Лавровый венок я отправил на суп… - Игорь Губерман

Сибирский дневник. Часть вторая

* * *

Жена меня ласкает иногдасловами утешенья и привета:что столько написал ты – не беда,беда, что напечатать хочешь это.

* * *

Кроме школы тоски и смиренияя прошел, опустившись на дно,обучение чувству презрения —я не знал, как целебно оно.

* * *

На самом краю нашей жизния думаю, влазя на печь,что столько я должен отчизне,что ей меня надо беречь.

* * *

В предательских пространствах этих стылых —где место, где пристанище мое?Вот я уже в России жить не в силахи жить уже не в силах без нее.

* * *

Тюремные прощанья – не беда,увидимся, дожить бы до свободы;о том, что расставались навсегда,вдруг больно понимаешь через годы.

* * *

Весна сняла обузу снежных блузокс сирени, обнажившейся по пояс,но я уже на юных трясогузоксмотрю, почти ничуть не беспокоясь.

* * *

Невольник, весь я в путах строгих,но со злорадством сознаю,что я и в них свободней многих,цепь охраняющих мою.

* * *

Я – удачник. Что-то в этом роде.Ибо в час усталости и смутырадость, что живу, ко мне приходити со мною курит полминуты.

* * *

В Сибирь я врос настолько крепко,что сам Господь не сбавит срок;дед посадил однажды репку,а после вытащить не смог.

* * *

Сколько света от схватки идей,сколько свежести в чувственной гамме;но насмотришься сук и блядей —жирно чавкает грязь под ногами.

* * *

В том, что я сутул и мешковат,что грустна фигуры география,возраст лишь отчасти виноват,больше виновата биография.

* * *

Учусь терпеть, учусь терятьи при любой житейской стужеучусь, присвистнув, повторять:плевать, не сделалось бы хуже.

* * *

Вот человек: он пил и пел,шампанским пенился брожением,на тех, кто в жизни преуспел,глядит с брезгливым уважением.

* * *

Есть власти гнев и гнев Господень.Из них которым я повержен?Я от обоих не свободен,но Богу – грех, что так несдержан.

* * *

Слова в Сибири, сняв пальто,являют суть буквальных истин:так, например, беспечен тот,кто печь на зиму не почистил.

* * *

Я проснулся несчастным до боли в груди —я с врагами во сне пировал;в благодарность клопу, что меня разбудил,я свободу ему даровал.

* * *

Города различались тюрьмой —кто соседи, какая еда;навсегда этот праздник со мной,хоть не праздничен был он тогда

* * *

Скачет слов оголтелая конница,стычки строчек и фраз теснота;их рифмую не я, а бессонница,сигарета, весна, темнота.

* * *

Как жаждет славы дух мой нищий!Чтоб через век в календаресловно живому (только чище)сидеть, как муха в янтаре.

* * *

Как молодость доспехами бряцала!Какой бывала зрелость удалой!Остыли, как восторг провинциалав промозглости столицы пожилой.

* * *

Моим конвойным нет загадокни в небесах, ни в них самих,царит уверенный порядокпод шапкой в ягодицах их.

* * *

Муки творчества? Я не творю,не мечусь, от экстаза дрожа;черный кофе на кухне варю,сигарету зубами держа.

* * *

Наша кровь – родня воде морской,это от ученых нам известно,может, потому такой тоскоймучаемся мы, когда нам пресно?

* * *

Служить высокой цели? Но мой домни разу этой глупостью не пах.Мне форма жмет подмышки. И притомтревожит на ходу мой вольный пах.

* * *

О чем судьба мне ворожит?Я ясно слышу ворожею:ты гонишь волны, старый жид,а все сидят в гавне по шею.

* * *

Конец апреля. Мутный снег,не собирающийся таять,и мысль о том, что труден век,но коротка, по счастью, память.

* * *

Учить морали – глупая морока,не лучшая, чем дуть на облака;тебе смешна бессмысленность урока,а пафос твой смешит ученика.

* * *

Разумность – не загадка, просто этоспособность помнить в разные моменты,что в жизни нет обратного билета,а есть налоги, иски, алименты.

* * *

Сколь мудро нас устроила природа,чтоб мы не устремлялись далеко:осознанное рабство – как свобода:и даль светла, и дышится легко.

* * *

Забавно, что стих возникает из ритма;в какой-то момент, совершенно случайный,из этого ритма является рифма,а мысли приходят на свет ее тайный.

* * *

Когда б из рая отвечали,спросить мне хочется усопших —не страшно им ходить ночамисквозь рощи девственниц усохших?

* * *

Тоски беспочвенное чувство —души послание заветноео том, что гнилостно и гнусноей наше счастье беспросветное.

* * *

Был подражатель, стал учеником,и в свет его ввела одна волчица;но слишком был с теорией знаком,чтоб лепету и бреду научиться.

* * *

Я уважал рассудка голос,к нему с почтеньем слух склонял,но никогда на малый волосрешений глупых не менял.

* * *

Сомнительная личность – это кот,что ластится и жаждет откровений;сомнительная личность – это тот,о ком уже все ясно без сомнений.

* * *

Мне кажется, наука с ее трезвостью,умом и сединою в волосахкопается в природе с наглой резвостьюмальчишки, что копается в часах.

* * *

Грозным запахом ветер повеял,но покой у меня на душе;хорошо быть сибирским евреем —дальше некуда выслать уже.

* * *

Столько волчьего есть в его хватке,так насыщен он хищным огнем,что щетинится мех моей шапки,вспоминая о прошлом своем.

* * *

В неусыпном душевном горении,вдохновения полон могучего,сочинил я вчера в озарениивсе, что помнил из Фета и Тютчева.

* * *

И в городе не меньше, чем в деревне,едва лишь на апрель сменился март,крестьянский, восхитительный и древнийцветет осеменительный азарт.

* * *

А ночью небо раскололось,и свод небес раскрылся весь,и я услышал дальний голос:не бойся смерти, пьют и здесь.

* * *

Сейчас не бог любви, а бог познанияпитает миллионов нищий дух,и строит себе культовые здания,и дарит муравьям крылатость мух.

* * *

С природой здесь наедине,сполна достиг я опрощения;вчера во сне явились мнеРуссо с Толстым, прося прощения.

* * *

Кто жизнь в России жил не зря,тому грешно молчать, —он отпечатки пальцев злаумеет различать.

* * *

Уже в костях разлад и крен,а в мысли чушь упрямо лезет,как в огороде дряхлый хрено юной редьке сонно грезит.

* * *

Что я сидел в тюрьме – не срам,за верность чести в мышеловкубыл загнан я. Как воин шрам,люблю свою татуировку.

* * *

Покой исчез, как не было его,опять я предан планам и химерам;увы, штанам рассудка моегохарактер мой никак не по размерам.

* * *

Боюсь попасть на землю предкаи ничего не ощутить,ведь так давно сломалась ветка,и так давно прервалась нить.

* * *

Мой воздух чист, и даль моя светла,и с веком гармоничен я и дружен,сегодня хороши мои дела,а завтра они будут еще хуже.

* * *

Конечно, жизнь – игра. И даже спорт.Но как бы мы себя ни берегли,не следует ложиться на аборт,когда тебя еще и не ебли.

* * *

Исчезли и зелень, и просинь,все стало осклизлым и прелым,сиротская стылая осеньрисует по серому серым.

* * *

Не зная зависти и ревности,мне очень просто и легкодоить из бурной повседневностиуюта птичье молоко.

* * *

Вчера я думал в темной полночи,что мне в ошейнике неволиболь от укусов мелкой сволочиострей и глубже главной боли.

* * *

Очевидное общее естьв шумной славе и громком позоре:воспаленные гонор и честьи смущенная наглость во взоре.

* * *

Новые во мне рождает чувствадревняя крестьянская стезя:хоть роскошней роза, чем капуста,розу квасить на зиму нельзя.

* * *

Слегка курчавясь днями выходными,дым времени струится в никуда,и все, что растворимо в этом дыме,уносится без эха и следа.

* * *

Неясное дыханье колдовства,забытые за древностью поверьяна душу навевает нам листва,которой плачут осенью деревья.

* * *

Мой друг – иной, чем я, породыввиду несходства чрезвычайного:мне дорог тайный звук природы,ему – природа звука тайного.

* * *

Даровит, образован и знаний букет,ясен ум и суждения быстры,но способности есть, а призвания нет,а бензин – только жидкость без искры.

* * *

Муза истории, глядя вперед,каждого разно морочит;истая женщина каждому вретименно то, что он хочет.

* * *

Часто мы виновны самив наших промахах с девицами,ибо многие задамиговорят не то, что лицами.

* * *

Царствует кошмарный винегретв мыслях о начале всех начал:друг мой говорил, что Бога нет,а про черта робко умолчал.

* * *

Пожить бы сутки древним циником:на рынке вставить в диспут строчку,заесть вино сушеным финикоми пригласить гречанку в бочку.Под утро ножкою точенойона поерзает в соломе,шепча, что я большой ученый,но ей нужней достаток в доме.Я запахну свою хламиду,слегка в ручье ополоснусь,глотком воды запью обидуи в мой сибирский плен вернусь.

* * *

А закуришь, вздохни беспечальноу заросшей могилы моей:как нелепо он жил и случайно,очень русским был этот еврей.

* * *

Живу я безмятежно и рассеянно;соседи обсуждают с интересом,что рубль, их любимое растение,нисколько я не чту деликатесом.

* * *

Жаркой пищи поглощениевкупе с огненной водой —мой любимый вид общенияс окружающей средой.

* * *

Печальная нисходит благодатьна тех, кто истолчен в житейской ступке:умение понять и оправдатьсвои неблаговидные поступки.

* * *

Пожив посреди разномастного сброда,послушав их песни, мечты и проклятия,я вспомнил забытое слово: порода,и понял, как подлинно это понятие.

* * *

Есть люди – как бутылки: в разговоресветло играет бликами стекло,но пробку ненароком откупорил —и сразу же зловонье потекло.

* * *

Мой дух ничуть не смят и не раздавлен;изведав и неволю и нужду,среди друзей по рабству я прославленздоровым отвращением к труду.

* * *

Мои пути так непутевы,беспутны так мои пути,что только путаница словамне помогла по ним пройти.

* * *

Всем дамам улучшает цвет лицабез музыки и платья чудный танец,но только от объятий подлецагораздо ярче свежесть и румянец.

* * *

С доброжелательством ребенкаживу с тех пор, как был рожден,и задушевностью подонкабывал за это награжден.

* * *

Давно старики наши с нами расстались,уйдя без обиды на вечный покой;за все, что ушедшим должны мы остались,отплатят нам дети – сполна и с лихвой.

* * *

Должно быть, в этом годы виноваты:внезапно все смеркается вокруг,и острое предчувствие утратымучительно пронизывает вдруг.

* * *

Не дослужась до сытой пенсии,я стану пить и внуков нянчить,а также жалобными песнямиу Бога милостыню клянчить.

* * *

Творя научные мистерии,познанье чувствам предпочтя,постигли мы распад материи,распада духа не учтя.

* * *

Для всех распахнут я до дна,до крайнего огня,но глубже – темная стенавнутри вокруг меня.

* * *

Я уравновесил коромыслос ведрами желания и долга,только очень мало вижу смыслав том, что я несу его так долго.

* * *

Судьбы своей тасуя ералаш,я вижу из поблескиванья фактов,что чем обыкновенней опыт наш,тем больше в нем с поэзией контактов.

* * *

Есть в жизни магистральные пути,где сомкнутой толпы пылит пехота,но стоит ненадолго с них сойти,и больше возвращаться неохота.

* * *

Я не спорю – он духом не нищий.Очень развит, начитан, умен.Но вкушая духовную пищу,омерзительно чавкает он.

* * *

Муза – полуведьма, полудама.Взбалмошная, вечно молодая.Ветрена, капризна и упрямаи уходит, не предупреждая.

* * *

Жалко, если сбудется мой бред,но уже дымит на мне рубаха;я рисую времени портрет,и оно расплатится с размаха.

* * *

Вдруг плесень мха со старых стенуколет сердце бурым тлением,и всех логических системне хватит справиться с волнением.

* * *

Я машину свою беспощадно гонял,не боясь ни погоды, ни тьмы;видно, ангел-хранитель меня охранял,чтобы целым сберечь для тюрьмы.

* * *

Когда душа облита ложьюи жирным чадом грязных дней,окурок в пепельнице можетродить отчаяние в ней.

* * *

Я был нелепым, был смешным,я просто тек, журча,но море было бы инымбез моего ручья.

* * *

Проходимец и безобразник,верю: будет во вторник-средуи на нашей улице праздник;только дайте сперва я съеду.

* * *

Вот ведь чудо: чистый атеизмв годы, когда в космос кинут мост,стал почти такой же атавизм,как покров из шерсти или хвост.

* * *

Живем ожиданием чуда,оно не случиться не может,и мы в него верим, покудане видим, что век уже прожит.

* * *

В те дни, когда поступки событийныеподростки начинают затевать,родители – фигуры комедийные,что очень им обидно сознавать.

* * *

Со старым другом спор полночный.Пуста бутыль, и спит округа.И мы опять не помним точно,в чем убедить хотим друг друга.

* * *

Снова завтра день судьба пошлет,снова что-то вспомню из былого,снова день прольется напролетв ловле ускользающего слова.

* * *

Склонен до всего коснуться глазомразум неглубокий мой, но дошлый,разве что в политику ни разуя не влазил глубже, чем подошвой.

* * *

Балагуря, сквернословя и шутя,трогал столькие капканы я за пасть,что в тюрьму попал естественно, хотясовершенно не туда хотел попасть.

* * *

Бывает зло – оно стенойстоит недвижной и глухою,но повернись к нему спиной —само становится трухою.

* * *

Пускай бы, когда свет почти померк,душа, уже рванувшаяся ввысь,из памяти взрывала фейерверксекунд, что в этой жизни удались.

* * *

Между мелкого, мерзкого, мглистогоя живу и судьбу не кляну,а большого кто хочет и чистого,пусть он яйца помоет слону.

* * *

Мы все – пылинки на планете.Земля – пылинка во Вселенной.Я сплю. Уютны мысли этимоей ленивой плоти тленной.

* * *

Когда фортуна даст затрещину,не надо нос уныло вешать,не злись на истинную женщину,она вернется, чтоб утешить.

* * *

Вот и старость. Шаркая подошвами,шагом по возможности нескорымтихо направляемся мы в прошлое,только что смеялись над которым.

* * *

Такие нас опутывают путы,такая рвать их тяжкая работа,что полностью свободны мы в минуты,пока сличает смерть лицо и фото.

* * *

Когда очередной душевный сумраксгущается кромешной пеленой,я книгу вспоминаю, где рисунок:отрекшись, Галилей пришел домой.

* * *

В пылу любви ума затмениеовладевает нами всеми —не это ль ясное знамение,что Бог устраивает семьи?

* * *

Стихи мои в забвении утонут,хоть вовсе их пишу не для того,но если никого они не тронут,то жалко не меня, а никого.

* * *

Я трубку набиваю табаком.Как тягостны часы в ползущем дне!Никак я не почувствую, по комзвонит сегодня колокол во мне.

* * *

В безумных лет летящей чередедух тяжко без общенья голодает;поэту надо жить в своей среде:он ей питается, она его съедает.

* * *

На тихих могилах – две цифры у всех,а жизнь – между ними в полоске.И вечная память. И шумный успех.И мнимореальные доски.

* * *

К чужой судьбе, к чужой мольбекто не склонял свой слух,тот будет сам пенять себе,что был так долго глух.

* * *

Нас будто громом поражает,когда девица (в косах бантики),играя в куклы (или в фантики),полна смиренья (и романтики),внезапно пухнет и рожает.Чем это нас так раздражает?

* * *

Конечно, я пришел в себя потом,но стало мне вдруг странно в эту осень,что грею так бестрепетно свой домя трупами берез, осин и сосен.

* * *

От точки зрения смотрящегоего зависит благодать,и вправе он орла парящегожуком навозным увидать.

Но жаль беднягу.

* * *

Давно заметил я: сияниеталанта, моря, мысли, света —в нас вызывает с ним слияние,и мы в себе уносим это.

* * *

Время поворачивая вспять,как это смешно – не замечая,тянемся заваривать опятьгущу из-под выпитого чая.А близость с тем, а нежность к тойдавно мертвы,и память стала – как настойразрыв-травы.

* * *

Вновь себя рассматривал подробно:выщипали годы мои перья;сестрам милосердия подобно,брат благоразумия теперь я.

* * *

То утро помню хорошо:среди травы, еще росистой,тропой утоптанной российскойя меж овчарок в лагерь шел.

* * *

Порою поступаю так постыдно,как будто не в своем слегка уме;наследственные корни, очевидно,воюют меж собой в душевной тьме.

* * *

Всегда, мой друг, наказывали нас,карая лютой стужей ледяной;когда-то, правда, ссылкой был Кавказ,но там тогда стреляли, милый мой.

* * *

Эта мысль давно меня терзает,учит ее в школе пятый класс:в мире ничего не исчезает;кроме нас, ребята, кроме нас.

* * *

Крушу я ломом грунт упорный,и он покорствует удару,а под ногтями траур черный —по моему иному дару.

* * *

Любовь и пьянство – нет примератесней их близости на свете;ругает Бахуса Венера,но от него у ней и дети.

* * *

Есть кого мне при встрече обнять;сядем пить и, пока не остыли,столько глупостей скажем опять,сколько капель надежды в бутыли.

* * *

Свободы лишь коснуться стоит нам,я часто это видел на веку:помазанный свободой по губамуже стремится к полному глотку.

* * *

И не спит она ночами,и отчаян взгляд печальный,утолит ее печаликто-нибудь совсем случайный.

* * *

В жизни этой, суетной и краткой(так ли это, кажется ли мне),вижу я то мельком, то украдкойявное вмешательство извне.Но чье – не знаю.

* * *

Что сложилось не так,не изменишь никаки назад не воротишь уже,только жалко, что такбыл ты зелен, дурак,а фортуна была в неглиже.

* * *

Не чаши страданий, а чашкихватает порой для лечения,чтоб вовсе исчезли замашкилюбые искать приключения.

* * *

Пою как слышу. А традиции,каноны, рамки и тенденция —мне это позже пригодится,когда наступит импотенция.

* * *

Если так охота врать,что никак не выстоять,я пишу вранье в тетрадькак дневник и исповедь.

* * *

Окунулся я в утехи гастрономии,посвятил себя семейному гнезду,ибо, слабо разбираясь в астрономии,проморгал свою счастливую звезду.

* * *

Великие событья – тень назадбросают очертаньями своими,но наши аккуратные глазане видят нежелаемое ими.

* * *

Нет, я в рабах не долго хаживал,я только пять прибавлю скудныхв те миллионы лет подсудных,Россией съеденные заживо.

* * *

Поверь мне, грустный мой приятель,твои терзания напрасны:на Солнце тоже много пятен,но и они на нем прекрасны.

* * *

Чего хочу, того ищу,хочу уйти от власти Рима,и щуплых пращуров прищурво мне участвует незримо.

* * *

На мои вопросы тихиео дальнейшей биографииотвечали грустно пифии:нет прогноза в мире мафии.

* * *

В нас посевает жизнь слепаяпродленной детскости заразу,и зрелость, поздно наступая,уже с гнильцой бывает сразу.

* * *

Наука, ты помысли хоть мгновение,что льешь себе сама такие пули:зависит участь будущего генияот противозачаточной пилюли.

* * *

Живу, ничуть судьбу не хаяза бурной жизни непокой:погода самая плохая —гораздо лучше никакой.

* * *

В надежде, что свирепые морозыво мне произведут метаморфозы,был сослан я в сибирские края,где крепче стала ветреность моя.

* * *

По вороху надежд, сухих и ветхих,вдруг искра пробегает временами,и почки наливаются на веткаху дерева с истлевшими корнями.

* * *

Мы от любви теряем в весеза счет потери головыи воспаряем в поднебесье,откуда падаем, увы.

* * *

Когда вершится смертный приговор,душа сметает страха паутину.Пришла пора опробовать прибор,сказал король, взойдя на гильотину.

* * *

Ты люби, душа моя, меня,ты уйми, душа моя, тревогу,ты ругай, душа моя, коня,но терпи, душа моя, дорогу.

* * *

Хоть и тонешь там и тут,грязь весны и слякоть осени —как разлука, если ждут,и разлука, если бросили.

* * *

Внезапна гибель светлых дней,а мы ее так часто видели,что чем нам лучше, тем страшней,а чем темнее, тем обыденней.

* * *

Сибирь. Весна. Потери и уронынесет снегам сиянье с высоты.Орут с берез картавые вороныо горечи и грусти красоты.

* * *

Тигра гладить против шерститак же глупо, как по шерсти.Так что если гладить,то, конечно, лучше против шерсти.

* * *

Куда б меня судьбой ни занесло,в какую ни согни меня дугу,высокого безделья ремеслоя правлю, как умею и могу.

* * *

Не мучусь я, что бытом жизнь полна,иное мне мучительно и важно:растления зловонная волнас ленивой силой душу лижет влажно.

* * *

Мечтал бы сыну передать я,помимо знаний и сомнения,отнюдь не все мои проклятья,но все мои благословения.

* * *

Действуя размашисто и тонкострахом, похвалой и жирным кусом,дух эпохи вылепил подонкас грацией, достоинством и вкусом.

* * *

В те дни, когда я пал на дно,раскрылось мне сполна,что всюду есть еще однодно у любого дна.

* * *

Но взрыв, и бунт, и пламень этот —избавь нас Бог увидеть снова,минуй всех нас российский методлечить болезнь, убив больного.

* * *

Я верю в мудрость правил и традиций,весь век держусь обычности привычной,но скорбная обязанность трудитьсямне кажется убого-архаичной.

* * *

Нечаянному счастью и бедеотыскивая место в каждом быте,на дереве реальности вездеесть почки непредвиденных событий.

* * *

Жить, покоем дорожа, —пресно, тускло, простоквашно;чтоб душа была свежа,надо делать то, что страшно.

* * *

Слухи, сплетни, склоки, свары,клевета со злоязычием,попадая в мемуары,пахнут скверной и величием.

* * *

Когда между людьми и обезьянаминайдут недостающее звено,то будет обезьяньими оноизгоями с душевными изъянами.

* * *

Есть люди сна, фантазий и мечты,их души дышат ночи в унисон,а сутолока скользкой суеты,творящаяся днем, – их тяжкий сон.

* * *

Если бабе семья дорога,то она изменять если станет,ставит мужу не просто рога,а рога изобилия ставит.

* * *

Поверх и вне житейской скверны,виясь, как ангелы нагие,прозрачны так, что эфемерны,витают помыслы благие.

* * *

Тускнеет радость от познаниялюдей, событий и явлений;на склоне лет воспоминанияживее свежих впечатлений.

* * *

Думаю, что в смутной ностальгиинас еще не раз помянут люди:лучше будут, хуже и другие,нас уже таких потом не будет.

* * *

Приходя как возмещениевсех потерь за жизнь напрасную,понимание – прощениеосеняет осень ясную.

1981–1984 гг.

Московский дневник