Без пощады (ЛП) - Сальваторе Роберт Энтони

Дому Облодра назначили статус, затребованный матерью К'йорл — просто потому что никто не хотел с ними сражаться. Их псионика слишком беспокоила жриц Ллос. К'йорл потребовала место в правящем совете, и ей назначили третий ранг — верховная мать Бэнр и мать Мез'Баррис возглавили голосование.

Джарлакс знал, что это было тайное соглашение, хотя оно и не могло сохраняться вечно. К'йорл удовлетворится третьим рангом, а два великих дома будут рады этому странному барьеру между собой и остальными семьями.

Однако теперь из-за дома Де'Вир всё изменилось, и Джарлакс знал, мать мать Мез'Баррис просто умоет руки. Она не собиралась рисковать своим местом в совете рядом с домом Бэнр ради такой семьи, как Де'Вир — которая, для начала, обладала чересчур высоким положением.

— Твой брат хотя бы знает, что он был целью покушения? — поинтересовался Джарлакс.

— Он мне не брат, — безразлично ответил Киммуриэль, и строго говоря, это была правда, поскольку Киммуриэль не был сыном матери К'йорл. Его приняли в благородную семью в качестве сына из-за необычайного интеллекта и таланта по части магии разума.

— Хазафейн — благородный сын дома Облодра, как и Киммуриэль.

— Если его настоящей матерью была мать К'йорл вместо очевидного варианта, никто не поверит в наше родство.

Джарлакс рассмеялся, зная, что это самое близкое к шутке, что он когда-либо услышит от бесстрастного псионика.

— Ты уже во всём разобрался, — сказал Киммуриэль. Весьма проницательно с его стороны, решил Джарлакс. — Верховная мать Бэнр довольна, мать Мез'Баррис боится. Какой-то дом одержит верх над домом Де'Вир, и цветущий союз матери Мез'Баррис постигнет быстрая кончина.

Джарлакс хмыкнул, но не ответил. Не в первый и не в последний раз он подумал, что однажды с радостью предложит Киммуриэлю место полноправного члена Бреган Д'эрт, верного только отряду, а не опасной матери К'йорл.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

Киммуриэль поднял тонкую белую бровь.

— Я многое знаю.

Он прав, понял Джарлакс. Никакой допрос не мог обеспечить такой же полноты результатов, как проникновение в разум. Киммуриэль с лёгкостью мог вплести свои мысли в чужое сознание, слабый интеллект.

С этой тревожной мыслью Джарлакс поправил свою повязку, как прошлой ночью во время разговора с Хазафейном.

Этот жест становится слишком красноречивым, подумал он и пообещал себя поработать над тем, чтобы не тянуться к повязке всякий раз при обсуждении псионики.

— Что ещё ты знаешь?

Киммуриэль смотрел на него, не моргая.

— Безликий?

— Родовая магия, — ответил Киммуриэль.

— Будь почтительнее. Родовая магия очень сильна.

Киммуриэль хихикнул — редкое зрелище.

— Полагаю, да; из того, что доступно простым волшебникам и жрицам, она ближе всего к магии разума.

О да, знаменитое высокомерие Облодра, подумал Джарлакс, но промолчал.

— Можешь недооценивать её на свой страх и риск, — сказал вместо этого он.

Киммуриэль снова хихикнул.

— Спрошу тогда вот что, если ты так в этом уверен: почему Облодра, или Одран, или как вы там сейчас себя называете, не заседают в правящем совете?

— Ты когда-нибудь смотрел гонки ящеров?

К чему он ведёт?

— Я ставил больше всей сокровищницы дома Облодра на такие соревнования.

— Когда они бегут в тоннелях повыше, где воздух не застаивается, мудрый наездник держит своего ящера позади лидеров гонки, — объяснил Киммуриэль. — Он позволяет им тратить силы, рассекая поток ветра, пока не настанет время вырваться вперёд.

— Верховная мать Бэнр хорошо заплатит мне за подобные сведения, — с хитрецой отозвался Джарлакс.

— Заплатила бы, но ты ей не расскажешь.

Джарлакс встревожился. В первую очередь потому, что командир наёмников знал: Киммуриэль прав.

ГЛАВА 3

Семена

Дайнин До'Урден выкатился из облака наколдованной мерзости. Зрение затуманилось, глаза горели, горло заполнилось слизью и желчью. Как только он перекатился во второй раз, вырвавшись из облака, и начал вставать, он понял, что избрал неправильный угол отхода.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Волшебная паутина вцепилась в Дайнина, когда он стал подниматься на ноги, прилипла к телу, удерживая воина.

Нальфейн бросил второй двеомер слева от облака, в то время как Дайнин ожидал, что он будет справа.

Он попытался вырваться, полуобернувшись и рубанув паутину своими дровскими клинками — только это были затупленные тренировочные мечи, а не бритвенно-острое волшебное оружие воителей дроу.

Дайнин встал лицом к противнику и напрягся, изо всех сил натянув упрямую паутину — и действительно, почувствовал прогресс и решил, что сейчас освободится.

Но понял, что уже слишком поздно — мелькающие пальцы Нальфейна завершили следующее заклинание, и несчастного Дайнина ударил разряд молнии, отшвырнувший его назад. Зато паутина сгорела, и больше он не был пойман.

Но разряд сильно зацепил его, и Дайнин старался снова подчинить себе свои мускулы, но те — по крайней мере, некоторые — как будто обзавелись собственной волей. Ноги содрогались от конвульсий, шаг вперёд превратился в скольжение в сторону, и бедный Дайнин снова покатился по полу, напрягая все силы только ради того, чтобы удержать свои двойные мечи.

Постепенно он вернул себе власть над телом. Во рту стоял вкус крови от стучавших зубов. Он вскочил на ноги.

А там стоял Нальфейн, готовый выпустить новое заклинание.

— Сдавайся! — приказал сбоку Закнафейн. — Поединок окончен.

Нальфейн сверкнул своей ужасной улыбкой, которая до глубины души задела гордого Дайнина. Он не хотел участвовать в этом поединке, но его заставила Бриза, самая сильная из сестёр До'Урден. Она насмехалась над братом до тех пор, пока любой отказ не стал для него хуже поражения.

— Итак, у нас есть победитель, — сказал Закнафейн, и Нальфейн скрестил руки на груди жестом снисхождения и превосходства.

— В этом бою, — заметил Закнафейн. — Причём, должен заметить, не в последнюю очередь благодаря везению.

Ухмылка Нальфейна превратилась в гримасу.

— Я поразил его трижды, пока он подбирался ко мне. Он был беспомощен и задыхался, и последний удар, моя молния, могла быть смертельна — будь это настоящее сражение, а не тренировочный поединок.

— Ты угадал с местом для паутины, — сказал Закнафейн. — Если бы Дайнин вышел с другой стороны твоего волшебного облака вони…

— Он всё равно столкнулся бы с молнией, — возразил Нальфейн.

— Но без паутины он мог избежать её укуса, и где бы тогда был Нальфейн?

— Если ты думаешь, что у меня не было других трюков, оружейник, ты ошибаешься.

Закнафейн пожал плечами и хотел закончить разговор, но Дайнин не позволил.

— Это соревнование просто нелепо! — воскликнул он. — Волшебник наносит удар с дальней дистанции, а воин — вблизи. Как может воин победить, если волшебник знает поле боя и атакует издалека?

— Ты решил принять вызов, — напомнил ему Закнафейн. — Не я устроил этот поединок — и не я советовал тебе в нём участвовать.

— Мой брат прав, — сказал Нальфейн. — У обыкновенного воина нет шансов против мага в честном бою.

Как только эти слова сорвались с его губ, атмосфера в комнате изменилась. Нальфейн прикусил язык, Дайнин полностью смолк. Он перевёл взгляд с Закнафейна к Нальфейну, и его глаза расширились.

Несколько долгих мгновений Закнафейн просто улыбался. Затем он взмахом приказал Дайнину отойти, подошёл к стойке для оружия напротив Нальфейна и взял пару мечей, взмахнув ими на пробу, чтобы проверить баланс.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что это? — спросил Нальфейн.

— Разумеется, вызов — чтобы ты забрал свои слова назад.

— Но я уже использовал свои заклинания.

— Ты благородный сын влиятельной семьи, выпускник Сорцере, обученный боевому искусству. Наверняка у тебя осталось ещё немало заклинаний.

— Я… сегодня я не хочу принимать ещё один вызов.