Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, она звалась Татьяной… Всё, собственно, и началось вчера с неё. Гулять они после занятий пошли, и прошлялись весь день по центру. Вышли из училища, пошли на набережную – тамошние художники, «старшие товарищи» ловили последние тёплые дни осени, впаривали интуристам городские пейзажи, рисовали портреты. «Иркутский Монмартр» или в просторечии «Круг» – стихийно возникшее в позапрошлом году на набережной место, где городские художники выставляли свои работы и промышляли портретами, очень скоро превратилось в этакое тусовочное место для продвинутой городской молодёжи. Вот туда и отправились.
Юра знал многих здешних живописцев, и его знали многие. Среди завсегдатаев «Круга» были бывшие студенты его отца, преподававшего в том самом училище, в котором сейчас учился и он. А долговязого Серёгу Сысоева Юра и сам застал студентом. Тот заканчивал училище, когда наш герой в него поступил. Вчера, конечно же, этот Сысоев отколол номер: где-то раздобыл коробку импортной пастели (везёт же некоторым!), и весь день приставал к проходившим мимо девушкам с одним и тем же предложением. Подбегал к очередной жертве, и орал: «Девушка! Пойдёмте! Я Вас нарисую! Сделаю Ваш портрет в пастели!!!» Естественно, от Сысоева шарахались, и кончилось тем, что вся остальная творческая братия уже собиралась побить Серёгу. Своими «пастельными» предложениями он распугал всех клиентов.
«Да, – усмехнулся про себя Юра, – Сысоев, конечно, тот ещё кадр! В прошлом году выпросил у Ромки человеческий череп порисовать, засунул его в сетку-авоську, да так по городу и шёл. Прохожие от него шарахались! А когда в трамвае с этой „натурой“ ехал, то какая-то тётка, увидев череп в авоське, стала орать на весь салон: „Колдун, колдун!“ Да уж, с Сысоевым не соскучишься!»
Ещё вчера на «Круге» видели Баира с его неизменным рюкзаком. Баир, тихоня-тувинец, с этим рюкзаком никогда не расставался, там у него вещи на все случаи жизни были. Парень приехал в Иркутск учиться на художника, ему дали место в общаге, а там, что ни вечер, то пьянка, то драка… Вот Баир и приспособился, чтобы не встревать в конфликты, чуть что начнётся, уходить из общаги и ночевать на вокзале или в аэропорту. В рюкзаке у него зубная щётка, мыло, полотенце, учебники, тетради, кисти, карандаши, краски… смена тёплого белья, и, едва ли, не спальный мешок с подушкой. «Всё своё ношу с собой!» В прошлом году старшекурсники над ним жестоко подшутили: выждали момент, когда Баир оставил свой знаменитый рюкзак на пару минут без присмотра, да и подсунули ему туда кирпич, в тёплые кальсоны завернули! Сволочи! – они же ещё и тотализатор устроили: поспорили, сколько времени Баир этот кирпич протаскает. Потом ещё две недели участливо спрашивали: «Баирчик, тебе не тяжело рюкзак-то таскать?» А он, дитя тайги, смущённо улыбался, и неизменно отвечал: «Ничо, мы привычные». Кончилось тем, что им самим стыдно стало, и они, улучив момент, этот свой кирпич из рюкзака и похитили. Такие вот шуточки у будущих художников…
– Юра, ты на занятия собираешься сегодня? – в комнату заглянул Лев Борисович, отец нашего героя, – вообще-то, время уже поджимает…
– Ничего, пап, – Юрка придал своему голосу беззаботные интонации, – у нас сегодня первых двух лекций не будет!
А сам уже прикидывал в уме, сколько ему потребуется времени для того, чтобы заехать на китайскую барахолку за кожаной курткой, а потом проехать до «Интуриста», найти кого-нибудь из тамошних фарцовщиков и с их помощью довершить радикальное обновление гардероба. «Вроде, Серёга Мажаров живёт рядом с „Интуристом“? Прекрасно! Вот у Серёги Мажарова джинсу и кроссовки и возьмём! Жмот он, конечно, но деньги у нас есть!»
По поводу того, что его маленькая ложь про то, что первых двух лекций сегодня нет, всплывёт на поверхность, Юра не беспокоился. Отец ещё в прошлом году вышел на пенсию, а звонить в училище и проверять ему и в голову не придёт.
С Таней они вчера весь день гуляли по центру, а потом он провожал её домой. Уже стемнело, когда добрались до её дома, потом ещё долго стояли во дворе, разговаривали о чём-то. О чём?… А потом, он и сам не помнит, как это случилось, потом они стали целоваться, взасос, по-настоящему! Танька прижималась к нему всем телом, а его руки вовсю шарили по её спине, приводя в боевую готовность все эрогенные зоны, и неизвестно ещё, чем бы всё это закончилось, если бы Таня вдруг не отстранилась от него, и не зашептала: «Всё! Всё! Там папа… на балконе…»
На балконе третьего этажа, на фоне освещённого окна, действительно, маячил мужской силуэт, маленькой звёздочкой горел сигаретный огонёк. Танюша ещё не успела отстраниться от Юры, как с балкона донеслось: «Кхе-кхе…», и это был не кашель вовсе, это «кхе-кхе» было произнесено. И произнесено тоном, не предвещающим ничего хорошего, и грозным, и ехидным одновременно. Наверное, именно поэтому их прощание было достаточно сумбурным…
Зато, домой наш студент летел на крыльях! И если бы не этот ливень… Да, если бы не этот, прямо майский какой-то ливень, который загнал Юру в подъезд первого попавшегося дома, то не проснулся бы он сегодня таким богатым парнем. Да уж, весенний ливень в октябре! – откалывает шуточки сибирский климат, почище сысоевских!
Подъезд, в котором Юра укрылся от ливня, был большим, старинным, с истёртой за многие десятилетия ходьбы вверх-вниз мраморной лестницей, коваными перилами и облупившейся краской на стенах. Потолки подъезда украшала богатая лепнина, а в плафонах – вот чудо-то! – сохранились старинные бронзовые люстры. Надо же, какие подъезды, оказывается, есть в старом Центре, а он и не знал!
Юра поднялся на площадку между первым и вторым этажами. Высокое стрельчатое окно выходило на главную улицу города, широченный низкий подоконник был, как будто специально создан для того, чтобы расположиться на нём и любоваться, как ливень сбивает с деревьев осеннюю листву, как бешеные потоки воды несутся по тротуарам и низвергаются под землю, в ливнёвку. Он развалился на подоконнике и нечаянно столкнул на пол большой пакет из плотного чёрного полиэтилена, который здесь кто-то оставил. Пакет перевернулся, и из него посыпались деньги – розово-оранжевые десятки и надёжные фиолетовые четвертаки с медально-лысым ленинским профилем. Денег было много, очень много, и в первый момент наш студент просто растерялся. А кто бы на его месте не растерялся-то?
Месячная стипендия студента Училища искусств составляла в тот далёкий тысяча девятьсот девяностый год всего тридцатку, и с этой тридцатки нужно было умудриться сэкономить хотя бы рублей пять-семь на покупку пластинок, кассет и прочих маленьких студенческих радостей, а ведь ещё нужно было стильно упаковаться. Следование моде тоже предполагает серьёзные затраты, а за каждым рублём к родителям бегать не станешь… Но теперь всё это позади. Опустившись на колени, Юра подбирал рассыпавшиеся деньги и совершенно автоматически подсчитывал их: сто рублей, двести, пятьсот, семьсот пятьдесят, тысяча… Тысяча сто, тысяча триста, две тысячи… три тысячи… пять… восемь… двенадцать…
На пятнадцатой тысяче ему стало страшно: вдруг сейчас откроется дверь одной из квартир, оттуда в подъезд выйдет законный владелец всех этих денег? Да нет, не выйдет. Скорее всего, жильцы здешних квартир не имеют к этим деньгам никакого отношения, скорее всего, этот пакет оставили здесь какие-нибудь грабители, которые «сняли» дневную выручку ближайшего гастронома… А вдруг эти бандюганы сейчас сюда нагрянут, увидят его с деньгами, да и пристрелят, как ненужного свидетеля? Или вдруг сейчас сюда ворвётся милиция и возьмёт его, бедного студента, с поличным? Стоп! Какая милиция, какие, на фиг, бандиты? Не может быть такой крупной дневной выручки ни у какого магазина! Недавно ведь кто-то рассказывал, что дневная выручка самого крупного иркутского универмага, «Торгового Комплекса», что-то около десяти-двенадцати тысяч рублей. Да и купюры были бы разные – рубли, трёхи, пятёрки, а не только десятки с четвертаками…
Шестнадцать тысяч… шестнадцать сто… шестнадцать триста… шестнадцать пятьсот… Деньги толстым слоем покрывали весь пол лестничной площадки. Юра собирал их и засовывал обратно в пакет, а их, как будто, не становилось меньше. Когда перевалило за двадцатку, его осенила догадка: да ведь это же кто-то собрался покупать автомобиль, вон, и сберкасса рядом! Сняли деньги с книжки… Догадка вспыхнула и тут же погасла, словно брошенный в лужу сигаретный окурок. Юрке даже показалось, что он услышал характерное шипение. Какой автомобиль, скажите пожалуйста?! Нету, ну, нету в Совецком Союзе таких автомобилей, которые могли бы стоить такие деньжищи! Даже иномарки, которые гоняют сюда из Владивостока, стоят дешевле… А здорово бы было купить собственную тачку, не обязательно иномарку, можно и нашу «Волгу ГАЗ-24»! Он представил, как подруливает на своём авто к училищу, или как после окончания занятий говорит Тане: «Тебя подвезти? Поедем, прокатимся!» Вот тогда-то уж точно никто не станет глумливо «кхе-кхекать» с балкона! Эх, скорее бы собрать эти деньги, и скорее бы этот ливень кончился. Нужно бежать домой, понадёжнее спрятать находку, а завтра с утра можно будет уже и начать новую жизнь. Жизнь Богатого Студента.
- Остап Бендер — агент ГПУ - Анатолий Вилинович - Русская современная проза
- Парадокс ситуации. Новеллы - Андрей Днепровский-Безбашенный (A. DNEPR) - Русская современная проза
- Тики-рики, тики-там! Новеллы - Андрей Днепровский-Безбашенный - Русская современная проза
- Сотворение мира и кухни - Рина Каспи - Русская современная проза
- Наедине с собой (сборник) - Юрий Горюнов - Русская современная проза
- Наедине с собой (сборник) - Юрий Горюнов - Русская современная проза
- Мне снился сон… - Ирина Глебова - Русская современная проза
- Становление - Александр Коломийцев - Русская современная проза
- Жопландия. Вид Сбоку (сборник) - М. Щепоткин - Русская современная проза
- Звёздный кодекс Русича. и Манифест величия богов - Юрий Гроза-Чайковский - Русская современная проза