Мисс Чудо - Лоретта Чейз

Выбор гостиницы удивил Мирабель. Она почему-то думала, что он остановился на холме, в самом фешенебельном отеле Мэтлок-Бата под названием «Старый Бат». А он предпочел остановиться у Уилкерсона, в гостинице, расположенной на южной дороге, где было грязно и шумно от проезжающих экипажей.

Но, когда они въезжали в деревню, на дороге было спокойно. Из-за туч робко выглянуло солнце, лучи его блеснули на поверхности реки и осветили выбеленные домики, прижавшиеся к склону холма.

Хотя деревня была хорошо знакома Мирабель, поскольку являлась ее собственностью, она всякий раз заново поражалась ее красоте.

Склоны холмов круто поднимались от реки Деруэнт, и над всеми возвышался известняковый утес под названием Хай-Тор. Он был похож на замок, обнесенный стеной из серой скалистой породы, которую оживляли участки зелени.

Сам курорт с минеральными водами был чистеньким и весьма привлекательным местом. Вдоль короткой «музейной» дороги располагалось множество пансионатов, магазинчиков и музеев, а на окружающих склонах холмов выглядывали из зелени виллы. По другую сторону дороги полого спускались к берегу реки сады. Дорога вслед за рекой огибала гору, возвышавшуюся за холмами Эйбрахама.

Подъем на холмы был делом несложным, и Мирабель поднималась туда в любое время года и отдыхала на природе.

Сегодня ее одолевало множество забот и было у нее немало причин для беспокойства. А вот времени, чтобы успокоиться, не было.

Поэтому Мирабель, бросив вожжи двуколки груму и отправив служанку Люси выполнять кое-какие поручения, направилась в гостинице Уилкерсона.

Навстречу ей поспешил мистер Уилкерсон. Она спросила, у себя ли мистер Карсингтон.

— Кажется, он еще не вставал, мисс Олдридж, — ответил хозяин.

— Не вставал? — удивилась она. — Но ведь уже почти полдень.

— Половина двенадцатого, мисс.

И тут она вспомнила, что представители высшего света редко встают до полудня, поскольку обычно ложатся спать на рассвете.

Мистер Уилкерсон предложил послать слугу, чтобы узнать, готов ли мистер Карсингтон принимать посетителей.

Мирабель представила себе, как мистер Карсингтон откидывает с лица взлохмаченные золотисто-каштановые волосы и, удивленно раскрыв сонные глаза, смотрит на… кого-то.

— Нет, не надо его беспокоить, — быстро проговорила она. — Я пробуду в деревне еще несколько часов. Мне нужно кое к кому зайти. А с ним я поговорю позднее.

Она заметила, что руки у нее дрожат. Должно быть, от голода. Она так боялась найти бездыханное тело сына герцога Харгейта, что была не в состоянии съесть на завтрак ничего, кроме чашки чая да ломтика поджаренного хлеба.

— Но сначала я хочу выпить чаю, — добавила она, — и съесть несколько гренков.

Ее тотчас препроводили в отдельную столовую, расположенную вдали от шума и суеты обеденного зала и таверны. Несколько минут спустя появились чай и гренки.

Перекусив, Мирабель воспрянула духом. И когда мистер Уилкерсон подошел к ней, чтобы узнать, не желает ли она чего-нибудь еще — яичницу, например, с несколькими ломтиками бекона, — она попросила принести самую подробную карту этой местности.

Он заверил ее, что у него имеется множество таких карт, не меньше, чем в любом лондонском магазине, в том числе и карты, раскрашенные вручную. Он выразил сожаление по поводу того, что Государственное картографическое управление пока еще не издало карту Дербишира, потому что новые карты поистине высокого класса и составляются основываясь на научном подходе.

Она попросила принести все, что у него имеется. Несколько карт были достаточно подробными для ее целей, и она разложила их на столе, чтобы сопоставить. Изучить их подробнее она намеревалась дома.

Кое в чем Мирабель была гораздо больше похожа на своего отца, чем полагала. Если ее никто не беспокоил и не прерывал, она могла, как и он, с головой уйти в решение интересующей ее задачи.

Время шло, она сняла сначала шляпку, потом плащ. С момента ее появления здесь прошло уже два часа, а она все еще сидела, склонившись над картами, и пыталась отыскать пути решения проблемы.

Примерно в это время мистер Уилкерсон вышел во двор поболтать с форейтором. Поэтому он не знал, что мистер Карсингтон спустился вниз и направился в отдельную гостиную, которую зарезервировал в качестве своего штаба. Поскольку мистера Уилкерсона не было поблизости и, спускаясь вниз, он никого не встретил, некому было сказать мистеру Карсингтону о том, кто находится в соседней отдельной столовой.

Дверь была открыта. Проходя мимо, Алистер заглянул туда, и в поле его зрения оказался небольшой, округлый, принадлежавший явно женщине задок.

Задок был задрапирован зеленой тканью высокого качества, что сразу же определил наметанный глаз Алистера, он также прикинул, сколько слоев ткани находится между платьем и кожей.

Весь этот процесс оценки занял не более мгновения, но Мирабель, очевидно, услышала, как затихли шаги. Или же как он задержал дыхание, заставив разум вернуться оттуда, куда его занесла фантазия, и напомнив себе, что было бы разумнее идти своей дорогой.

Она подняла голову и, взглянув на него через плечо из-за массы медно-рыжих волос, улыбнулась.

Это была она.

— Мисс Олдридж, — произнес он, причем голос его опустился до самого нижнего регистра.

— Мистер Карсингтон! — Она выпрямилась и повернулась к нему лицом. — Не ожидала, что вы подниметесь в столь ранний час.

Уж не сарказм ли уловил он в ее голосе?

— Но уже почти два часа, — сказал он. Она удивленно округлила глаза.

— Ну и ну! Неужели я столько времени пробыла здесь?

— Не имею ни малейшего понятия, сколько времени вы пробыли здесь, — проговорил он.

Она, нахмурившись, взглянула на карту.

— Не думала, что столько времени проведу здесь. Я собиралась зайти позднее, когда вы проснетесь.

— Я проснулся.

— Вижу. — Она окинула его взглядом. — И выглядите вы очень опрятно и элегантно.

Алистеру очень хотелось бы сказать то же самое о ней. Видимо, кто-то предпринял героическую попытку укротить ее непослушные волосы, заплел их в косу и уложил с помощью шпилек на макушке. Но половина шпилек уже валялась на полу и на столе, а коса съехала набок. У него аж руки чесались — так хотелось ему подойти и привести прическу в порядок.

Он бросил мрачный взгляд на ее дорогое платье зеленоватого оттенка. Этот цвет шел ей еще меньше, чем цвет платья, в котором он ее увидел впервые. Что же касается фасона, то его не было вовсе. Примитивное и скучное платье и шло ей не больше, чем, скажем, мешок из-под муки.

Он перевел взгляд на карты.

— Мне нужна новая карта, — сказала она. — У них была очень хорошая карта этой местности. Но в ноябре отец утопил ее в реке.