Исповедь Мотылька (СИ) - Субботина Айя

До определенного момента я смирился с тем, что брат всегда будет для меня пороховой бочкой, из которой время от времени будет что-то стрелять и которая даже будет изредка взрываться, а моя задача — минимизировать последствия. Но однажды он все-таки перешел черту.

Я морщусь, потому что воспоминания об этом только что добавили мне парочку седых волос.

Денис, точно так же, как и я, не горит желанием поддерживать семейные связи, и раз пришел сам, своими ногами — значит, ему нужно что-то существеннее, чем разрулить очередной его штраф за вождение или последствия буйной вечеринки. В таких случаях он просто сбрасывает СМС-ку с координатами и суммой ущерба.

— Во что ты вляпался? — спрашиваю в лоб.

— Почему ты всегда так плохо обо мне думаешь, — растягивает Денис, корча обиду.

— Потом что хорошо тебя знаю.

Он запрокидывает голову на спинку кресла, отталкивается ногой и вертится в нем, как на карусели. Терпеливо жду, но чтобы не подыгрывать его откровенной попытке меня выбесить, бросаю взгляд на экран ноутбука, на котором открыт каталог галерей. Картины Пуговицы не выходили у меня из головы и я подумал, что не будет ничего страшного в том, чтобы организовать ей персональную выставку. Всегда нужно с чего-то начинать.

Денис продолжает крутиться — теперь уже в обратную сторону — и я, со спокойной совестью, пролистываю каталог ниже, разглядывая разные варианты. Отказываюсь от первых двух, потому что один зал выглядит слишком официально, а другой — слишком претенциозно. Не представляю ее живые и немного странные рисунки в «оформлении» ужасной пафосной лепнины и барельефов в позолоте. Но третий — это уже вариант. И в отличие от предыдущих, есть даже видео-презентация. Я как раз собираюсь нажать просмотр, когда Денису, наконец, надоедает ломать комедию и он, закинув ноги на стол, выдает:

— Можешь меня поздравить — я официально безработный… — Он бросает взгляд на часы. — Уже два часа и тринадцать минут.

Я фиксирую взгляд на его кедах, грязь с которых крошкой осыпается на мой дорогой, выполненный по индивидуальному заказу стол.

— В прошлый раз ты продержался в офисе два месяца, а на этот — не дотянул даже до шести недель.

— Прогрессирую. — Денис разводит руками. — Я же предупреждал, что работа на чужого дядю не для меня. Терпеть не могу находиться под чьим-то игом, особенно если начальник — старый маразматик.

Я сжимаю челюсти и медленно перевожу взгляд со своего испачканного стола на расстегнутую помятую рубашку брата, а потом — на его ухмыляющуюся физиономию. Двинуть ему по зубам мешает только чувство вины. И еще понимание мой личной ответственности за то, кем стал Денис. Если кому и нужно намыль шею вне очереди — то себе самому.

Но, черт подери, я устроил его к Григорьеву, а этот мужик, хоть и разменял седьмой десяток, абсолютный профи в воспитании молодняка. Я был уверен, что он и с Денисом справиться. Не представляю, что такого натворил мой брат, раз даже Григорьев сломал об него зубы. И не уверен, что хочу знать.

— Надеюсь, тебя уволили за опоздание? — Мысленно уговариваю молодого придурка согласиться, потому что даже мое безграничное терпение вот-вот расплескается.

Денис задумчиво поднимает бровь. Выражение его лица слишком красноречиво говорит: «Нет, на этот раз я все-таки перегнул палку».

Первая мысль — он мог завалиться пьяным в офис. Вполне в его духе, хотя Денис точно не алкоголик. Снова выцарапал какую-то бабу в офисе и оприходовал ее у всех на глазах? Думаю, за такое Григорьев просто конкретно намылил бы ему шею, но увольнять бы не стал. Когда я «определял брата на воспитание», то предупредил о его самых явных и любимых провокациях, а нарушение субординации — любимая тема Дениса. Как и нарушение дресс-кода, и откровенное наплевательское отношение к своим обязанностям.

Брат останавливает на мне взгляд, хитро и самодовольно прищуривается.

Сукин сын. Точно постарался специально, чтобы его вышибли окончательно и бесповоротно. Реально, как страус, боюсь услышать правду, потому что Григорьев — мировой мужик и хоть мы никак не пересекаемся нашими деловыми интересами, просто пересечься с ним и поболтать «за жизнь» всегда приятно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Перебираю другие варианты.

Денис уже откровенно корчит рожи.

У Григорьева возрастная жена. Он любит рассказывать, что она рядом еще с истоков, пережила с ним всякое, и всегда говорит, что и мне нужна такая женщина — которая будет рядом не за мои возможности, а просто так. И даже если бы Денис попытался… вряд ли жена Григорьева хоть на метр подпустила бы его к себе.

Но у них двое дочерей. И младшая, если память меня не подводит, довольно поздняя, так что вполне может быть или ровесницей этого оболтуса, или быть плюс-минус подходящего для его поползновений возраста.

— Если ты хоть пальцем тронул кого-то из его девчонок… — Я захлопываю крышку ноутбука и встаю, предусмотрительно запихивая кулаки в карманы брюк. А то ведь правда не сдержусь.

— Нууууу…. — Нарочно тянет он. — Знаешь, они у него обе пиздец какие страшные. В жизни не видел, таких страшил. Я так их папаше и сказал, что он должен организовать мне доплату за то, что приходится общаться с его крокодилицами, но он…

Я даже не успеваю осознать, как это происходит, когда моя мои руки вырываются наружу, а пальцы бульдожьей хваткой впиваются в ворот его свитера. Не тяну его вверх, наоборот — вдавливаю в кресло, заставляя буквально сложиться пополам, так что ноги Дениса с грохотам валяться на пол.

— Ты тронул одну из них? — спрашиваю сухо и холодно. — Или обеих?

— Да ты совсем что ли?! — громко возмущается Денис, безуспешно пытаясь высвободиться.

Чтобы не дергался, придавливаю его еще сильнее.

— Просто предложил свои услуги по созданию ему парочки наследников, если станет совсем туго и его кроко…

Я все-таки всаживаю кулак ему под челюсть. Коротким, но точным ударом.

Денис булькает, но скалится и по его зубам течет кровь из разбитой десны.

— Заткнись, — предупреждаю на всякий случай, потому что его присутствие очень хреново действует на мое железное терпение. — Или я выброшу тебя в окно и посмотрим, так ли хорошо ты мелешь языком.

Он меняется в лице и втягивает губы в рот.

Выжидаю еще немного и, встряхнув его напоследок, разжимаю кулаки, делая три шага назад. От греха подальше.

Денис медленно «выковыривает» себя из кресла, встает, берет салфетку из салфетницы и прикладывает ее к уголку рта. Промокает, морщится от боли, рассеянно ощупывает стремительно распухающую щеку.

— Ты придурок, Олег.

— Взаимно.

— Мог бы в детстве придавить, чтобы не был тебе обузой.

Спекуляция моим чувством вины — его любимая тема. Прекрасно это понимаю, но его скотское отношение никак не уменьшает моих промахов, так что я просто, как и всегда, пропускаю мимо ушей его попытку расковырять мое чувств вины.

— Мне нужны деньги, — говорит Денис, когда я молча указываю на дверь и возвращаюсь за стол.

— У тебя была возможность самому их заработать, но ты ее просрал. Но раз тебе так невыносима моя протекция — да ради бога. Больше я и пальцем в твою сторону не пошевелю. Нужны деньги — заработай. Диплом у тебя есть.

— Предлагаешь становиться на Биржу труда? — все еще выёбывается он.

— Ага, — открываю ноут и возвращаюсь к сайту галереи. Нужно переключиться, пока я реально не организовал ему курс сеансов у стоматолога. — А в промежутках можешь раздавать флаеры и рекламки у метро.

Денис стоит посреди кабинета и даже не думает в сторону двери.

Я пытаюсь делать вид, что не замечаю его присутствие, и поэтому он просто начинает ходить по кабинету и трогать все, что попадает под руку. Трогать — и переворачивать с ног на голову, сопровождая свои манипуляции идиотскими комментариями.

Я успеваю долистать страницу галереи до фото ее владельцы и задерживаю взгляд на том, как эффектно и необычно для этого ремесла она выглядит, когда мои размышления перебивает громкий стеклянный стук. Дени стоит около полки, на которой, среди папок и парочки книг о бизнесе, хранятся разные мелкие сувениры, подаренные деловыми партнерами. Среди них нет ничего особо ценного, но каким-то образом Денис умудряется спихнуть на пол статуэтку манэки-нэко, которая со мной еще с лохматых годов, когда у нас с Пашкой появился свой первый офис — маленький, темный и дешевый. Мы тогда снимали его буквально на последние деньги, но очень радовались, что добрали себе солидности в глазах «крупных финансовых воротил». Я даже не помню, кто именно приволок нам эту машущую лапой японскую кошку, но почему-то прикипел к ней душой. Может, потому что она действительно приносила удачу.