Дети Сиспилы - Александр Абердин

Генка посмотрел на отца с обидой, но ребята весело заулыбались, а Серёга даже сказал веселым голосом:

— Резина, да, брось ты кукситься, успокойся. Уж если я не начал бухать до сих пор, то оно и дальше так будет. Олька тоже не дура и не станет пускаться во все тяжкие.

Ольхон подтвердила его слова:

— Да, Резина, мы же не дураки, чтобы вот так взять, всё бросить и уехать куда-нибудь загорать. Так что ты лучше подумай над тем, где нам снять репетиционный зал, а то ведь если я стану петь тут по утрам, то соседи мигом озвереют.

Через полчаса Стос уже сидел за рулем "Гольфа" и терзал стартер, пытаясь завести двигатель. Это ему удалось сделать только минут через пять и чудо немецкой инженерной мысли тронулось с места отчаянно дымя и дребезжа. Поглядев на его мучения, Генка, вдруг, как-то робко спросил отца:

— Стос, а может мы заскочим сначала в одно хитрое местечко? У Мишки старший брат держит автосервис и, заодно, торгует автомобилями. Ты ведь, вроде бы, хотел себе оторвать "Паджерика", ну, вот там-то мы и посмотрим что у него сейчас есть на продажу. Может быть и мне что-нибудь обломится от твоих щедрот сверх твоего спонсорского взноса. Сам ведь видишь, этот тарантас ремонтировать себе дороже выйдет, а так, глядишь, Хачик за эту рухлядь ещё и скинет с какой-нибудь тачки баксов пятьсот, а то и все восемьсот.

Поскольку Стосу ещё предстояло в ближайшие дни помотаться по Москве, делая всяческие закупки, готовясь к предстоящему затворничеству, это предложение его вполне устроило, хотя им из-за пришлось сделать изрядный крюк и забраться чуть ли не в самую середину лабиринта какой-то промзоны на северо-востоке столицы. Хачик, такой же смуглый, как и Мишка, оказался весёлым парнем лет тридцати пяти, в котором было очень трудно заподозрить армянина из-за тёмно-русых, волнистых волос и серых, как это ни странно, глаз. Одетый в безукоризненный светло-зелёный костюм, в своих тонких, золочёных очках он скорее походил на какого-то итальянца, да, и, вообще, со своим мягким московским выговором производил впечатление интеллигента старой закваски.

К делу он подошел очень серьезно и, после короткого разговора со своим младшим братом, оглядев внушительную фигуру Стоса, предложил ему пройти в отдельный бокс, в котором стояло здоровенное чёрное чудовище обутое в такие широкие "тапки", что на нём было впору ездить по можайским болотам. Этот джип марки "Ламборджини", двигатель которого, судя по воздухозаборнику на капоте, был с турбонаддувом, более всего походил на танк. Ещё совсем недавно он о таком звере мог только мечтать, да, и сейчас тратить деньги на столь роскошный автомобиль ему было всё-таки немного жаль, но Хачик, предложив ему сесть за руль и завести двигатель, разом развеял все его сомнения, сказав весёлым голосом:

— Станислав Игоревич, Мигран сказал, что вы писатель. Поверьте, никому другому я эту машину не продал бы за ту цену, которую назвал Андраник, а раз он сказал продать эту машину только порядочному человеку и только за те деньги, за которые он купил её в Риме, то я только вам этот джип и предлагаю. Он здесь уже больше года стоит.

Этот странный Андраник со своими причудами заинтересовал Стоса так сильно, что он не выдержал и спросил:

— Хачатур, Миша уже предложил мне купить очень дёшево квартиру Андраника, а теперь вы предлагаете мне ещё и его машину и тоже, скорее всего, очень дёшево. Скажите, что случилось с этим человеком? Почему он хочет избавиться от всего своего имущества? Неужели на него действительно так подействовала религия? Мне, право, даже как-то неловко делается.

— Вот именно, Станислав Игоревич! Вот именно! — Пылко воскликнул Хачик — Андраник как раз и просил мне найти такого покупателя, который не станет торговаться и даже более того, будет испытывать чувство неловкости. Только это, по его мнению, будет служить дополнительным подтверждением честности и порядочности покупателя. Понимаете, Андранику год назад было видение. К нему среди бела дня вошла в офис дева Мария и сказала, чтобы он продал всё свое добро за те деньги, которые он в него вложил, отдал эти деньги на строительство храма в Москве, а сам уехал в Штаты и стал там священником. Вот только я никак не пойму, почему Андраник должен был уехать в Америку, в Сан-Франциско, а не в Армению?

Относительно своей порядочности и честности, Стос был совсем другого мнения, так как Лулу, по какому-то невероятному стечению обстоятельств, упёрла деньги, как раз именно из того города, где сейчас жил этот странный парень Андраник, но распространяться на эту тему он не стал. В конце концов у него ведь хватило совести послать Лулуаной грабить американский, а не российский банк, хотя это ещё не факт, что американские банкиры будут похуже отечественных. Поэтому он робко улыбнулся и спросил владельца автосервиса:

— Хачатур, сколько денег я должен отдать за эту машину?

Цена действительно оказалась весьма невелика, всего тридцать две тысячи долларов. Хачик, узнав о том, что Стос не намерен затевать долгую канитель с переоформлением документов, тотчас выписал ему генеральную доверенность на автомобиль и попросил отвезти деньги Соне. При этом его подвижное, красивое лицо не выразило никаких иных эмоций, кроме явного облегчения. Характер этого парня полностью проявился тогда, когда они стали менять "Гольфа" и ещё более старый праворукий микроавтобус "Тойота" на свежую "Мазду", сразу же приглянувшуюся Генке, и стремительный, элегантный, серебристый минивэн "Шевроле-Люмина" девяносто седьмого года выпуска, который, по словам Хачика, был в идеальном состоянии.

Тут он упорно не хотел сбавлять цены и даже то обстоятельство, что на "люминьке" будет ездить его родной брат, не смогло его поколебать. Впрочем, сам Стос в торгах участия не принимал. Тут глотки драли его сын, Мишка и даже тихий скрипач Серёга, но на Хачика это никак не подействовало и он чётко и толково объяснил им, что просто обязан "наварить" на каждой машине по штуке, иначе будет выглядеть в своих собственных глазах круглым дураком, а не бизнесменом. В конечном итоге он сломил их сопротивление тем, что машинам, по его словам, уже была сделана полная предпродажная подготовка и теперь они могут смело целый год не заглядывать под капот.

К старшей сестре Миши они приехали в три часа пополудни и Стос сразу же поехал вместе с ней на Рождественский бульвар, осматривать квартиру. Несостоявшемуся самоубийце понравилась не только сама квартира, но и дом, в котором ему предстояло теперь прожить минимум четырнадцать месяцев, занимаясь при этом важным и ответственным делом, — выращивать на своём теле новенькое тело для Лулуаной Торол.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});