Батальон «Нордост» в боях за Кавказ. Финские добровольцы на Восточном фронте. 1941–1943 - Тике Вильгельм

На конечном этапе переговоров о создании союза были сделаны первые попытки начать в Финляндии вербовку добровольцев для германской армии. Особенный интерес выказывали к этому войска СС. Ко времени краткого затишья между войнами, в конце 1940 года войска СС насчитывали около 150 000 человек, тогда они составляли менее 10 процентов численности германского вермахта[41].

В начале декабря 1940 года в оккупированной Норвегии войска СС начали интенсивную вербовку личного состава для полка «Нордланд» (позднее дивизия «Викинг»), в который набирались только добровольцы из стран Скандинавии. Из соответствующей корреспонденции стало понятно, что вербовщики пытались набирать кроме норвежцев также и шведских и финских добровольцев, однако с незначительным успехом.

Управление комплектации личного состава войск СС тем не менее направило в начале января 1941 года одного из своих доверенных лиц, шведского предпринимателя Ола Виндберга, в Хельсинки. Не ставя в известность германское посольство в Хельсинки – что симптоматично, поскольку СС сознательно пытались избавить внешнеполитическое ведомство страны от ответственности за исход своей акции, – Виндберг стал наводить справки, есть ли среди финнов потенциальные добровольцы для дивизии «Викинг». В марте он докладывал начальнику кадрового управления войск СС генералу Бергеру, что он за время своей поездки составил список из 700 фамилий, среди которых было даже 40 человек летчиков-резервистов. Однако ему пришлось уничтожить этот список, поскольку его при возвращении на некоторое время задержала шведская полиция в Мальме.

Эти зондирования, осуществленные не по дипломатическим каналам, имели своими последствиями то, что германские руководители СС Гиммлер и Бергер возлагали большие надежды на вербовочную кампанию, которая официально началась два месяца спустя. Правда, германский посланник в Хельсинки Блюхер, которого обошли в этом вопросе, в своей телеграмме, направленной в германское министерство иностранных дел, пытался развеять надежды на то, что удастся завербовать много финнов.

С точки зрения официальной финской политики, проводить в начале января 1941 года подобные зондирования было весьма опасно. Если бы финское правительство, которое пыталось соблюдать баланс между Германией и Советским Союзом, что-нибудь узнало о командировке Винберга и связанной с ней целью, то эта поездка была бы на данном этапе тут же приостановлена.

В январе – феврале 1941 года – во время так называемого «промежуточного мира» – отношения между Советским Союзом и Финляндией вновь серьезно ухудшились. На этот раз причиной противостояния стали разногласия из-за нового никелевого рудника в районе Петсамо (Печенга). Рудник принадлежал англо-канадскому никелевому концерну, обладавшему большинством акций финской компании «Петсамо-Никель АГ». Финское правительство обязало никелевую компанию на основании межправительственных соглашений уже летом поставить 60 % годовой продукции 1940 года в Германию, а 40 % продать Советскому Союзу, поскольку именно так было согласовано между собой этими странами. Этому противоречило требование Советского Союза в принудительном порядке ликвидировать эту компанию и вместо нее создать новое финско-советское совместное предприятие, поскольку это означало бы нарушение английских интересов.

Апогей этих напряженных и затяжных переговоров наступил 12 ноября 1940 года, когда Вышинский заявил Паасикиви, что законотворческая деятельность должна осуществляться для людей и законы могут меняться, когда в этом возникает необходимость. Высказанное возражение с правовой государственной точки зрения, что финское правительство в данном случае должно защищать свободу предпринимательства для англо-канадской компании, не произвело на Советский Союз никакого впечатления. 14 января 1941 года тот же представитель Советского Союза заявил, что терпение его страны подошло к концу. Спустя неделю Финляндия получила ультиматум, срок которого истекал через два дня, 23 января 1941 года.

Ситуация действительно представлялась весьма серьезной. Советский Союз неожиданно отозвал своего посла и ввел экспортные запреты. Когда затем донесения разведки сообщили о сосредоточении советских войск на юго-восточной границе Финляндии, Маннергейм предложил перебросить в этот район 23 января 1941 года две дивизии. Хладнокровие президента Рюти[42] тем не менее позволило предотвратить эту меру, которая, несомненно, еще более осложнила бы отношения между двумя государствами.

Как только Германия по различным каналам довела до сведения финнов, что она тоже имеет свои виды на никель из Петсамо – что было вполне понятно, поскольку такой необходимый компонент для сталелитейной и военной промышленности, как никель, довольно редок в Европе, – Финляндия попыталась получить со стороны Германии открытую поддержку в ходе переговоров по никелю, которые значительно осложнил предъявленный ультиматум. Но такая поддержка, однако, оказана не была. Поэтому финский посланник в Москве, Паасикиви, предложил в начале января своему правительству вариант, при котором Финляндия просто отказалась бы от всего района Петсамо (Печенги), который порождал только значительные трудности. Свое мнение финское правительство сформировало только в середине февраля на основании совершенно неофициальных предложений Германии, сделанных в противоположность русским. Правительство было готово создать финско-советскую никелевую компанию только в том случае, если Финляндия будет иметь в ней преимущественное положение. Вышинский воспринял это как оскорбление и заявил протест в своей ноте от 19 февраля 1941 года. Плохо обучаемый Паасикиви 20 февраля подал в отставку с должности посланника, поскольку счел новую позицию финского правительства как необъяснимо резкую.

Советский Союз, однако, отступился от своих прежних требований. 15 марта Молотов в своей весьма дружественной речи снова вернулся к этому вопросу и обратился с непрямой просьбой к Паасикиви найти приемлемые шаги, которые позволили бы прийти к устраивавшему обе стороны решению. О прежних угрозах не было и речи.

Хотя этот никелевый кризис миновал так, что широкая общественность даже не узнала о его весьма серьезном характере, он все же имел свои судьбоносные последствия. Финляндия, которая из-за советских возражений была вынуждена отказаться от создания системы интенсивного взаимодействия Скандинавских стран, также была вынуждена в первый раз обратиться за гарантиями своей неприкосновенности в единственно оставленном ей направлении – к Германии. Западные державы были слишком далеко и также не могли попытаться – например, своим советом англо-канадскому обществу продать принадлежащие им доли в капитале Финскому государству – помочь Финляндии в ее угрожаемом положении.

На этот период времени приходятся также официальные запросы немцев дать им разрешение на вербовку в Финляндии добровольческого батальона. Начальник кадрового управления войск СС генерал Бергер направил соответствующий запрос 1 марта 1941 года финскому посланнику в Берлине Кивимяки. Последний тотчас же информировал об этом согласно дипломатическому протоколу германского министра иностранных дел, поскольку складывалось впечатление, что СС снова пытались обойти свое же внешнеполитическое ведомство. Лишь 9 марта министерство иностранных дел Германии дало указание относительно этого вопроса, поручив посланнику в Хельсинки Блюхеру получить у финского правительства согласие на этот план. Кивимяки также был вызван в Хельсинки 8 марта по этому вопросу. На следующий день в Хельсинки должен был прибыть и полковник Дамм, назначенный ответственным за практическое проведение вербовочных мероприятий. Блюхер впервые встретился с финским министром иностранных дел для обсуждения этого вопроса 11 марта 1941 года, но последний уже много раньше был введен в курс этого дела через Кивимяки.

5 марта 1941 года было установлено, что никелевый кризис счастливым образом разрешился, хотя можно было с уверенностью предположить, что этот вопрос все еще беспокоит членов финского правительства. В ходе одного из своих тогдашних приездов в Хельсинки Паасикиви сообщил, что Рюти был уверен – Советский Союз и не помышляет об уничтожении Финляндии. Германия оказывала неофициальную поддержку Финляндии, поддерживая негласно ее внешнеполитические акции, однако каких-либо открытых действий или гарантий, на которые мог бы рассчитывать финский народ, тщательно избегала. Финляндия была обречена на то, чтобы на весьма зыбкой почве в одиночку противостоять восточной державе. А что могло бы произойти, если бы ситуация снова обострилась, а Германия снова отказалась от какой-либо помощи Финляндии? Для Финляндии было бы важно заручиться германской поддержкой на случай возможного кризиса. В подобных обстоятельствах для Финляндии было бы в высшей степени трудно отказать Германии в ее просьбе о разрешении вербовки добровольцев. Наоборот, разрешение стало бы залогом и гарантией продолжения сотрудничества.