначала ей показалось, но теперь она уверена, что внутри пакетика что-то есть. Что-то твердое. Это интриговало. Что может быть внутри пакетика с ядом?

– Может быть, там мерная ложечка, – пошутила девушка вслух и сама же усмехнулась. – В остальных этого нет. Хм.

Она нависла над коробочкой с пакетами и в течение 5 минут, потирая себе лоб, думала, как ей поступить. Наконец, она решилась вскрыть пакетик. Но при этом она предусмотрительно надела резиновые перчатки.

Взяв пакетик в руки, она аккуратно потрясла им. Но он был настолько плотно заполнен, что результата это не принесло. Она присмотрелась к нему. Шов на целлофане был немного неровный и, видимо, сделан вручную. Для сравнения она взяла другой пакет, но тот оказался точно таким же. Теория оказалась ложной. А жаль. Федя уже было загорелась этой загадкой. Но в пакетике определенно что-то прощупывалось. Она еще раз взглянула на него.

– Какой ерундой я занимаюсь, – вздохнув, она положила все пакетики в коробку и закрыла ее, решив, что если там что и лежит, то это точно не ее дело.

Через несколько минут она уже спускалась по лестнице, как вдруг заметила какое-то скопление людей на этаже, где жила старушка. Она прошла чуть дальше, мимо фальшколонн, которые вчера вечером отбрасывали такие зловещие тени, поздоровалась со знакомыми жильцами и уперлась к открытые двери квартиры Веры Петровны. В самой квартире хозяйничали сотрудники скорой помощи и полицейские.

– Тамара Васильевна, – заметила она рыдающую старушку у стены. – Что случилось? Почему здесь полиция? И скорая. Что с Верой Петровной?

– Ой, Феденька, – старушка разрыдалась еще сильнее. – Померла Верочка. Отдала Богу душу. Преставилась пред судом окаянным! Ох, горе то, какое! – и Тамара Васильевна с силой высморкалась в свой платок.

– Как…Как такое могло произойти?

– Во сне скончалась, говорят. А я ж вчера, Федь, в лотерею выиграла! Ночевала у дочери. А сегодня, как пришла, так сразу к ней. Поделиться радостью хотела, а у нее дверь открыта! Да когда такое было! Я так подумала. Вечно ж заперта на 100 замков. Все боится, что добро ее унесут. Было бы только, что нести. Так, хлам один, – отмахнулась старушка. – Так вот захожу я, прошла чуть дальше, споткнулась обо что-то, чуть не упала, но не важно. Прошла дальше, смотрю – сидит она в кресле, руки раскинуты и голова откинута. Я ее позвала, а она не откликается. Я подошла ближе. И поняла все. Мертва была Верка. Как есть, мертва! Ну, вызвала скорую, участковому – Лешке, позвонила. Они приехали и говорят, что сердце остановилось. Но знаешь, странно это, – тише и спокойнее произнесла Тамара Васильевна, – сердце у нее крепкое было. Жестокое, но крепкое. Им орехи колоть можно было. Не чисто тут дело. И дверь была открыта!

Федя, молча, слушала собеседницу, сильнее сжимая коробку, с каждым новым откровением. Между тем она периодически прокручивала в памяти события прошлого вечера. Кажется ли поведение соседки ей теперь странным? Страннее, чем обычно?

– Тамара Васильевна, а у нас в доме есть крысы?

– Ох, деточка, что ты! С 90-х годов не видела их! Ну, разве что есть те, которые на двух ногах. Но таких во все времена хватало.

Глава 9

Яркий холодный свет больно ударил по глазам. Антон зажмурился.

Где он?

Голова, заполненная кашей из мыслей и воспоминаний, гудела, как паровоз. Аккуратно он снова приоткрыл глаза. С ярким светом все понятно. Обычные люминесцентные лампы. Ему хотелось привстать, но затея оказалась так себе. Каша в голове вдруг превратилась в валун, от тяжести которого голову потянуло назад к подушке. Медленно он стал ворочать головой в разные стороны. Слева от него большое окно. Хорошо, это уже не подвал. Он бросил взгляд на стены. Светлые, голые – они были так ему знакомы. В голове пробежала радостная мысль: неужели он у себя дома?! Однако осознанное восприятие мира постепенно возвращалось к нему, поэтому он быстро понял, что ошибся.

– Наконец-то Вы пришли в себя, Энтони, –