Алмазное сердце - Ирина Шевченко

— Замечательно. У вас есть бинты?

— Есть. Но прежде рану нужно обработать.

— Спиртом? — оживился мой сосед.

— Нет, чистого спирта у меня нет, но есть настойки…

— Подойдёт.

Так ничего и не понявший кучер топтался у открытой дверцы, и я попросил его отойти и не загораживать свет: в вечерних сумерках его было немного.

— Сана, милая, вы же не станете… — округлила глаза старуха.

— Да, Сана, не стоит. Я сам.

Девица обиженно фыркнула, открыла сумку и подала мне несколько салфеток.

— Зажмёте рану.

Приготовила узкую бутылочку с плескавшейся внутри коричневатой жидкостью.

— Я сам, Унго, — перебил я хотевшего что‑то сказать тайлубийца.

Закусил воротник и резко выдернул нож. Ногу прожгло болью до кости, а штанина тут же сделалась влажной от крови. По совету целительницы я прижал к ране салфетки.

Организм метаморфа в несколько раз быстрее человеческого восстанавливается после подобных повреждений, и меньше чем через минуту я перестал ощущать пульсацию текущей крови. Осталось продезинфицировать рану и наложить повязку, пока поверх одежды, а после она уже не понадобится.

Я взял из рук девушки бутылочку и тут же выплеснул жидкость на рану…

О–у! Глаза полезли на лоб, а в дилижансе запахло маринованным мясом.

— Ой! — испуганно прикрыла ладошкой рот рыжая. — Кажется, это не настойка…

— А что? — выдавил я.

— Уксус. Для улучшения аппетита…

Аппетит у меня действительно улучшился: так и вгрызся бы в нежную девичью шейку.

Седовласый протянул мне флягу, и я с благодарностью отхлебнул обжигающего напитка.

— Так что делать‑то? — наконец спросил кучер.

— Как что? — вызверился я на него. — Ехать! Остановишь у ближайшего трактира.

— Давайте я вас перевяжу? — тихо предложила лже–лекарка.

— Избавьте, — рявкнул я. — Мне дорога эта нога, она досталась мне от родителей. Хотелось бы сохранить.

Унго сел рядом, и визгливая старушенция в этот раз не осмелилась и рта открыть.

Лисанна

Снова я всё напутала! Нужно было подписать склянки. Нужно было хотя бы понюхать, что в бутылочке, прежде чем давать её раненому. Права дэйна Алаисса, нельзя мне людей лечить. Хорошо хоть дар не применяла — и так смотрит на меня, как на злейшего врага, а если бы у него в довесок к ране рога выросли или борода… А пошла бы ему борода? Нет, вряд ли.

— Очень интересно, — пожилой дэй уже не спал, вертел в руках оттертый от крови нож. — Похоже, наш сбежавший друг принадлежит к Ордену Спасения. Видите клеймо?

Он показал оружие пострадавшему.

— Что за орден? — заинтересовался тот.

— Фанатики. Официально их организация не является незаконной, но проповедовать в столице её адептам запретили.

— А что именно они проповедуют?

— Ну, вы же слышали. Радеют за чистоту крови и помыслов, призывают изживать метаморфов, забивать камнями блудниц, топить ублюдков… Поголовье юристов, очевидно, тоже решили проредить.

— Я не юрист, только изучал право.

— А я в юности изучал куртуазную литературу, — пожал плечами почтённый дэй. — Но вот уже двадцать лет служу в судейской управе. Карл Мэвертон, судья округа.

— Мэвертон? Так значит, то была ваша усадьба?

— Да. Планировал там же сойти. Но теперь доеду с вами до города, оповещу стражу и прихвачу с собой пару молодчиков: убивцу вашего в садах поймают, будьте спокойны, но не с челядью же его в тюрьму отправлять?

— От меня понадобятся какие‑то свидетельства? — в голосе молодого человека слышалось недовольство.

— Очень торопитесь? — понял судья. — Не переживайте, задержим дилижанс на время составления протокола, а опознание я уж сам проведу.

— Вы разве его рассмотрели?

— Думаете, нет? — усмехнулся седовласый, на миг надвинув на лицо шляпу.

В таком виде мы наблюдали его почти два дня. А он наблюдал за нами и только притворялся спящим. Зачем? Чтобы дэйна Беатриса не приставала к нему с разговорами? Эх, а я о такой простой уловке и не подумала.

— Нужно будет передать нож магам из отёла дознаний, — продолжал судья. — Возможно, на нём не только ваша кровь.

Дальше мужчины стали переговариваться шёпотом, а дэйна Беатрис, тоже шёпотом, но нарочито громким, стала рассказывать мне, сколько страху она натерпелась в недавнем происшествии и как теперь у неё «колотится в груди».

— Дать вам сердечных капель? — предложила я, подумав, что если один раз напутала, могу сделать это снова и напоить трещетку снотворным. Или слабительным.

Но, к моему сожалению, от лекарств она отказалась.

Ещё не успело стемнеть, как мы въехали в какой‑то городок. Остановились у небольшого трактира. Раненый — слуга называл его «дэй Джед» — велел сгрузить багаж и снял тут комнату, сказав, что дальше с нами не поедет. И опять зло на меня смотрел. Но аппетит мне это не испортило, и пока дожидались представителей от законников, я заняла столик в углу зала, заказала себе суп со спаржей и успела съесть его до того, как рядом уселась дэйна Беатрис. Женщина потребовала свиных рёбрышек с капустой и принялась, обгладывая косточки, рассказывать, что после пережитых потрясений ей и кусок в горло не лезет.

— А такой на первый взгляд приличный дэй, — сетовала она. — С портфелем — сразу видно, учёный. И говорил так ладно.

По мне, так он нёс полную чушь, да и жалеть нужно было не его, а пострадавшего молодого человека. Рана глубокая. А ещё и уксусом прижжённая…

Приняв решение, я вынула из сумки баночку с заживляющей мазью. Открыла крышку, понюхала, убеждаясь, что на этот раз не ошиблась, и… вернула баночку в сумку. Что я ему скажу? Извинюсь? Хорошо, извинюсь. Это же было досадное недоразумение, я была напугана, нервничала.

Я снова достала мазь и поднялась из‑за стола.

— Присмотрите за моей сумкой, дэйна Беатрис. Я скоро вернусь.

На счастье в коридоре мне встретился тайлубиец — Унго, кажется — и я узнала, в какой комнате остановился его хозяин. Дошла до нужной двери, постучала. Из комнаты что‑то ответили, и я подумала, что можно войти.

Мужчина стоял спиной к входу, и первое, что бросилось мне в глаза — отпечаток волчьей лапы на лопатке. Оборотень. Точнее, метаморф. Дейна Алаиса говорила, что называть их оборотнями — дурной тон. Так вот почему тот фанатик заговорил о серебре! Но это всё — суеверия. Конечно, метаморф умрёт, если пронзить его сердце серебряным клинком или осиновым колом, только кто б от этого не умер?

Дэй Джед обернулся, и я увидела длинный белый рубец на его плече. Всего один. Значит, он единственный ребёнок в семье. Помню, когда мы изучали метаморфов, меня возмутил этот дикий обычай царапать собственных детей. Да–да, это родители их так метят, ведь только от когтей и зубов сородича у оборотня останется шрам, а все другие раны заживают без следа. И сегодняшняя наверняка уже затянулась…