Сокровище троллей - Ольга Голотвина

Оказалось, что три года назад Клешня все-таки выкрутился из передряги сам и вытащил Дабунша. Молодец, кстати. Такую сумму за короткий срок раздобыть — это уметь надо. Видать, не все мозги ему Челивис отбил поленьями.

Головастый грабитель за три года не только не примерил на шею удавку палача, но еще и добился в воровском мире уважения. По лесу больше не шляется, перебрался в столицу и стал у тамошнего ворья крупной зверюгой.

Вот к этой крупной зверюге Дабунш и приволок Челивиса.

Клешня обрадовался шулеру, как родному. Оказывается, он тоже не забыл фатимирскую историю. И за три года успел придумать для сволочи со «слоеной» коробкой несколько новых, весьма интересных способов казни. Так не угодно ли почтенному Сыну Рода самому выбрать один из этих способов?

Способы, безусловно, были хороши все до единого. Челивис обливался холодным потом, пока Клешня перечислял их спокойным, учтивым голосом.

И пропасть бы Челивису, сдохнуть поганой смертью… Спасла забавная безделица, которую за два дня до того он выиграл у одного чудака. А в придачу к безделице прилагалась легенда, в которую чудак, похоже, искренне верил.

Челивис горько усмехнулся, вспомнив, как, спасая свою шкуру, с интонациями заправского сказителя преподносил эту легенду Клешне и Дабуншу, слушавшим с законным недоверием.

«Пять столетий назад стояла в лесной глухомани Кровавая крепость, приют восьми злобных Ночных Магов. Вы оба, конечно, не раз слышали про их злодейства — и про то, как великий чародей Шадридаг Небесный Путь во главе непобедимой армии взял крепость штурмом и предал смерти ее властителей. Но мало кто знает, что незадолго до великой битвы недобрые колдуны, чуя близкую беду, решили на всякий случай спрятать вне стен Кровавой крепости свое сокровище. Что это было — никому не ведомо. Может — золото и драгоценные камни. Может — чародейские талисманы, которым нет цены… Ночные маги спрятали клад на берегу Тагизарны и наложили на него охранные чары. Эти чары действовали только летом… почему — не спрашивайте: разве я маг? Зимой клад по велению магов охраняли их верные слуги — тролли. С тех пор год за годом тролли приходят на берега Тагизарны и караулят то, что вверили им мертвые хозяева. Давно уже поросли травой развалины Кровавой крепости, а тролли до сих пор…»

Тут Дабунш, охотно повинуясь выразительному жесту Клешни, врезал рассказчику. А сам Клешня мягко поинтересовался: какое, мол, отношение имеют эти детские сказочки к серьезному разговору?

Когда Челивис смог говорить, он продолжил вдвое убедительнее: дескать, зарывал клад по приказу магов некий верный слуга. Он спасся после разгрома Кровавой крепости, бежал и стал вести мирную жизнь, скрывая свое прошлое. Но по памяти начертил карту заветного места, где спрятал клад, записал в хитроумных выражениях объяснение, как искать сокровище, и оставил карту сыну. Пять веков хранился пергамент у его потомков. А недавно последний из семьи, скромный столичный писец, снял с пергамента несколько копий — для сохранности. Да только сохранности не получилось: проболтался дурень кому-то по пьяни. Вскоре писца убили, а карты расползлись по всему Джангашу…

Клешня двумя пальцами брезгливо поднял найденный у Челивиса пергамент, осмотрел карту и с выражением прочел Дабуншу про «зубы реки», «улыбку рыси» и прочих таких «пьяных карасей». Дабунш заржал.

Челивиса спасло то, что он в отчаянии закричал: «Да вы на постоялом дворе, где я живу, спросите! У хозяина! Я же в дорогу собирался!..»

Он и в самом деле, повеселившись вволю над выигранным пергаментом, поинтересовался у хозяина, сколько стоит пара лошадей под вьюки и можно ли нанять охранника, чтоб сопровождал хозяина в лесную глушь. Так спросил, шутки ради. Приятно было почувствовать себя бесстрашным охотником за древними кладами.

Клешня задумался. Отложил удовольствие расправы над пленником, велел Дабуншу все проверить. А после проверки поинтересовался: не хочет ли поганый шулер выжить?

Поганый шулер выжить хотел, и даже очень…

И вот он на постоялом дворе, под присмотром Дабунша и с повелением Клешни: хоть из шкуры вылезти, но найти сокровище. А не то, мол, с него эту самую шкуру по лоскутку снимут… Удрать можно, но опасно. Зима, глухомань, места нехорошие. В одиночку далеко не уйдешь, да еще проклятый громила таращится, как сыч на мышонка…

Челивис криво усмехнулся. Самое смешное и нелепое — то, что ему не так уж и хочется удирать. А вдруг поблизости лежит несметное сокровище, дожидается умного и отважного человека? А он, Челивис, пройдет мимо — и всю жизнь будет сожалеть об этом?

Сбежать от громилы можно будет, когда подвернется удобный случай. А пока — почему не поискать клад?

* * *

Ворота были распахнуты, словно хозяин ждал обоз или кавалькаду всадников. Дождик восхищенно покрутил головой, оценив, как открыто и бесстрашно говорит постоялый двор о своем гостеприимстве. Прямо-таки кричит ртом ворот: «Заходите, люди добрые, — а злых мы не боимся!»

Старая нищенка издали радостно замахала рукой кряжистому седому мужчине со шрамом на лбу, который, по-хозяйски важно заложив ладони за пояс, глядел со двора на подходящих путников.

— Здравствуй, Кринаш, сто лет жизни тебе и кучу денег! Уж приветь, обогрей бездомную старушку… не спустишь собаку, а?

— Здравствуй и ты, бабка Гульда, — без особой радости отозвался хозяин постоялого двора. — Проходи уж, пока я от великого счастья не помер.

Старуха не заставила просить себя дважды и бойко затопала через двор, на ходу громко жалуясь на свою разнесчастную жизнь — бездомную, голодную, холодную и насквозь одинокую.

Сунулся было следом и Дождик, но был остановлен преградой — невидимой, но очень даже ощутимой. Юноша в недоумении поднял руку — под пальцами было что-то упругое, прозрачное…

Бабка Гульда замолчала, обернулась, глянула на своего недавнего спутника.

И Кринаш глядел на Дождика — холодно, с неприязненным удивлением.

— Хозяин, — испуганно пискнул тот, — почему я к тебе на двор зайти не могу?

— Да, — негромко и враждебно ответил хозяин, — вот и мне интересно: почему ты ко мне на двор зайти не можешь?

В памяти Дождика зазвучало услышанное где-то в пути: «К Кринашу без его дозволения не войдет ни Подгорная Тварь, ни оборотень, ни упырь, ни лесовик…»

«Но при чем тут я?!» — чуть не закричал Дождик. Но не крикнул. Понял — при чем…

Голубые глаза, прозрачные, словно талая вода, наполнились слезами. Захотелось сказать хозяину что-то злое, обидное.

Но тут заговорила бабка Гульда.

— Кринаш, да пусти ты мальчонку, — спокойно посоветовала она. — У него есть деньги, я сама видела.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});