Частная школа с секретом (СИ) - Николаева Саша

Правда, она любила рассказывать за чаем о своей интимной жизни во всех подробностях. Во время таких посиделок на лице Вики отразились, казалось, все оттенки красного. Федор Сергеевич, по словам Анны, был просто Богом секса — Богом на любителя, конечно — и вытворял в постели такие штучки, от которых похождения Вики казались детскими шалостями. Вот тебе и ботаник. И теперь, каждый раз встречая его в школе, она не могла не залиться краской, вспоминая жаркие повествования Аннушки. Но не ей судить. Именно на одном из таких чаепитий и выплыла правда про Орлова. Оказалось, Эллочка интересовала его не меньше, чем она — Вика. По крайней мере, Анна сказала, что пару раз та точно проговорилась об этом.

Сохранить лицо от этой новости и не разрыдаться, причитая взахлеб о своей горькой бабской доле, оказалось непросто. Еще труднее было не высказать ему все в лицо. Или ей. Или обоим. Но, раз сама согласилась на такие отношения, то истерики закатывать глупо. И она молчала. Будто и не слышала этих слов. Все также отдавалась ему со всей страстью, надеялась на лучшее, сгорая от ревности, понимая, что не выдержит, сорвется рано или поздно.

В один из дней, несмотря на мелкий дождь, Вика отправилась на вторую за день пробежку. Развеяться, привести мысли в порядок, решить, как быть дальше. В фойе столкнулась с Дмитрием. Снова он. И почему они все время сталкиваются? Уже закономерность какая-то!

— Вика, постойте, — перехватил ее за плечи. — Там холодно и мокро.

Она горько улыбнулась краешками губ.

— Может, мне сейчас нужно холодно и мокро.

— Что-то случилось?

— Нет, все в порядке. Осенняя депрессия.

— Мне хотелось бы составить вам компанию, если вы не против. В этот раз, думаю, срочных дел не предвидится. Правда, я не совсем одет для бега.

Дмитрий посмотрел на свои начищенные ботинки. Развел руками.

— Мы можем просто прогуляться, — предложила Виктория, удивляясь сама себе.

Зачем им гулять вместе? Видно же по нему — клинья собрался подбивать. Но злость на Орлова перевесила. Она ведь тоже по-прежнему свободная, значит, может делать что угодно и с кем. Да и не в кусты, в конце концов, она с ним собралась, а просто поболтать. От своих гаденьких мыслишек стало тошно.

Они двинулись в сторону небольшого парка. Три дорожки со старым потрескавшимся асфальтом, обрывающиеся на границе подступающего леса, пара скамеек — вот, пожалуй, и все, что он из себя представлял. Вика слышала — его должны были реставрировать летом, но отложили до следующего года.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросил Дмитрий.

— Давайте на «ты», — предложила девушка. — Это выканье уже на работе надоело.

— Хорошо. Я могу тебе чем-то помочь?

Она устало смахнула капельки дождя с лица. Замедлила шаг.

— У меня действительно все нормально. А плохое настроение пройдет само. Лучше расскажи подробней, ты сына навещаешь?

— Сына, но не моего. Просто выполняю поручение. У вас скоро каникулы. Планировала, как отдохнешь?

И вот зачем он задел больную тему. Дома она будет на каникулах, лежать на кровати и смотреть фильмы на компьютере, а еще слушать мамины упреки и нравоучения, что пора браться за ум, выходить замуж и прочее и прочее...

— Нет, не планировала.

— Я могу тебе позвонить? Ну, в кино пригласить или еще куда.

Вика остановилась, носком кроссовка подпихнула маленький камушек. Вот лучше не давать человеку шанса. И прямо сейчас отказать. Еще лучше было вообще не попадать в такую неловкую ситуацию. Сидела бы в своей комнате и всё. Так нет же, развеяться захотелось, мысли проветрить, успокоиться!

Но, с другой стороны, опять же почему бы и нет? В кино ведь. Что такого?

Можно и с мамой познакомить, намекнуть на будущего зятя. Пошутить. Хотя нет. С мамой не пройдет, она не испугается, скорее, наоборот — обрадуется. Такой «шкаф» — отличная помощь на даче. Нет, лучше с Машкой его познакомит. Вдруг они понравятся друг другу и у сестры наладиться личная жизнь.

— Я что-то смешное сказал?

Вика и не заметила, как от собственных размышлений стояла, улыбаясь во весь рот.

— Нет, пиши номер, — сказала она, делая серьезное лицо.

***

Камера нашлась случайно. Вика вертела ее в руках, сидя на кровати. Крутила и не знала, как к этому отнестись. Потом, как во сне, собрала вещи. В итоге еле дождалась утра. Обдумывала все за и против, плакала, успокаивалась и снова начинала злиться. Наконец, когда часы показали долгожданные восемь часов, направилась в кабинет директора. Зашла без стука, молча положила находку на стол. Следом заявление, написанное заранее.

— Попкорн или пиццу случайно не заказывали перед просмотром?

Сергей поднялся и вышел из-за стола.

— Вика я…

— Не нужно, — она махнула рукой, словно отгораживаясь от объяснений, — и так все понятно.

— Нет, не понятно! Никто больше не видел, клянусь тебе! Вика, поверь...

Значит, действительно смотрел. Крохотная надежда на то, что камера — не его рук дело, превратилась в прах, заставляя сердце сжиматься от боли.

— Надеюсь, вам понравилось. Вам всем! — крикнула она.

— Кроме меня никто не смотрел, сколько раз повторять! Ты можешь успокоиться и нормально поговорить?

Орлов попытался обнять Вику, но она ловко вывернулась, ударила кулачком в грудь. Ей хотелось верить, но гневные вспышки вспыхивали помимо воли. Она понимала — всему виной даже не проклятая камера, обнаруженная в комнате, она лишь последняя капля, повод. Банальная ревность превратила ее в истеричку. Ревность, что выворачивала на изнанку, сжигала, разъедая внутренности похлеще кислоты. От нее не скрыться, не спрятаться. И выход один либо принять все, как есть, либо бежать без оглядки. И она выбрала второе. Лучше Его никогда больше не видеть, чем каждый раз слушать рассказы Анны об очередной бурно проведенной ночи ненавистной Эллочки с директором. Слушать и делать вид, что ей наплевать.

Самое страшное, что, даже зная обо всем, она не переставала отвечать на его ухаживания, забывая про гордость, желала его, как и прежде, покорно принимая все условия. А это уже ненормально. Все, что происходит в этом заведении — ненормально!

— В конце концов, это школа, а не дом разврата! — воскликнула Виктория, зная — заденет за живое.

— Вы правы, — перешел он на официальный тон, — и поверьте, все ученики получат в этих стенах самое лучшее образование. Индивидуальный подход к каждому и квалифицированные педагоги позволяют нам оставаться одной из лучших частных школ в стране вот уже несколько лет. Неужели вы думаете, родители платят такие деньги ради того, что бы их дети оставались неучами?

— Я думаю, они перестали бы спонсировать это место, узнай о нем всю правду! А вас бы отдали под суд!

Орлов разозлился, с силой сжал кулаки.

— Не забывайтесь, Вика, вы сами принимали во всем активное участие, причем добровольно, вас никто не принуждал, заметьте. А теперь строите из себя невинную овечку.

Она задохнулась от возмущения, понимая, как же он прав.

— Именно поэтому я прошу подписать мое заявление. Ноги моей больше здесь не будет.

Он посмотрел в ее потемневшие глаза. Взял лист бумаги, исписанный ровным подчерком, и спрятал в ящике стола.

— Если не вернетесь после каникул, я подпишу. Трудовую получите курьером, расчет тоже. Вы свободны, — процедил он сквозь зубы.

Виктория повернулась на каблучках, рванула к двери, в тайне надеясь — догонит, не отпустит, скажет, что нужна ему. Но Орлов не двинулся с места. Противоречивые чувства раздирали изнутри, комом подымались к горлу, вызывая непрошенные слезы.

Нужна, не нужна — какая теперь разница, раз она твердо решила уехать. Чемодан был собран еще с вечера, а такси давно поджидало у ворот. Как же все запуталось, не укладывалось в голове.

Собственное поведение приводило в бешенство.

— Ты куда? — Анна перехватила ее у выхода. — Что случилось?

— Потом, я позвоню,— пообещала Вика, отпихивая ту в сторону.