Глядя на море - Франсуаза Бурден

в противоречие, утверждая, что он свободен, и в то же время желая найти освобождение.

Возвращаясь к машине, Матье не чувствовал себя ни лучше, ни хуже, чем прежде. Конечно, было слишком рано приходить к каким-либо выводам, поможет ли Бенуа Левек ему выйти из его состояния, но, по крайней мере, Тесс и Анжелика будут за него спокойны, так что имело смысл проявить некоторое усердие.

— Попробуем, — пробормотал он, выжимая сцепление.

При условии, что он будет преодолевать усталость и находить в себе мужество дважды в неделю спускаться из своего «орлиного гнезда». Час назад он старался объехать улицу Фоша, а сейчас и сам не заметил, как вдруг оказался перед собственным книжным магазином. Поток машин не позволял отъехать от него быстрее, и ему волей-неволей пришлось скосить взгляд к витрине. Да, она могла бы выглядеть и более привлекательной, что-то явно было не в порядке. Уж не Надя ли над ней поработала? Он безнадежно посмотрел на стоявшую перед ним машину, которая не трогалась с места, хотя уже горел нужный свет. Ему тут же захотелось выскочить наружу и попробовать самому устранить все неправильности в витрине, и он не на шутку испугался, что так и сделает. Какое тщеславие! Тем не менее ему показалось, что Надя все сделала кое-как, наспех, стремясь к одному — расположить на самом видном месте только бестселлеры. Ну и где они, книжные принадлежности, над расположением которых он столько работал, чтобы заинтересовать тех, кто не любит читать книги? Вдобавок освещение было слишком тусклым, ни одна из книг не была выделена должным образом, не привлекала внимания. Да к тому же и мойщики оставили неприятно заметное пятно на одной из частей витрины.

Матье решил припарковаться и почти включил поворотник, но тут же спохватился. Этот внезапный импульс, возникший в силу привычки, был, по меньшей мере, смешон. Переступи он сейчас порог магазина, он точно знал, что произойдет. На него ринется толпа сотрудников, счастливых, что он наконец-то избавит их от ответственности; Корантен погребет его под счетами, балансами, квитанциями, не давая отдышаться; Надя задурит ему голову обзорами последних недель. Но главное, при всем том придется улыбаться, подбадривать, принимать решения. Переделывать витрину, составлять годовой план, погружаться в ад налоговых деклараций, наверстывать упущенное, проглядывая все последние вышедшие книги, высказывать свое мнение, находить решение возникших за его отсутствие проблем и, уж разумеется, отыскивать способы и уловки, чтобы все больше продавать, продавать, продавать…

Услышав короткий гудок, он вздрогнул. Поток машин перед ним наконец тронулся с места, и он последовал за этим потоком. Нет, ни за что на свете он не переступит порог этого чертова книжного магазина! Матье хотелось только одного: навсегда забыть о нем, и даже больше — не видеть его до конца жизни.

* * *

Понукаемый братьями, убеждавшими, что Руан, где он живет, не так уж далеко от Гавра, Фабрис в итоге согласился поехать и встретиться с Матье. В конце концов, ведь он был старшим из братьев, кому, как не ему, и было урезонивать младшего братишку? Само собой, Фабрис мало что понимал в этой его «депрессии». Из весьма пессимистичных прогнозов Анжелики, выслушанных по телефону, он пришел к одному-единственному выводу, что Матье упивался собой в некоем экзистенциальном кризисе. «Кризис безделья!» — попробовал он пошутить, что привело племянницу в ярость. Да, в конце концов, она была права: уж если в чем и можно было упрекнуть Матье, то никак не в безделье. Ну, так вот: этот невероятно активный человек, все эти годы стремившийся к успеху, оказался в паре шагов от того, чтобы все послать к черту. Почему? Что с ним стряслось? Анжелика позвонила всем троим дядюшкам по очереди, но Жан не мог оторваться от своих хлопот с недвижимостью и прочно застрял в Лондоне, а Сильвен был не в состоянии уехать из Парижа, осаждаемый огромным количеством пациентов медицинского кабинета физиотерапии и лечебной физкультуры. Как только речь начинала заходить об их матери, они принимались извиняться и оправдываться. В том, что именно Матье нашел для нее дом престарелых и помогал ей туда переехать, они видели причину, почему обязанность по уходу за матерью возлагалась на него, тем более что находилось ее новое жилище неподалеку от Гавра. Фабрис прекрасно отдавал себе отчет в том, что он повел себя непочтительно по отношению к матери, но ведь у него было пятеро взрослых парней, которым еще предстояла долгая учеба, не говоря уже об их эмоциональном состоянии в годы взросления и первой любви. Так что душевное состояние Матье… вы уж простите!

Работая на крупную страховую компанию, Фабрис прекрасно знал ценность книжного магазина Матье, поскольку все его братья были его клиентами. Прекрасное коммерческое предприятие, и надо быть последним дураком, чтобы бросить его без присмотра. Только с наивностью двадцатилетней Анжелики можно было думать, что от ее ежедневного «хозяйского глаза» был какой-то толк. Это выражение племянницы привело его в восторг, он расхохотался и после этого решил обязательно приехать и поговорить с младшим братишкой. Между тем они вовсе не были так уж близки с Матье, ни когда были детьми, ни позже, в подростковом возрасте. Насколько Фабрис любил веселиться в компании Жана и Сильвена, настолько же неинтересен ему был этот мальчишка, вечно уткнувшийся носом в книжку. Благодаря непрестанным насмешкам братьев Матье проявил упорство и записался на курсы дзюдо, где, кстати, добился значительных успехов. К восьми годам у него уже был желтый пояс, а потом он последовательно заполучил и остальные: зеленый, синий, коричневый, а в пятнадцать лет — черный, возраст редкий для такой квалификации. На этом он решил остановиться. Братья к тому времени уже разъехались. Потом и он тоже уехал, когда пришло его время, перебрался в Париж, окончив трехгодичный лицей по специальности «Издательство, библиотечное дело и маркетинг». Лично он, Фабрис, предупреждал, что все это пустое дело, у которого нет будущего, мать помогать им не могла, но он как-то выпутался. Затем он устроился работать продавцом в огромный книжный магазин в Латинском квартале. К этому моменту сам Фабрис был уже женат и принялся строгать детей, пока еще не предполагая, что его жена собирается дойти до пяти. Пять, подумать только! Со всей этой их учебой, спортом, одеждой, каникулами, «поездками по обмену» и карманными деньгами. К счастью, тогда Фабрис уже неплохо зарабатывал, но, имея такую финансовую нагрузку, с золотых тарелок они не