По Ишиму и Тоболу - Николай Каронин-Петропавловский

Итакъ, мы видимъ, что новая деревня не сливалась долгое время съ старою, сибирскою деревней, за исключеніемъ способовъ земледѣлія и формъ землевладѣнія, которые быстро усвоивались новопришельцами. Они до послѣдняго дня сохранили въ неприкосновенности вынесенные изъ Россіи обычаи и порядки. Старики, пришедшіе уже сформировавшимися работниками, такъ и въ могилу понесли лапти, и только молодежь мало-по-малу, подъ давленіемъ окружающаго, подчинялась новымъ порядкамъ.

Теперь Ново-Локтинская имѣетъ хорошій видъ; построенная на прекрасномъ мѣстѣ, она весело глядитъ изъ-за зелени лѣсовъ, отражаясь въ зеркальной поверхности окрестныхъ озеръ. Половина домишекъ замѣнилась прочными избами, въ которыхъ введено раздѣленіе на двѣ половины; наружный видъ самихъ обитателей много перемѣнился. Молодежь, выросшую на мѣстѣ, даже трудно отличить отъ сибиряковъ, отъ которыхъ она заимствовала все, начиная отъ чисто выбѣленной печки и вплоть до языка. Впрочемъ, нужно еще цѣлое поколѣніе, чтобы окончательно сгладить послѣдніе слѣды различія между Старой и Новой Локтинской.

То же можно сказать и объ остальныхъ массовыхъ переселеніяхъ. Вновь образовавшаяся деревня туго сливается съ сибирскою деревней, дѣлая сначала опыты жить и работать по-своему. Иногда эти опыты плодотворны, — вводятся не только новые пріемы земледѣльческіе, но и самые продукты земледѣлія. Такъ, брюквы лѣтъ двадцать назадъ сибиряки даже не видали; не имѣли понятія о цвѣтной капустѣ и о другихъ овощахъ.

Новоселы всегда что-нибудь приносятъ съ собой новое, освѣжая сибирскую культуру новыми пріемами, но въ общемъ они безъ остатка сливаются съ старожилами.

Совершенно обратныя отношенія возникаютъ между сибирскою массой и русскою единицей.

Тѣмъ или инымъ путемъ попадая въ сибирскую деревню, переселенецъ на первыхъ порахъ теряется. Окруженный со всѣхъ сторонъ чуждыми порядками и чужими людьми, онъ считаетъ себя какъ бы погибшимъ и одинокимъ. Онъ начинаетъ все хвалить русское и все ругать сибирское, съ презрѣніемъ отзываясь о всей жизни «братановъ». Но это продолжается не долго; давимый со всѣхъ сторонъ общественнымъ мнѣніемъ, онъ, самъ того не замѣчая, быстро усвоиваетъ новую жизнь, пока совсѣмъ не пропадаетъ въ толпѣ, какъ исключительная личность. Черезъ нѣсколько лѣтъ его можно признать русскимъ потому только, что онъ горячѣе, чѣмъ сами сибиряки, отстаиваетъ сибирскіе порядки.

Впрочемъ, во многихъ случаяхъ и эти единицы, пропадающія въ толпѣ, оказываютъ значительное вліяніе на старожиловъ, внося новыя ремесла. Едва-ли не этимъ путемъ возникли кустарныя производства описываемой страны, т.-е. искусствомъ и знаніями единицъ, прибывающихъ сюда съ запада.

Переселеніе единицъ сюда очень часто; чуть не въ каждомъ большомъ обществѣ есть пришельцы, и ежегодно можно встрѣтить въ данномъ обществѣ переселенца, который хлопочетъ о припискѣ. За количествомъ, точно такъ же, какъ за ихъ жизнью на новомъ мѣстѣ, конечно, трудно услѣдить и почти невозможно вывести какія-нибудь общія положенія объ ихъ условіяхъ.

Но есть нѣкоторыя черты, которыя связываютъ ихъ и позволяютъ наблюдателю сдѣлать немногія общія заключенія. Мы сказали, что, приписываясь къ обществу старожиловъ, переселенецъ испытываетъ сильнѣйшее давленіе со всѣхъ сторонъ. Но это относится не къ одной нравственной области, но и къ чисто-практической. Пользуясь одиночествомъ переселенца, его беззащитностью и неопытностью въ новомъ положеніи, старожилы со всѣхъ сторонъ обсчитываютъ и обмѣриваютъ его, давая ему худшій надѣлъ по качеству и меньшій по количеству. Правомъ голоса, по незнанію мѣстныхъ условій, онъ долгое время не пользуется; въ раскладкахъ платежей не участвуетъ; вообще на міру является ничтожествомъ. Словомъ, его заѣдаютъ.

Положеніе это такъ тяжело, что многіе, поживъ съ годъ, просятся отпустить ихъ дальше, въ Томскую губернію; выхлопотавъ право новаго переселенія, они и уходятъ.

Безъ сомнѣнія, относительно переселенцевъ, основывающихся цѣлыми поселками, давленіе со стороны старожиловъ въ такой рѣзкой формѣ немыслимо, но оно есть. Обыкновенно самоходы селятся на общественныхъ земляхъ, примыкая къ существующему уже старому поселенію. А въ такомъ случаѣ это послѣднее имѣетъ множество обстоятельствъ, удобныхъ для выраженія своей силы и власти надъ новоселами. Земли отрѣзываются недоброкачественными, лѣса мелкими, луга по размѣру недостаточными. Кромѣ того, часто старыя общества требуютъ извѣстной платы за пріемъ, и эта плата въ нѣкоторыхъ мѣстахъ значительная, во всякомъ случаѣ, произвольная.

Въ виду этого, въ послѣднее время, вслѣдствіе нескончаемыхъ споровъ между старожилами и новоселами, подлежащая власть вмѣшалась въ это дѣло и во многихъ мѣстахъ уже обязала сельскія общества заранѣе опредѣлять мѣста подъ будущія поселенія самоходовъ и размѣръ надѣловъ, вслѣдствіе чего образовались опредѣленные участки, только ожидающіе поселенія.

Тѣмъ не менѣе, переселенческая волна минуетъ эту страну, напуганная невыгодами, которыя плохо покрываются выгодами здѣшней жизни. Сами старожилы жалуются на свою жизнь и покидаютъ свои пепелища, чтобы искать счастья дальше на востокѣ.

Но, прежде чѣмъ разсматривать эти вопросы, мы займемся народонаселеніемъ трехъ округовъ.

Говоря это, мы не имѣемъ въ виду абсолютной цифры народонаселенія трехъ изслѣдуемыхъ округовъ, — цифры, которую всякій можетъ узнать изъ отчетовъ тобольскаго статистическаго комитета {Хотя надо сознаться, что къ цифрамъ этимъ слѣдуетъ относиться съ величайшею осторожностью.}. Намъ нужно выяснить относительную густоту населенія, для чего мы рѣшимъ вопросъ: соотвѣтствуетъ-ли данное количество населенія существующему типу культуры?

Отъ всѣхъ крестьянъ, въ особенности Ишимскаго и Тюкалинснаго округовъ, можно то и дѣло слышать жалобы на то, что ихъ жизнь стала нехорошая, что ихъ стала одолѣвать бѣдность и что скоро, вѣроятно, многимъ придется убирпться отсюда и отыскивать болѣе счастливыхъ мѣстъ. Когда начинаешь допытывать крестьянъ, чтобы узнать, какая, по ихъ мнѣнію, главная причина обѣднѣнія и безпокойства ихъ, то получаешь самые разнородные отвѣты, но всѣ они сводятся къ нѣсколькимъ неизмѣннымъ положеніямъ.

Одни говорятъ, что бѣдствія ихъ происходятъ отъ перемѣны климата. Никогда прежде не бывало, чтобы снѣгъ падалъ въ іюнѣ; никто не запомнитъ года, когда бы поля убиты были іюльскимъ заморозкомъ. Правда, хлѣбъ на низкихъ мѣстахъ иной разъ размокалъ, были и морозцы и засухи, но все это не достигало той ужасной силы, какъ теперь.

Другіе просто ссылаются на тѣсноту. Прежде не было людности и всего было въ волю — лѣсовъ, хлѣба и пр… а теперь идетъ новый народъ и требуетъ своей доли. Приволье не увеличилось, конечно, а людей прибавилось много.

Большинство же только перечисляетъ неудобства и лишенія, не объясняя ихъ, но, тѣмъ не менѣе, жалобы ихъ отъ этого не уменьшаются.

Какъ бы то ни было, но, сводя всѣ жалобы въ одно, мы получимъ только перемѣну климата и тѣсноту.

Первое едва-ли можно отрицать. Истребленіе лѣсовъ, шедшее безъ всякой системы въ продолженіе вѣковъ, должно было сказаться же когда-нибудь. И вотъ оно теперь сказалось. Сами крестьяне признаютъ безполезное истребленіе лѣсовъ, но только обвиняютъ въ этомъ посельщиковъ. Посельщики, въ самомъ дѣлѣ, практиковали и до сихъ поръ практикуютъ слѣдующее: получивъ надѣлъ отъ общества, они не занимаютъ пахотные участки; ихъ единственная забота вырубить лѣсъ, данный имъ, и продать; тѣ, которые не имѣютъ сами средствъ производить вырубку, продаютъ его на срубъ. Покончивъ съ лѣсомъ, они прощаются съ деревней. «А глядя на нихъ, и мы рубимъ», — говорятъ сибиряки.

Однимъ словомъ, измѣненіе климата неоспоримо и совершенно вѣрно признается самими крестьянами, хотя связь между этимъ измѣненіемъ и истребленіемъ лѣсовъ смутно входитъ въ сознаніе жителей.

Но совсѣмъ иное отношеніе у насъ должно быть къ жалобамъ на тѣсноту. Какая можетъ быть тѣснота въ странѣ, гдѣ на душу приходится земли отъ десяти до пятидесяти десятинъ, гдѣ черноземъ глубокъ и плодороденъ, гдѣ есть вольные участки, гдѣ много лѣсовъ, луговъ, озеръ? Въ такой странѣ абсолютной тѣсноты не можетъ быть. А, между тѣмъ, нельзя не признать справедливости жалобъ крестьянъ, нельзя не видѣть, что ихъ жизнь начинаетъ дѣлаться иногда мучительною. Въ чемъ же разгадка?

По нашему мнѣнію, загадка разрѣшается очень просто: возникаетъ новая жизнь съ новыми явленіями, и эта жизнь уже не соотвѣтствуетъ старой культурѣ, по существу московской. надвигается новая жизнь въ видѣ новыхъ потребностей, вздорожанія предметовъ первой необходимости, увеличенія экспорта сырья, уменьшенія этого сырья за мѣстѣ, но существующая форма культуры не можетъ вмѣстить въ себя этихъ явленій. Эта культура Московскаго періода научила человѣка фатализму во взглядѣ на природу, но не дала понятія о возможности борьбы съ ней; она научила только брать готовое въ природѣ, не научивъ создавать богатства искусствомъ; развитіе мысли и даже простой грамотности было чуждо ея основѣ.