Эдельвейсы для Евы - Олег Рой

– Неужели постарела? – испугалась она.

– Что ты! – искренне заверил я. – Наоборот. Расцвела и похорошела. Выглядишь просто потрясающе! Как тебе это удается – в вашей-то суматошной Москве?

– Я счастлива, Герман! – чуть смущенно призналась Виктория. – Я встретила мужчину, которого ждала всю свою жизнь. – В голосе ее было столько нежности, что я сразу же поставил точку в вопросе, что она за животное. Ласка. Кстати, если кто не знает, в чешском языке это слово обозначает любовь.

Честно признаюсь, меня ее сообщение разозлило. У меня такая беда, а она счастлива. Наверное, приехала пригласить на свадьбу.

Я взял ее большую дорожную сумку, довольно тяжелую.

– Твой звонок был неожиданным, – немного помолчав, сказал я. – Ну что, пойдем, у меня там машина…

– Ты прямо с работы за мной?

– Нет, я в отпуске.

– В отпуске? Это здорово! А я забыла тебе по телефону сказать, чтоб ты отпуск брал.

Я с удивлением посмотрел на сестру:

– Я не понял тебя.

– Все обязательно расскажу! – заверила сестра. – Такие потрясающие новости! Я тебе одно письмо привезла… Только извини, мне надо позвонить, что я доехала и все благополучно, ладно?

Она вынула мобильник, я тактично сделал шаг в сторону, но Виктория остановила меня движением руки.

– Здравствуй, милый! – заговорила она в трубку, и лицо ее светилось такой любовью, таким счастьем, что я невольно позавидовал ее собеседнику. – Да, все в порядке, Герман встретил, все хорошо. Да. Да, конечно. И я по тебе. И я тебя… Целую крепко-крепко, завтра утром, как проснусь, обязательно позвоню. Обещаю. Честное-пречестное. Обожаю тебя! До свидания, любимый…

Она убрала мобильник и поспешила за мной.

– Знаешь, а вообще жаль, что мы так редко с тобой встречаемся, – тараторила сестра на ходу. – По телефону дружить не получается. А письма… Кто сейчас пишет письма? Разве что электронные.

– Бася. Каждый месяц по большому письму мне шлет, да не электронному, а настоящему, в конверте. Ты же знаешь, Бася стала немного глуховата, по телефону не слышит. Вот и приходится переписываться. Я, правда, реже ей пишу…

– Да, она мне говорит о каждом твоем письме и фотографии показывает… Так что я почти все знаю о твоей жизни! Что ты работаешь начальником автопарка, что ты женился на молоденькой, что у тебя дочь, Леночка, да?

– Светка…

– Ой, прости, ради бога, Света, конечно! Я ей подарки везу. В Конотопе такие мягкие игрушки продавали… Сколько ей, годика два уже?

– Зимой исполнилось три.

– Да что ты, уже три! Неужели? Как быстро время летит…

По дороге к моему «Форду», терпеливо ожидавшему нас на стоянке, мы встретили Остапа, который так и не нашел клиента. Он окинул Викторию восхищенным взглядом, повернулся ко мне и укоризненно покачал головой:

– Що ж ты мэнэ обдурыв?

– Это твой приятель? – поинтересовалась Виктория.

– Сотрудник. Он работает в моем автопарке.

– А что он сказал?

– Ну, если вкратце, то ты ему понравилась.

Виктория довольно улыбнулась.

– А где твоя машина?

– Вот она, – я распахнул перед ней дверь.

– О! Надо же! Это что за марка?

– «Форд». Но он уже старенький, ему шестой год…

Пока я вез сестру кривыми улочками от вокзала к себе домой, мы говорили о посторонних вещах – о Львове, в котором Виктория никогда не была, о Москве, сильно изменившейся за время моего отсутствия – «готова спорить, что ты ее просто не узнаешь!», о том, что Бася немного сдала, но держится молодцом… Сестра болтала без умолку, я поддерживал разговор, а про себя все никак не мог решить, рассказать ли ей о Светке. С одной стороны, похитители запретили мне говорить об этом с кем-либо, и я четко следовал их требованиям и не поделился своим несчастьем ни с кем из друзей, с другой – за эти дни я уже весь извелся, варясь в собственном соку, мне просто необходимо было обсудить с кем-то происходящее, но единственный человек, который был в курсе событий, – рыженькая Регина, – куда-то исчез.

Я открыл дверь квартиры и пропустил Викторию вперед.

– Ребенка не разбудим? – шепотом спросила она. – Уже одиннадцатый час.

– Нет! – отвечал я, переобуваясь. – Не разбудим. Вот, возьми тапочки.

– Спасибо, у меня свои есть… Герман, а где твое семейство? На даче, что ли?

– Юлька в Москве, на съемках телепередачи. Игра такая, «Кладоискатели», на острове в Тихом океане, она участвует…

– Да, знаю, видела рекламу. И Бася говорила… Неужели она все-таки туда попала? Слушай, Герман, ей очень повезло! Там такой конкурс!..

Она прошлась по квартире, с любопытством оглядываясь вокруг.

– У вас очень мило. У твоей Юли хороший вкус… А дочку ты, наверное, к ее родителям отвез, да?

– Нет, Виктория! – решился я. – Никуда я Светку не отвозил. Ее у меня… украли.

– Что-о-о?

Сестра в это время рассматривала нашу семейную фотографию, которую Юлька увеличила и повесила на стену в рамке под стеклом. От неожиданности у Виктории в буквальном смысле подкосились ноги, она неловко плюхнулась на диван.

– Герман, что ты такое говоришь? Ты шутишь? Разве можно шутить такими вещами?

– Нет, я не шучу. Ее действительно похитили.

– Боже, какой кошмар! Когда?

– Позавчера, – я взглянул на часы. – Сорок девять с половиной часов назад.

– А что в милиции говорят?

– Видишь ли, Виктория, я не был в милиции.

– Но как же так?

– Это может быть опасно для девочки… Меня специально предупредили.

– Да, они всегда так говорят, я слышала… Может быть, ты и прав… Но какой же ужас, Господи! Просто не верится!

Я не знал, что ответить на это.

– Как же это произошло? – Виктория прервала паузу вопросом, которого я больше всего боялся.

– Я оставил ее в машине, всего на пять минут, и она исчезла. – Говорить о Регине я ей, разумеется, не стал.

– Боже мой, боже мой… И?.. Что?

– А потом мне позвонили и сказали, чтобы я не дергался. Что если я сообщу в милицию, найму частного детектива или просто расскажу кому-нибудь об этом, Светку живой не увижу.

– А чего они хотят от тебя, ты выяснил?

– Пока нет. Сказали, что сообщат потом.

– Господи, я все еще поверить не могу! И что ты собираешься делать?

– Что, что! – я не выдержал и сорвался на крик. – Вот сижу, как дурак, и жду.

Виктория строго поглядела на меня темными, как у ее матери, глазами. Мария Львовна вспомнилась так живо, что я решил – ну, сейчас будут читать нотацию. Но сестра вдруг сказала совсем другое:

– Герман, а ты когда ел последний раз?

– Не помню, – искренне ответил я.

– Тебе обязательно надо поесть! – решительно заявила она, поднимаясь с дивана. – Тебе нужно много сил, а их необходимо поддерживать. Я пойду соображу что-нибудь.

– Неужели ты умеешь готовить? – удивился я.

Виктория рассмеялась.

– Это не моя заслуга, а Басина! Я же сказала тебе, что замуж собралась?.. А в моем возрасте, братик, нужно уметь удержать мужчину всеми возможными и невозможными способами. Путь к сердцу и все такое… Пришлось к твоей бабушке на поклон идти, чтобы она со мной кулинарный ликбез провела. На мое счастье, у нашей Баси талант не только в готовке, но и в педагогике. Она даже такую бестолковую ученицу, как я, смогла чему-то обучить! Сейчас я тебе это продемонстрирую!

И, не слушая моих возражений, двинулась на кухню.

– Ой, да тут на полк солдат наготовлено! В холодильнике и суп есть, и каша гречневая, и котлеты… Похоже, Юлька твоя постаралась на славу. Что тебе разогреть?

– Все равно, – по инерции ответил я и вдруг почувствовал, что действительно голоден.

Виктория показалась из кухни, надевая на ходу Юлькин фартук со смешной лошадкой.

– Я все поставила – и первое, и второе, – сообщила она. – Сейчас еще салат нарежу, у вас там огурцы есть, помидоры, зелень… Она подошла ко мне совсем близко, взяла мои руки в свои и, глядя прямо в глаза, проникновенно проговорила:

– Знаешь, братик, мне почему-то кажется, что все со Светкой будет в порядке. Да что там кажется – я в этом уверена, я чувствую! А женская интуиция – это, скажу я тебе, великая вещь! Она никогда не подводит.

И, не дожидаясь моего ответа, снова исчезла в кухне.

Это были именно те слова, которые мне сейчас необходимо было услышать. Я был не один. Кто-то рядом со мной сочувствовал мне, переживал за меня, надеялся вместе со мной… И верил, непоколебимо верил, что все закончится хорошо. Впервые за эти два дня железная рука, сжимавшая сердце, чуть отпустила.

Я пошел на кухню и смолотил все, что разогрела Виктория. Сама она отказалась ко мне присоединиться, заявив, что никогда не позволяет себе есть после семи. Я уплетал за обе щеки, а Виктория сидела напротив и смотрела на меня. В ее взгляде было что-то материнское.

– Герман, – спросила она, наливая чай, – а ты Юле сообщил о Светке?

– Нет, конечно. Я не хочу ее пугать. Уверен, что до ее возвращения все закончится.

– Не сомневаюсь! Она надолго?

– Месяца на два, а то и на три.